Ирина Анастасиади

В одной деревушке Тиноса, имя которой по неизвестным мне причинам было «Две Деревни», и которая расположилась в веселой зеленой лощине, жила одна, непохожая на другие, супружеская пара.

Аргирису Зарпа, крестьянину, шел восьмой десяток. А жена его, Мелита – учительница, была младше него лет на пятнадцать. Жили они счастливо вот уже сорок пятый год в законном браке. И за все эти десятилетия горьких мыслей у дядюшки Аргириса было мало.

И только в последнее время стала мучать его одна навязчивая мысль. Боялся он, что, будучи старше супруги, однажды, покинет ее, чтобы уйти туда, откуда нет возврата. И придется ей стариться и умирать в одиночестве.

Но ведь говорят: человек предполагает, а Бог располагает. Вот Бог и распорядился, чтобы все произошло, как произошло. Но давайте, на время забудем то грустное, которому предстоит произойти, и поговорим об их счастливом браке!

Ибо, обычно, редко доводится наблюдать подобное согласие у супругов. Ну а наша пара была счастлива по-настоящему. Может быть, расцвету их любви помогал тот факт, что у пары этой не было детей. А может быть, виной всему было душевное благородство, присущее двум этим удивительным людям.

Впрочем, никому это точно не известно. Знаю только, что в то время, когда я познакомилась с этими стариками, они были влюблены друг в друга до умопомрачения. И каждый их взгляд, каждое слово, излучали сердечную привязанность и трогательную нежность.

Их дом всегда был открыт для всякого. И всегда они были готовы поделиться с гостем самым лучшим, что водилось в их кладовых. Стоило кому угодно появится в их доме, старики тут же начинали переглядываться. Мелита поднималась и торопилась на кухню – готовить лакомства. Ну а в обязанности дядюшки Аргириса, входило обеспечение стола вином, соленьями и копченостями.

Для этого он отправлялся вниз, в кладовку и нес оттуда разную вкуснятину. Расставляя все это на столе, он любил пояснять, как это готовится.

— Вот это – луза, — объяснял он, нарезая копченую свинину тонкими дольками. – Берется кусок от свиной ляжки и кладется на пару дней в красное вино. Как только видишь, что мясо достаточно опьянело, подвешиваешь его к балке. И коптишь.

Надо отметить, что дядюшка Аргирис был мастером по посолу оливок и каперсов, и специалистом по изготовлению вина и анисовок. Кладовка по праву считалась предметом его гордости.

Ну а Мелита родилась в семье школьного учителя в Константинополе. А константинопольские женщины славились как прекрасные хозяйки. И к тому же были великолепно образованы.

Вы спросите: как же так? Каким образом девушка из интеллигентной семьи оказалась замужем за крестьянином? Вопрос, в самом деле, интересный. Придется, видно, поведать обо всей ее нелегкой жизни.

Когда Мелита окончила пансион Святой Елены, в котором девушки обучались языкам, истории и литературе, ее семье пришлось покинуть Турцию в одночасье. Тысячи греков бежали, бросая позади нажитое добро: дома, торговые лавки, предприятия. Бежали, преследуемые гонителями. Многие были убиты в ужасной резне.

А те, кто уцелел, сумели унести с собой немного одежды, какие-то деньги и, конечно же, Библию. Так вместе со всеми бежала и семья Мелиты.

Отец ее нашел работу учителя в Афинах. И через некоторое время им удалось построить небольшой домик в районе Пиреа. Они даже подумывали отремонтировать дом в средневековой деревне на Тиносе. Этот дом достался Мелите в наследство от ее бабушки.

Но тут Мелиту посватал молодой человек из хорошей семьи. Родителям ее он сразу же внушил доверие. И они решили отдать ему свою единственную дочь. Незадолго до бракосочетания, зятю, по обычаям того времени, отписали дом. А сами старики сняли квартиру прямо напротив молодых.

