Карпаты, они и в Африке Карпаты. Только черные. Но, это только так говорится, а на самом деле их там нет. Справедливости ради надо сказать, что в тех краях тоже немало диковинок, например гора Килиманджаро, водопад Виктория или река Лимпопо, воспетая Чуковским в бессмертном «Айболите». Но Карпаты есть только у нас. Невысокие, в сравнении с Кавказом или, тем более Памиром явно проигрывают. Но их сравнивать так же бессмысленно, как голливудскую кинозвезду с соседкой по подъезду. Некорректное будет сравнение. Заокеанская звезда яркая, нос ровный, губки пухлые, фигурка выточена по современным стандартам - сразу бросается в глаза. А курносенькая соседка просто обаятельна, несмотря на невысокий росточек. Да и своя она, домашняя, всегда рядом и почти каждый день с ней видишься. Но что-то меня занесло, я ведь хотел о Карпатах.
Впервые я туда попал еще в советские времена, когда даже гуцулы, никогда не покидавшие родные горы, ругали нехороших поляков за то, что те выступают против советской власти. Совсем рядом – рукой подать – простой электрик Лех Валенса организовывает грандиозные забастовки, прокладывая себе путь к будущему президентству, а здесь тишина, размеренная жизнь и рассуждения под местный самогон о том, зачем ему это надо. Ведь жизнь вдали от суеты и так прекрасна и удивительна. Но сейчас я хотел не об этом. Просто вспомнился эпизод из одной очередной поездки в Карпаты на всеукраинские соревнования по туризму.
Нет, я не собирался участвовать в этом деле. Хоть и заядлый турист, но во всевозможных узлах я как не разбирался, так и не разбираюсь. Единственное, что могу сделать, это замуфтовать карабин, когда на меня наденут обвязку с кучей репшнуров. Моя задача было другой – обеспечить выступление на конкурсе туристской самодеятельности, для чего был составлен и почти отрепетирован сценарий, дошлифовать его собирались по ходу дела на месте. На этот конкурс разрешалось выставлять не спортсменов, а людей более-менее знакомых со сценой. Поэтому туристическое начальство и решило взять несколько человек из бардовского клуба.
Всех участников поселили на одной из баз в Яремче, знакомой мне по зимнему походу, когда пройдя на лыжах недельный маршрут, мы финишировали именно здесь. Живописно расположенный городок во все времена года производил впечатление, да иначе и быть не могло, ведь признанный туристический центр и должен быть именно таким, чтобы
2
побывав здесь один раз, захотелось вернуться. Причем в разное время года он был разным. Зимой черно-белым, исчерканным лыжными параллелями, весной пестрым от проталин, летом переливался разными оттенками зелени – от изумрудных лужаек до чернозеленых елей. А сейчас стояла (не побоюсь этого штампа) золотая осень. Да и как иначе назвать это буйство желтизны, когда все деревья одеты в золото, причем у каждого своей пробы?
База располагалась на противоположном от города берегу Прута, через обрывистые берега которого перекинут небольшой мостик, нависающий над рекой на высоте около десяти метров. Кстати, нам, прибывшим из густонаселенного Донбасса, поначалу было смешно слышать, что населенный пункт, в котором проживает восемь тысяч человек, называется городом. У нас это был бы, в крайнем случае, поселок городского типа. Только потом мы поняли, что в Карпатах, в которых гуцульские поселения встречаются не так уж часто, такое количество людей, живущих в одном месте, вполне имеют право называться горожанами.
