Не знаю у кого как, но у меня они «обильно начали расти» в неполных четырнадцать лет.
— Пап дай бритву, видишь вот, что! — Я провёл рукой чуть выше верхней губы.
— Мать, иди погляди, что наш сын удумал! — Отец вытер полотенцем только что тщательно выбритое лицо. — Мал ещё «Золингером» пользоваться! Эту бритву через всю Европу, из Германии вёз, не для того, чтобы, одним махом ты себе пол носа оттяпал! Да к тому же ещё и вещь ценную, трофейную, загубил!
— Вить, а может быть электробритву «Харьков» купим? Ко дню рождения.— Мать повернула мою голову к свету, рассматривая пробивающуюся поросль.
— Ещё чего! Дом не достроили! В зале вместо двери старое одеяло висит, а сыночку, видите ли, электру подавай! Через тройку лет, пойдёт на завод работать и с первой получки купит себе безопаску, пижонску. А пока пусть так ходит, вроде товарищ Будённый, в молодости.
— Я в институт поступлю. Буду стипуху получать. С неё и куплю. Сам. Без помощи родительской.
— Ой, поступальщик, выискался! — Всплеснула руками мать. — А кто на прошлой неделе трояк по алгебре припёр?
— На истфак пойду. Там математики нет, а по истории у меня пятёрки!
— Сын! — Батя строго посмотрел на меня. — Понимаешь. С историками в нашей стране перебор. Понавыпускали, а работы нет. Вот и маются горемычные, в архивах или, а если повезёт, то в школах. Советскому Союзу инженеры нужны, до зарезу. Хорошего спеца с распростёртыми руками на любом заводе примут. И квартиру дадут. Не сразу конечно, но в скорости. Так что давай, на эту самую алгебру, налегай. Без неё, на электру, тяжеловато деньгу заработать!
***
Александр встань и выйди из класса! — Училка стукнула указкой по столу. — В классе мне только усатых учеников не хватало!
— Анна Даниловна, Так это. Батя бритву не даёт. А своей у меня покаместь нету.
— Я тебя не раз предупреждала! У нас не вечерняя школа! И здесь учатся аккуратные постриженные… и побритые дети! Отец, кажется, недалеко отсюда работает. Вот и сбегай, пригласи его. На перемене с ним побеседую на тему усов, а заодно и успеваемость по алгебре и геометрии обсудим.
***
К бате на работу я не пошёл. В этот день алгебры у в расписании больше не было. А классуха после уроков должна была ехать в ГОРОНО. Это мне было доподлинно известно.

***
Слонялся по школьному коридору, не спеша приближаясь к кабинету химии. В надежде, что там опыты проводятся, при открытых дверях. Потому как этот предмет любил не меньше чем историю.
— Чего болтаешься? Где ты, в данный момент времени, обязан находится? — Завуч Михаил Фёдорович смотрел на меня снизу вверх.
С природой не поспоришь. Педагог от бога, великолепный организатор, любимый всеми учениками, Михфед был весьма невысокого роста. Однако сей прискорбный факт нисколько не мешал ему постоянно обыгрывать малолетних «акцелератов» в баскетбол!
— Ступай за мной. Говоришь, из-за усов выгнала. Не врёшь? Смотри, проверю. Подожди за дверью.
Спустя минуту вручил мне листок бумаги, вырванный из блокнота. Этот «раритет» храню до сих пор и даже подумываю поместить его в рамку.
Убористым почерком там было начертано следующее: «Ученику седьмого „ В" класса, Александру П… разрешается ходить в школу с усами! Ибо они есть предмет кавказской гордости! Но носить их на своём лице вышеозначенный ученик имеет право только при условии хорошей и отличной успеваемости!»
С тех пор прошло полвека. «Предмет кавказской гордости» не сбривал ни разу! Вот только насчёт успеваемости в моей жизни было не всегда!..

