Ирина Горбань

Если бы вам сказали, что на железнодорожном вокзале надо просидеть в ожидании поезда пять часов, что бы вы сказали? Так, навскидку, не задумываясь? Правильно. Правильно вы сказали. Действительно, какой идиот поедет на вокзал на четверть суток раньше? Я бы тоже брыкалась, но только не в этом случае.
А случай подвернулся просто умопомрачительный. Меня случайно пригласили в Рязань. Вот просто взяли и пригласили дончанку в Россию. Случайность оказалась полномасштабной.
- Ира, надо срочно поехать на фестиваль книги. Кто, если не ты? Я бы сама поехала, но уже заказаны билеты в другой город. Ты даже не думай, просто скажи, поедешь или нет, - скороговоркой выстреливал короткие фразы в ухо мобильный.
- Анечка, ты представляешь, что говоришь?
- Я все понимаю, я за тебя очень переживаю, но кто, если не ты, - снова повторила Анечка. Это всего на два дня. Не успеешь оглянуться, уже пора возвращаться.
- На два дня согласна, - ответила я, закручивая нить проблем в тугую спираль.
И завертелось колесо звонков, заявлений, обмена информацией, оформление недельного отпуска. Как оказалось, не два, а семь дней, но это уже не имело никакого значения. Не люблю подводить людей. Да и шанс выпадал один на миллион (в моем случае).

*

И вот я в Ростове на вокзале. Жду прибытия поезда. Пять часов жду. Успокаиваю себя тем, что лучше сидеть в светлом теплом здании вокзала, чем стоять и волноваться на таможне. Мне рассказывали, что таможня – испытание не из легких. Ты видишь в нескольких метрах от себя Россию, она видит тебя, но надо сидеть и ждать. Нам безмерно повезло. Два часа пролетели в заполнении бумаг, пропусков, проверке багажа. Россия! И не надо на меня смотреть косо. Я уже и не надеялась там побывать. Мы едем по ровной трассе, я глазею по сторонам и вдруг…
Самолет! Нет, я его не слышу и не вижу – слишком высоко он летит. Я вижу в небе яркий солнечный след. Хорошо, что я не слышу гула самолета. Меня еще очень легко напугать любым непредсказуемым звуком.

*

При виде огромного разухабистого стеклянного строения тут же захотелось сфотографировать. Но темп пробежки от машины до вокзала, вход через пропускной коридорчик, лента с моей поклажей не позволили остановиться ни на полминуты. Ладно, будет еще время. Решено: на обратном пути все запечатлею. Сумка мягко катилась по красивому кафелю, слышался совсем не противный, а красиво поставленный голос из радиорубки, электронные табло, словно соревнуясь между собой, выдавали цифры, в которых смутно угадывалось расписание прибытия и убытия поездов. Красота! Но где остановиться? Беглым взглядом словно сфотографировала пару свободных мест в разных рядах. Да ладно. Я и постоять могу. Не знаю, сколько, но смогу. Тут кто-то встал прямо перед моим носом. Есть! Плюхнувшись в кресло, облегченно вздохнула: словно всем своим видом говорила, что место занято очень надолго.

Чтобы я скучала на вокзале? Нет, мне совершенно не скучно. Я пребывала в эйфории праздника. Кто бы мог подумать: я в России не была тридцать лет!
Мимо спокойно прохаживались мамочки с карапузами, вон поковыляла пара престарелых супругов. Как мягко он держал свою спутницу за локоток. Ах, нет, это он за нее держался. Или нет? Какая разница. Наверное, огромный вокзал, ожидание поезда, посадка – все это для них своего рода тяжелое испытание. Но если они здесь, значит, готовы к преодолению. И тут к ним подошел носильщик. В данном случае – возильщик. Он сам сложил багаж пассажиров на тележку и мягко покатил ее по зеркальному кафелю. Старички поковыляли за своими вещами. Они прошли мимо молодого человека с изумительным букетом цветов, стоящим недалеко от входа. Вот бы увидеть ту, которой принадлежала эта красота. Интересно, как она будет вести себя, ведь не каждому среди ночи дарят цветы при встрече. И тут мой взгляд зацепился за…

Метрах в десяти-двенадцати от меня сидела девушка и что-то рассматривала в телефоне. Улыбка не сходила с лица. Я никогда не обращала внимания на молодежь с мобильными. Разве что на тех, кто может запросто выяснять отношения в общественном транспорте. Они сами привлекали к себе внимание, но эта!