Так вот, возвращаюсь к цели нашего приезда. Я имею в виду приезда не всей команды, а только выступающих на сцене. Еще в дороге нас застигло известие о том, что никакого выступления не будет – киевское начальство его отменило, побоявшись, как бы туристы не спели ничего крамольного. Сегодня это выглядит смешно, а в то время… Но возвращать нас обратно было поздно, в общем, всех артистов обозвали «группой поддержки» и зачислили в, так называемый, трудовой десант. Дело в том, что кроме самих соревнований в программу входило наведение порядка на территории базы и окрестностях. Команде каждой области, еще до прибытия, было выслано задание, и каждый руководитель был в курсе: кому дорожки местным камнем вымащивать, кому на хоздворе порядок наводить, кому покосившуюся беседку выровнять и т.п. Естественно, зная заранее, что предстоит делать, прихватывали с собой соответствующие инструменты и приспособления. Ну а нескольким командам было поручено особо важное дело – стереть «наскальные» надписи, типа «Ося и Киса были здесь», которые норовит оставить после себя чуть ли не каждый второй отдыхающий. Понятно, что серьезный турист таким заниматься не будет, но приезжают кучи «чайников», которым хочется увековечить свое пребывание в этих местах, а кроме как намалевать свое имя особо-то отличиться и нечем. Тем более, что по обоим берегам Прута россыпь крупных камней, а со стороны базы в воду уходит отвесная скала высотой несколько метров. И это все испрещено
3
именами, названиями городов и датами. В общем, берег был расписан, как торс рецидивиста. Только вместо классического: «Не забуду мать родную», там фигурировали «Васи», «Клавы», «Бердичевы» и прочие «Жмеринки».Но больше всего поражает то, что ими исписаны бетонные опоры, на которых держался мост. Русло в этом месте идет как бы в ущелье, берега высокие, соответственно и опоры метров по десять-двенадцать, причем абсолютно ровные. Забегая вперед, скажу, что наши ребята, профессиональные скалолазы со всем необходимым снаряжением, для того, чтобы все это соскрести, подвешивали веревки, делали так называемые «беседки», сидя в которых опускались вдоль опор, а как умудрялись оставить свои автографы на отвесных поверхностях чайники – ума не приложу…
Но нам повезло – поручили очистить огромный камень, лежащий на берегу, я бы даже сказал кусок скалы размером с хороший сарай, в незапамятные времена свалившийся откуда-то сверху. На следующий день надо было приступать, но тут вмешались, как говорится, непредвиденные (правда, весьма субъективные) обстоятельства. Оказалось, что на утро была запланирована для всех приехавших и свободных от соревнований и работ экскурсия на Говерлу. Ну как можно было упустить шанс посмотреть на Гуцульщину (кстати, и не только на нее…) с высшей точки Украины? Мы с другом решили, что сегодня чай не военное время, за дезертирство не расстреляют, а когда еще такая возможность представится… Короче говоря, утром, вместо того, чтобы идти скрести окрестные скалы, мы втихаря пробрались в автобус и благополучно поехали, благо физиономии наши уже примелькались, а списки никто не составлял. Разгул демократии, одним словом.
Описывать красоты горной дороги смысла нет, да и способностей не хватит. А скалу Довбуша, Яблоневый перевал, лыжный трамплин в Ворохте и сегодня любой желающий может увидеть. В общем, привезли нас к лесничеству, расположенному у подножья, дальше все отправились пешком. Не знаю как там сейчас, когда третий президент превратил Говерлу в экскурсионный объект для своей администрации, а тогда поднимались по узкой тропинке, вьющейся между камней. Восхождение, как это торжественно называлось, для подготовленных людей пустяковое, скоро уже были на вершине. Посмотрели на Карпаты, на румынскую границу, на торчащий неподалеку Петрос - вторую по высоте вершину Украины, и начали спускаться. Тем более, что из головы все-таки не выходило, что мы
4
же сбежали, а работу сделать бы надо. Ладно, начальство клизму вставит - заслужили, на ведь пока мы прохлаждаемся, там за нас кто-то пашет… Нехорошо. В общем, когда мы удовлетворили свою географическую любознательность, совесть потихоньку начала пробуждаться.
Вернулись почти под вечер, а в октябре вечера начинаются сами знаете когда. Потихоньку вынырнули из автобуса, подошли к своему «объекту» и что мы видим? Стоит целехонький, никем не тронутый, а рядом наши друзья затылки чешут. Оказывается, они-то и сами не так давно сюда пожаловали, а чем занимались раньше – не признались. Но нам и своих грехов хватает, зачем еще в чужие вникать… Понятно, что от начальства получили то, чего и ожидали – действительно, не расстреляли, но выслушать кое-что пришлось.
А вокруг - работа кипит. На скале и мостовых опорах альпинисты висят, пытаются привести их в первозданный вид. Рядом с нами ребята из Днепропетровска под предводительством известного, даже уже тогда, барда (ныне одного из ведущих радиожурналистов Израиля) с плоских прибрежных камней всякие слова счищают. Он тоже должен был участвовать в отмененном конкурсе, вот и отправили его на «трудовое перевоспитание». Только он, видимо, толи более совестливым оказался, толи менее сообразительным, но на Говерлу не полез и честно весь день отбывал срок. Да только пользы от этого никакой (и не только от его личных трудов или всей днепропетровской бригады) – мы как уезжали, все скалы были в росписи, так и вернулись – команды пашут, а результат - ноль. Начали присматриваться, в чем дело.
Как я уже говорил, задания были расписаны заранее, и каждая команда везла с собой кто лопаты, кто молотки с гвоздями. Ну а что могли притащить те, кому начальством было предписано стирать «следы цивилизации»? Естественно, всевозможные растворители и паяльные лампы. Да вот толку от них, как оказалось, никакого не было. Растворитель, конечно, делал свое дело – растворял буквы, да вот только они в жидком виде еще глубже впитывались в камень. А паяльные лампы, выжигая краску, оставляли сажу, которая тоже потом ничем не снималась. Единственный эффект – под их воздействием цветные надписи превращались в черные. Так что «наскальные росписи» малость потускнели, размылись, но продолжали крепко держаться на своих местах. Глядя на «подшефную», еще нетронутую скалу, мы поняли, что на своих ошибках учатся дураки, а умные – на чужих. Но почувствовать себя умнее других, дало возможность наше отсутствие в тот момент, когда
5
остальные команды занимались «мартышкиным трудом». Самоволка на Говерлу начальством быстро была забыта, поскольку стало ясно, что мы, даже трудясь целый день, все равно пришли бы к такому же итогу.