Жизнь продолжалась в новом ритме. Казалось все должно идти хорошо. Только почему-то все чаще госпожа Дина стала замечать, что с дочерью ее творится что-то неладное.

— Что с тобой происходит, Мелита? – решившись, спросила она однажды.

— Ничего, мама! Ровным счетом ничего! – краснея, отвечала дочь.

— Я же вижу, Мелита! Меня не обманешь. Говори! Даже если это – настоящая беда, то единственный человек, который может тебе помочь, это я!

— Мамочка, — бросаясь ей на шею, зарыдала девушка, — я самая несчастная женщина на свете! Мой муж – игрок. И когда проигрывает, то продает из дома все. Он уже продал все мои драгоценности. Но и это не главное… недавно он заложил дом в банке. Деньги, взятые под залог дома, он проиграл. Потеряю я свой дом! Потеряю!

— Не плачь, дочка, — гладя ее по голове, говорила ей мать. – Положись на меня, я все устрою!

И она, действительно, попыталась. Вызвала зятя и устроила ему допрос. Вначале он лгал и притворялся. Затем лил слезы раскаяния. Но когда ему стало ясно, что денег ему не дадут, его, словно, подменили. Багровый от гнева, он заговорил с ними таким тоном, какого от него никогда не ожидали.

— А вы мною не командуйте! – заявил он. – Все, что можно было взять от вашей дочки, я уже взял. Больше от нее ждать нечего. Так что берите ее назад! А если не хотите, чтобы я ее бросил, то гоните денежки!

Тогда его свекор схвати со стены ружье, да так стал охаживать зятя по бокам, что тот только охал.

— Вон, негодяй! Вон! – задыхаясь, кричал старик. – И чтоб я больше тебя не видел!

Вот как случилось, что Мелита осталась соломенной вдовой уже через шесть месяцев после свадьбы. Впрочем, она была девушкой красивой и к ней сватались многие. Но узнав, что невеста – бесприданница, не все возвращались вдругорядь. Тогда ее родители задумались не на шутку.

— Ты знаешь, доченька, что кроме развалюшки на Тиносе, у тебя нет ничего. Попробуй никого из сватающихся к тебе, не принимать всерьез, говорила ей мать. – Или ты уже успела влюбиться в кого-нибудь?

— Мне немного нравится капитан, мама, — краснея, говорила Мелита.

— Ну что ты! У него ни кола, ни двора. У тебя – ровным счетом – ничего. А для того. Чтобы создать семью, нужна база. К тому же, меня всерьез беспокоит его профессия. У капитанов, как это всем известно, в каждом порту – по жене. Нет, тебе иной муж нужен.

— Мама, мне восемнадцать лет! Времени достаточно. Найдется еще кто-нибудь, кто полюбит меня саму, а не мое приданое.

— Где такие водятся, хотела бы я знать? – вдохнула старуха.

Но он, как ни странно, нашелся. Конечно, не такой, каким полагалось быть мужу девушки из подобной семьи. Впрочем, был он положителен, обладал хорошим характером… и ничего не просил за Мелитой.

Случилось это летом, когда Мелита впервые после получения развода, отдыхала вновь на Тиносе. Однажды, когда она в компании деревенской молодежи сидела в кафенио, она заметила, что молодой человек, сидящий рядом с ней, не принимал участие в общем разговоре.

— Отчего вы такой грустный? – из вежливости спросила Мелита.

— Это оттого, что на днях я похоронил мать, — ответил Аргирис.

— Это, должно быть, больно, — согласилась Мелита. – Но ваш отец…

— Мой отец умер, когда мне не исполнилось и трех месяцев.

— Бедняга! – и утешая его, Мелита накрыла его руку своей рукой.

Ничего больше за столом сказано не было. Но когда пришло время прощаться, Аргирис спросил:

— Могу ли я занести вам как-нибудь немного фруктов из моего сада?