«Наверное, кабардинка. Или дагестанка», - думала я.
Мне почему-то очень захотелось, чтобы она была дагестанкой. Показалось, что это не национальность, а имя. Это как Шаганэ. Не знаю как вы, а для меня она многонациональна.

Моя дагестаночка вдруг поднялась с жесткого пластикового кресла. Она оказалась стройной длинноногой тростиночкой в черном жакетике и длинной, в пол, юбке. Аляповатые цветы слегка полнили ее бедра, но это нисколько не портило фигуру. Беременна? Вроде, нет. И тут она повернулась в мою сторону и мягко улыбнулась. Сердце дрогнула. Мгновенно пронеслось в голове чувство неловкости. Неужели она увидела, что я наблюдаю за ней? Нет, улыбнулась она не мне, а... К ней направлялся молодой человек. Высокого роста, с двухдневной небритостью, в расстегнутой спортивной куртке и рюкзаком на плече парень вызывал интерес. В нем не было разнузданности что ли. Они не поцеловались, но весь вид говорил о том, что им вместе очень хорошо. Так хорошо, что вокруг себя никого не замечали. Присев в свои кресла, они о чем-то говорили и улыбались друг другу. Мне не надо было слышать, мне хватило одного взгляда. А ведь это была любовь. Я теперь знаю, как она выглядит. Молодые о чем-то шептались, а я вдруг услышала за спиной:
- Катя, сиди спокойно.

Как можно сидеть спокойно в три года? Я потихоньку оглянулась. Молодая мама со всех сторон была заставлена сумками и пакетами. Из черного баула торчал старенький детский матрасик и горшок. С ребенком аккуратно заигрывала соседка-старушка. Ребенок сначала заинтересовался, стал податливым, но это быстро надоело, она подхватилась с кресла и побежала в глубь вокзала. Мамочка пошла следом. На время я забыла о своей дагестаночке. Мне интересно было наблюдать за отношением мать-дочь. Могу вас успокоить – мамочка меня не разочаровала. Изредка она кому-то звонила, но ни слова не было слышно. Как же она сама потащит свой груз и малышку на перрон? Почему никто не провожает? Да мало ли таких ситуаций, когда надо срочно ехать? Спустя два часа к ней подошел молодой мужчина.

Равнодушно глянув по сторонам, тут же ушел. Неужели ничего не сказал? Наверное, тоже понимают друг друга с полуслова. Сколько вокруг влюбленных пар!
Еще час мать развлекала ребенка. Шел одиннадцатый час ночи. И тут он подошел. Мужчина явно был старше своей спутницы. Восточной наружности, крепкого телосложения буркнул, что у него еще есть время. Чем он занимался? Чем можно заниматься на вокзале, зная, что где-то сидят жена с ребенком. И тут мамочка сняла с дочки шапочку. Редкие волосики кипельно белого цвета рассыпались по плечикам. Я не стала догадываться, сопоставлять, сравнивать. Кому это надо? Если люди вместе, если им хорошо, какая разница какого цвета у них волосы.

И тут мимо них прошла моя дагестаночка. Гордо неся свой стан по залу, она мило улыбалась своему спутнику. А спутник навьючил себя сумками и что-то мягко ей говорил в ушко. Гордо повернув красивую головку к нему, она словно никого не замечала. Ее национальный платок витиевато топорщился на затылке. И как он не свалится? На чем держится? При помощи каких приспособлений? В руках у нее был только мобильный телефон. Мимо меня по огромному чистому залу проплыла любовь…
- Возьми ребенка, - услышала я за спиной.

Оглянулась: мужчина держал малышку левой рукой, правой же что-то клацал в телефоне. Катенька его не обняла. Просто равнодушно восседала на сгибе локтя и смотрела по сторонам. Ей хотелось спать, но она по-взрослому была терпелива.
Мои пять часов мягко подкатились к финишу. Объявили поезд «Анапа – Москва».

Теперь я могла хорошо рассмотреть своих соседей. Похоже, им еще какое-то время предстоит ожидание. И тут мужчина передал ребенка с рук на руки мамочке, резко повернулся и ушел. Пять часов любви матери и ребенка. Хотелось закричать ей, что она глупая, что он ее не любит, что она взвалила на свои плечи непомерный груз. Но разве я имею право? Это ее жизнь. Видела ли она мою дагестаночку? Наверное, нет. Да и когда ей было глазеть по сторонам? Она ни на минуту не выпускала с поля зрения свою малышку.