Но к утру все надо сделать как положено – надписей не должно быть! Иначе командам грозили штрафные очки, которые могли отодвинуть потенциальных призеров на задворки турнирной таблицы. Я уже не помню, на каком месте были мы, да это и не важно, работу-то все равно надо сдать… Видимо от безнадежности положения, руководитель нашей делегации, наблюдая вместе с нами всю бесполезную суету, предложил сбить надписи зубилом. На что я ему резонно ответил, что если он хочет все слова, написанные краской (в том числе и не совсем цензурные), высечь на камне и увековечить навсегда, то мы готовы. Рацпредложение было не принято, и начальник удалился по своим командирским делам, оставив нас наедине с проблемой. А решать ее надо было кардинально другими методами, но мыслей никаких не появлялось, зато времени на раздумья оставалось все меньше по причине наступавшей темноты.
Мы сидели на берегу Прута, в воздухе витало нечто, на украинском языке называемое «мряка» (перевести на русский это невозможно, зато все представляют, что это некая сырая гадость). Да и температура в октябре в тех местах далека от крымского бархатного сезона. Короче говоря, стучим зубами, а тут еще один острослов этак мечтательно заявляет:
- Да, сейчас бы кружку холодного пивка, искупаться и в трусах на мотоцикле… -
В общем, живым он остался каким-то чудом, поскольку поймать его не удалось… Но хоть чуть согрелись. И тут в отчаянии кто-то зачерпывает из лужи, образовавшейся возле нашей скалы, горсть песка смешанного с грязью и пытается одну из надписей стереть им как наждаком. Из этой затеи, естественно, ничего не получается, зато часть песка прилипла к камню. И тут вот она – долгожданная идея! Я вспоминаю, что на хоздворе базы видел бочку с остатками цемента и рванул туда, ничего не понявшие друзья даже слова сказать не успели. По дороге где-то раздобыл обрывок газеты, свернул кулек, быстро набрал цемента и бегом обратно. Объяснять долго ничего не пришлось, тут же, прямо на краю лужи, сделали замес и быстренько разделали скалу «под шубу»! Естественный цвет нашего «раствора» настолько вписался в природный колорит и фактуру скалы, что заметить
6
разницу между «шубой» и камнем можно было только на ощупь, но мы рассчитывали, что к утру наше изобретение затвердеет.
Но наши соседи, ушлые днепропетровцы, обратив внимание, с какой скоростью мы неожиданно управились с работой, пришли перенимать опыт. Покуривая с чувством исполненного долга, мы объяснили, где лежит цемент. Но оказалось, что на всем берегу, лужа с грязью есть только у нас! Наш обломок скалы во время подъема воды, который случался после каждого дождя, перегораживал поток, образовывая небольшую заводь, в которой и оседала вся муть. На всем остальном протяжении горная река, несясь с большой скоростью, по берегам оставляла только камни, и то достаточно крупные. Так что для наших соседей раздобыть цемент оказалось только полдела. Побегав по берегу в поисках подходящего материала для раствора и ничего не обнаружив, они решили, что единственный выход - делегировать к нам самую симпатичную девушку. Представляете картину - этакое полунебесное создание подходит с просьбой:
- Мальчики, а нельзя ли у вас немного грязи набрать? –
Мы тогда еще не догадывались, какую выгоду можно извлечь из положения абсолютного монополиста, поэтому без долгих размышлений прикинулись джентльменами и любезно отгрузили даме необходимое количество испрашиваемого сырья.
А на следующее утро я, изменив своим совиным привычкам, поднялся, что называется, ни свет, ни заря, и отправился наблюдать за приемом наших объектов. Засев в кустах на противоположном берегу, с удовольствием взирал, как под моросящим дождичком члены комиссии, морща носы, осматривали навечно впечатанные в опоры надписи. Точно так же они кривились и на работу по очистке скалы за мостом. Зато я получил огромное удовольствие, когда они приблизились вначале к территории днепропетровцев, затем и к нашей глыбе, стоявшей на отшибе. Вначале они застыли, потом завертели головами, ища надписи, зная, что еще вчера берег был расписан под «хохлому». Но те непостижимым образом исчезли… Причем совершенно без следа, как будто бы накануне здесь работали не люди, а пришельцы, владеющие неизвестной земной науке технологией по выведению пятен с лона природы. В результате только наши две команды заработали высшие оценки за «трудовые успехи» … Ну, а впечатления от восхождения на Говерлу не выветрились и до сих пор.