***
— Санёк. Скажи. Только честно. Тебе не надоело носить пионерский галстук? — Сосед и закадычный друг Юрка теребил обгрызенный и замызганный предмет, подчёркивающий мою принадлежность к Всесоюзной пионерской организации имени Ленина.
— Так мне четырнадцать только что исполнилось. Сам же знаешь, у меня с успеваемостью, не очень. Тройки бывают. А туда, только отличников…
Дружбан перебил меня, в обычной своей манере. — А ты пробовал? В комитет ходил? У тебя разрешение на усы от самого Михфеда имеется! Пионер-усатый! Держите меня, а то со смеха подохну! Пошли прямо сейчас. Неча хвоста за кот тянуть. Ты получше моего учишься. Вот и брякнешь там, что мол, без кореша вступать не буду. Классуха уже достала! Где галстук, где галстук? Родителей грозится вызвать. Конечно они меня за галстук ругать не будут. Но она ведь обязательно журнал покажет. А там……! Потопали! Не ровен час комсомольцы по домам разбегутся. Вылавливай их потом.
***
— Значит решили в комсомол вступить. — Девушка секретарь школьного комитета строго смотрела на нас, сквозь очки.
— Они у неё без диоптрий, — шепнул Юрка. — Для солидности напялила. Сам видел, без них читает и пишет.
— Может быть у неё минус, — огрызнулся я. — Молчи и слушай. А то выставит тебя за дверь и меня заодно.
Между тем девушка подошла к сейфу, достала оттуда пачку билетов. — Вот хлопчики, первое комсомольское задание. Справитесь, буду ставить вопрос о ваших кандидатурах на комитете. Ну, а если нет….
— Справимся одновременно гаркнули мы. — А что делать надо?
— В город, на гастроли, приезжает ТЮЗ. Будут показывать детский спектакль «Три мушкетёра». Надо среди сверстников распространить билеты. Они не дорогие, по двадцать копеек. Вы хоть знаете, кто этих мушкетёров написал?
— Дюю-ма. От-ец, ка-же-тся, — заикаясь, произнёс я.
— Ну что же, похвально. Удачи. До завтра справитесь?
Синхронно кивнув, мы выбежали из кабинета.

***
— Давай билеты делить. Чур мне правая сторона микрорайона. — Юрка быстро разложил серые прямоугольники на две части.
— Это почему тебе правая? Там мелкоты больше живёт! Давай, чтобы по-честному. Тогда себе и билетов больше бери.

***
С заданием справились часа за два.
— Вот это видел! — Показывал я очередной жертве кулак. — Гони двадцать копеек. Да небось, не за просто так! Я же не грабитель. Приучаю тебя дурака к искусству! Высокому! В театр пойдёшь на мушкетёров! Партер, первый ряд. Дурила. Прекрасно видно будет. Там такие драки показывают. Закачаешься. К тому же у них шпаги самые настоящие. Короче. Бери быстрее, пока я кому другому не отдал!
***
Спектакль был действительно великолепным. На районе ещё долго раздавалось: — «Я же тебя уже заколол! Несчастный! Соблаговоли упасть и умереть достойно. Как подобает гвардейцу кардинала».
— Витька! Ты что, забыл? Сейчас Д’Артаньян я. А его заколоть никак нельзя. Он же непобедимый.
— Нет, это я Д’Артаньян. Ща как дам в ухо, враз запомнишь!
***
Классная руководительница чуть не выронила из рук указку — Александр, Юрий! Опять без галстука! В класс не пущу! Марш домой!
Мы как по команде оторвали руки от груди, демонстрируя маленькие красные значки дающий право более никогда не носить символ Всесоюзной пионерской организации имени Ленина.

***
Четырнадцать лет спустя я оказывал интернациональную помощь братскому монгольскому народу. Выходных у нас почти не было. С трудом выбрал время, чтобы съездить в консульство. Там располагался комитет комсомола совзагранработников.
— Примите заявление. — Я протянул заранее заполненный бланк.
— Что это? — На меня смотрела моложавая дама, в роговых очах.
— «Они у неё без диоптрий. Для солидности», — пронеслись в голове слова друга детства.
— Снять вас с учёта, по достижению максимального возраста пребывания, не могу. Нет у меня на это полномочий. Центральный комитет не разрешает. Так что придётся вам потерпеть до конца командировки. В Москве билет и сдадите.
Вот и получилось, что я не расставался с комсомолом ещё пару лет. Регулярно платя взносы, в свободно конвертируемых тугриках!