— Зачем вам беспокоится? – сказала девушка, понимая, что это – начало чего-то большого и загадочного.

— Просто хочу отблагодарить вас за участие в моей судьбе, — ответил он. – Так я занесу?

И он занес. Раз, второй, третий. В четвертый раз она успела шепнуть ему у двери:

— Завтра мы с подругами пойдем украшать к празднику церковь святых Бессребреников.

— Я приду, — пообещал он.

Он только забыл спросить, в котором часу назначена встреча, и прибыл в церквушку рано. Постоял, потоптался, подумал и отправился в соседнюю лощину, чтобы напоить скот. А две корзины, полные фруктами из его сада, он оставил там же, у двери.

Козочки уже ждали, радостно скача, едва завидев его. Он налил им воды из колодца. Потом достал из карманов сушеный инжир и, протягивая его на ладони, говорил:

— Ну, ну, идите, мои девчушки!

И они подходили к нему и ели фрукты прямо из рук. Потом он взрыхлил грядки, чтобы посадить саженцы. Собрал овощи и зелень. Нагрузил все это на ишака. И, держа животное под уздцы, снова отправился в ущелье святых Бессребреников, что под Триандаросом. И снова никого не застал в церкви.

Только на этот раз он опоздал. Церковь так и сияла своим убранством. Повсюду в вазах стояли цветы. Иконы были убраны гирляндами лавра и диких лилий. Аргирис огляделся. Его корзин не было. Значит, она была тут! Поняла, что это его дар и приняла его. Может, она оставила ему какой-нибудь знак?

Взгляд наткнулся на камень у самого порога. Он поднял камень. Под ним лежала бумага. Он развернул ее и прочел: «Твоя доброта покорила мое сердце. Мелита». Он прижал письмо к груди. Сердце билось, как сумасшедшее. И каждое биение выстукивало: «Мелита, Мелита, Мелита»…

На следующий день он надел свой воскресный костюм, новенькую кепку и пошел свататься. Конечно, он сильно волновался. Шутка ли: сватать девушку из такой семьи! К его удивлению, он был принят благосклонно. И уже через неделю они с Мелитой были обручены. С тех пор для Аргириса началась новая жизнь, полная счастья.

Иногда, это казалось ему неправдоподобным. Неужели это ему, Аргирису Зарпа, привалило подобное счастье? Разве он заслужил его?

Мелита любила его. А свекор со свекровью просто души в нем не чаяли. Причем, они были так нежны к нему, что Мелита даже ревновала их к жениху.

— Это мои родители, — жаловалась она ему, — и любить должны более всего меня.

— С тех пор, как мы обручились, они и мне родители тоже.

— Так и есть, — подтверждала госпожа Дина. – Как хорошо, что ты, наконец, нашелся. А то я уже думала, что мне не суждено приобрести сына.

— Вы неправильно думали, мама!

— Зато как я теперь счастлива!

Наконец, сыграли свадьбу. И тогда на Аргириса обрушилась такая громада ослепляющей радости, что он даже заболел. Казалось, жизнь не в состоянии дать ему большего. Но когда Мелита объявила, что ждет ребенка, он почувствовал себя на седьмом небе.

— Боже! Боже! Неужели это правда? Неужели я заслужил подобное счастье? Спасибо, дорогая!

— Это я должна благодарить тебя. Не будь тебя, не было бы у меня этого ребенка.

— Ребенка…, — как эхо отозвался он. Это слово завораживало.

Но ребенок не родился. В те времена жить на Тиносе, значило быть выносливым. Мелита не была выносливой. В Константинополе, где она выросла, из всех работ по хозяйству, ее научили только самым изысканным. И она славилась тонкостью вытканного ею льна и прелестью своих вышивок.

