Надежда ПЕТРОВА

Двадцать-двадцать... Вы думаете, что речь идёт о наступившем новом годе в третьем тысячелетии? — Нисколько! Эта история случилась ещё тридцать лет назад, когда цифра 2020 казалась далёкой и несбыточной, а некоторые даже не могли предполагать, что доживут до этого часа: шёл 1990 год, пока ещё размеренный, спокойный, а рабочий люд надеялся,что всё в этой стране, именуемой Советским Союзом, хотя и не без трудностей, но идёт своим чередом, в будущем всё будет хорошо, были уверены в его незыбленности.

1990 год подходил к концу, на улице стоял ноябрь месяц — время завершения годовых планов, выполнения производственных обязательств. Особенно за этим бдило вышепоставленное начальство — это они вели нас всех вперёд и вперёд, к выполнению всех заданий и успешному завершению трудового года, а дальше будут получение зарплаты, премий: ведь всё сделали, всего достигли. И чтобы всё получилось так, как планировали в вышестоящих организациях, следует поднажать, заставить руководителей малых предприятий (завмагов и заведующих столовыми) работать в поте лица, надо закрутить все гайки — работать и работать!

Для поддержания такого темпа и существовали производственные планёрки с жёстким требованием выполнения плана — хоть тресни, но чтобы план был, и ноябрьский, и годовой! Руководители рабочего снабжения города Н* после такой планёрки, обжигающей своей требователь¬ностью, возвращались в свои предприятия, как чумовые, лишь бы по¬скорее закончилась эта, выматывающая нервы планёрка, и быстро, быстро вернуться в столовую и начать трясти каждого, настраивать на рабочий лад! Тут уж как у Тараса Шевченко: старший меньшему, а меньший — ещё меньшему по шее. Все должны работать и работать! Во благо Отечества. А как иначе?

Все знали, что мясных продуктов в торговую сеть поступает с каждым месяцем всё меньше, а именно они позволят выполнить план, так как на мучных, дешёвых изделиях: пирожках и булках — план не сделать, не заставишь народ есть по десять пирожков в день вместо котлет и гуляшей. Начальство хитрило: мясо большей частью направлялось в общепит— там хорошая наценка: от 17 до 40%, а значит и прибылей соответственно в ОРСе будет больше. Но и там рабочие, не раздумывая, несмотря на наценки, активно покупали мясо: дай! дай! Хоть в сыром виде, хоть в полуфабрикатах или в тех же котлетах!

Дайте покупателю мяса!

Варвара Ивановна спешила к себе в столовую после горячей планёрки, где и по ней, работнице с тридцатилетним стажем (велика ли беда) прошли острым словцом с требованием выполнить план. На работе осталась её сумка с ключами от квартиры, да и, пока сама не остыла после этой головомойки, надо выпустить пар, закрутить кое-кому гайки.

Она шла, спешила, уже стемнело на улице. Голова её ещё не отошла от шумного совещания, поэтому она напряжённо думала и даже мысленно ещё спорила с начальником торгового отдела, которая радеет только за свою розницу, а не за общепит — вечная борьба двух отделов.

Войдя на территорию своей столовой, она увидела почти у порога синий "жигуль” с неизвестным номером: 20-20.

Да кто же это припёрся в такой, поздний час? Бухгалтера, конечно, уже ушли домой, значит это к ней.

Она напряжённо пыталась вспомнить хозяина машины с номером 20-20... В голове шумело... Но кто же этот: 20-20? Хм! 20-20. Она подошла ближе к машине, повторяя этот злосчастный номер.

Точно — за мясом!

Дверца открылась и из машины выскочил счастливый мужчина, очевидно, прождавший её не менее часа.

— Здравствуйте, Варвара Ивановна!

С затуманенным сознанием Варвара Ивановна, почти не соображая, громко ответила:

— Двадцать-двадцать!

Мужчина остановился, они давно знакомы, но выпад заведующей столовой его обескуражил. Он заискивающе улыбнулся: ему ну очень нужно достать хоть килограмма три мяса для сватанья дочери, без мяса гостей не встретишь...

Она ещё раз подняла на мужчину глаза, присмотрелась: фу ты, так это же бывший наш участковый. Надо же, новую машину купил... А тут не до машины: только план и план! Голова кругом идёт, крыша едва не едет от этих планёрок.

Двадцать-двадцать!

Надежда ПЕТРОВА