Тогда как на Тиносе она была вынуждена носить воду из колодца, тащить на спине дрова для готовки, стирать в ледяной родниковой воде. И после всего этого, еще идти несколько километров пешком в монастырскую школу Урсулинок, где она преподавала французский язык девочкам. Все это было выше ее сил.

Ребенка она потеряла… и, каким ударом это стало как для нее, так и для Аргириса! Впрочем, особенно для Мелиты. Она даже заболела: перестала есть, пить, не спала. Придет час и болезнь станет для нее разрушительной…

Но давайте не будем лучше забегать вперед. Однако, раз уж я заговорила о ее болезни, то успокою вас – в первый раз, Мелиту спасла надежда. Бедняга даже пыталась успокоить мужа.

— Не надо так расстраиваться, — говорила она ему. – У нас впереди – еще вся жизнь. Будут у нас еще дети.

— Конечно, будут! – соглашался он. – Возьми, к примеру, хоть нашу деревню: у скольких пар погибли дети.

— Видишь! И у нас еще будут дети.

Так они успокаивали друг друга, пряча свою боль на дно души. И молча, страдали в темноте ночи. А днем надеялись…

Но бог не дал им другого ребенка. Тогда они затаили боль в дальнем уголке сердца и просто продолжали любить друг друга.

И прожили долгую, счастливую жизнь. И счастье их было огромным, как сама Вселенная. Так они жили до тех пор, пока дядюшке Аргирису не исполнилось 80.

— Не могу представить себе, что умру и оставлю тебя одну-одинешеньку, — говорил он. — Что с тобою станется?

— Я не смогу жить без тебя, — отвечала она. — Лучше уж умру, чтобы нам снова быть вместе.

— Не расстраивай меня подобными мыслями! К тому же, наша смерть – не в наших руках. Все решает один лишь Бог!

Но казалось, что Бог хотел преподать миру пример прекрасной любви. К сожалению, был конец и у этой любви … Как, впрочем, бывает конец у всего прекрасного на свете.

Кончилось все самым неожиданным образом. Напрасно дядюшка Аргирис надеялся на то, что он первым покинет этот бренный мир. И когда Мелита заболела, он страшно испугался. Ведь она уже переболела этой болезнью, когда у нее случился выкидыш.

И вот она снова перестала есть, пить и спать. Вначале, он не понял, насколько это серьезно. А когда, наконец, повел ее к врачу, было уже поздно. Болезнь прогрессировала.

— Ваша супруга страдает от клинической анорексии, — пояснил врач. – К сожалению, ничем не могу вам помочь. Обратитесь к психиатру!

— Психиатр – это врач для сумасшедших, – разобиделся бедняга. – А у моей жены, слава Богу, с мозгами все в порядке.

— Болезнь вашей супруги не имеет никакого отношения к сумасшествию.

— Что только доказывает, как нелепо нам обращаться к психиатру, — настаивал Аргирис.

Умирала Мелита тяжело. Даже когда она соглашалась съесть что-нибудь, то желудок отторгал это немедленно. Будь это пища или лекарство. Незадолго до смерти ее перевезли в больницу на Сирос. Аргирис не отходил от жены ни на шаг.

Больница была переполнена, и он спал на коврике у ее кровати. Как только она открывала глаза, первое, что она видела, был он — ее муж. Она сразу же протягивала ему руки, и он вскакивал, чтобы заключить ее в объятья.

Потом он начинал ее упрашивать:

— Выпей немного молока!

— Не могу! – отвечала она.

— Тогда и я не стану есть! – обижался он.

Потом ее стали кормить искусственным путем. Но ничто уже не могло ей помочь. Мелита катастрофически теряла вес. Силы покидали ее. Взгляд становился все более безразличным. И один только Аргирис интересовал ее на всем свете.

— Я умру, — говорила она ему, — не сегодня, так завтра. И только одна мысль мучает меня: на кого я тебя оставляю? Кто поддержит тебя? Кто станет заботиться о тебе?

— Ты не умрешь! Слышишь? Ты не можешь умереть сейчас, когда мы так счастливы!

— И все-таки, я умру! А ты снова останешься один, как в то время, когда я встретилась с тобой.

Он, молча, сжимал ее в объятьях. Слезы падали из его глаз на ее седые, растрепанные волосы. А она, истощенная, обессиленная болезнью, шептала:

— Как только я умру, женись! Немедленно! Да! Ты женишься, иначе мне не будет покоя на том свете.

И она заплакала. А вместе с ней плакала вся палата. Плакали медсестры и врачи.

— Ну и счастливчик же ты, Аргирис, — говорили они ему с завистью. – Существовала лишь одна истинная любовь на всем белом свете и та досталась тебе!

Спустя три час Мелита умерла. Пока ее обмывали, Аргирис не вымолвил и слова. И только слезы беспрерывно лились из его глаз. Потом он сопровождал тело жены до Тиноса. И вплоть до церкви, где тело было оставлено, был сдержан. Дал соседям увести себя домой. Но есть и пить отказался напрочь.

Переговорив между собой, соседи оставить его ненадолго одного, отдохнуть. Как только дверь за ними захлопнулась, Аргирис бросился на кровать и зарыдал в голос, отдаваясь своему горю, как раньше отдавался сладострастию. На похоронах он бросился на мертвое тело жены и, обнимая, кричал:

— Встань, Мелита, открой глаза!

И целовал окаменевшие уста. Стали уговаривать его попрощаться с телом, дабы предать оное земле. Но он еще крепче прижимал к себе тело жены и жалобно просил:

— Похороните меня вместе с ней! Все равно, мне не жить!

Наконец, ласковыми уговорами его удалось устранить от мертвого тела. Тогда он лишился чувств. А когда открыл глаза, прошептал:

— В скором времени я последую за ней…

Но судьба распорядилась иначе. Целых два года Аргирис был безутешен. Спасала его только работа. Он и раньше был чрезвычайно работоспособен. Ну, а сейчас из дома его гнало одиночество.

Ранним утром он садился на мула и ехал осматривать свои владения. Задавал корму коровам. Поил своих любимец – козочек. Вскапывал землю. Готовил на зиму соленья и копчености. Собирал оливки и каперсы. Готовил.

И вот однажды, совершенно неожиданно влюбился в новую соседку – пятидесятилетнюю вдовушку. И отдался страсти с юношеским пылом. Он носил ей цветы и лакомства. Он делился с ней своими бедами, а она говорила с ним о своей.

— Моя Мелита была ангелом, — говорил он Фотини.

— Мой Михалис был настоящим сокровищем, — отвечала она.

— Ах, чего я лишился! – вздыхал он.

— Ах, кого я потеряла! – вздыхала она.

— Я так хотел умереть вместе с ней, — говорил он.

Но на этот раз, это не было правдой. Теперь он хотел жить. Теперь он хотел быть счастливым. Все ходил вокруг и около вдовушки. Жаловался на свое одиночество. Ему казалось, что она понимает — что к чему.

И вот, бедняга облачился в воскресный костюм времен его сватовства к Мелите, надел кепку и пошел делать предложение. Он ждал, что его примут с радостью. Но он ошибся!

— Замужество?! К чему это мне?! – удивилась вдовушка. – Да как я о таком детям своим скажу? Стыд-то какой!

— Я хотел как лучше! – растерянно пробормотал он.

— Давай оставим все, как оно есть!

— Ну что ж! Оставим, коли это и в самом деле лучше, — вздохнул он.

Взял свою кепку и поплелся домой. Дома было тихо. И только часы отсчитывали время его одиночества. Аргирис лег в холодную кровать.

— По крайней мере, я попытался, — вздохнул он и перевернулся на другой бок. Полежал недвижно в темноте, раздумывая над странной судьбой своей, и решил. – Вероятно, счастье не дается дважды в одни и те же руки!