Виктор Брусницын (1951-2021)

Миниатюра, беседы в поезде

Нестеров ехал поездом из Москвы. Спутниками по купе сложились исключительно мужчины — люди приличные: следует уж из того, что дружно достали принадлежности и учинили душевную беседу. Цены, политика, то, се — неизбежно разговор съехал на гендер. После пикантной истории, что поведал зрелый мужик с рабочими руками, тон задал цитатой гражданин в очках, казалось, с рождения вписанных в лицо:
— Сократ: «Три вещи можно считать счастьем: что ты не дикое животное, грек, а не варвар — и что ты мужчина, а не женщина».
Оспаривать Сократа — люди приличные все-таки — не стали. Собственно, Евгений Павлович, дядя в возрасте, добавил:
— Женщина — прагматична до примитива. Одна мир деньгами меряет — делопутка, другая членами — шлюха, третья, жена и мать, господствующая, вещами. Всё — вещи: муж, дети, прочее.
Очкарик поддакивал:
— Камю сравнивал женщин с пираньями. Желаете иметь личную жизнь? Тут вас и обгложут.
Нестеров попытался смягчить:
— Женщина ловчей и свободней мужчины, потому что инстинктивна. Интеллект — защита, инстинкт — природный механизм.
Мужик с руками не упустил:
— Помните? — не бык на красное бесноват, а корова. Бык же возмущается, когда его с коровой путают. И здесь так же: не мужик русский особенный — баба. Тлетворная раса. От нее пьянствуем — и ленимся тоже, потому как все не впрок. Бабы неволят душу.
— Потому что душа — трусливая, ей не до воли, пятки не зря, — вякнул Нестеров.
— Женщины существа недовольные, поскольку внимательно смотрят на себя. Тут попятишься, — остроумно заметил Евгений Павлович.
Нестеров кстати и с надеждой внедрил шутку:
— Вот женщина: она грустит, что зеркало ее толстит. Губерман.
Не прошло, мужик компетентно поведал:
— Если путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то путь к сердцу женщины — через другой половой орган. Б…ство подтверждено уже тем, что у мужика лишь член, а у бабы пожалуйста — орган. В организации членов, понятно…
Нестеров не сворачивал:
— Когда женщину объявляют шлюхой, это извращение христовых заповедей. Возлюби ближнего своего. И вообще, она существо внутреннее, интроверт, половой акт — имитация проникновения в ее мир. — Довесил в пику уже Очкарику: — Кажется, у Шопенгауэра: проститутки — жертва человечества на алтарь моногамии.
Тот отпружинил:
— И сказано: «Мужчина, желающий вам зла, лучше, чем женщина, желающая вам добра». Экклезиаст.
Мужик:
— Купил микроволновку. Откуда у тебя деньги? Заработал. Сколько? На агрегат самое то. Не финти — загреб не иначе, и где, таким образом, остальное… Вроде в дом, радуйся — нет, страдание. Дернуло меня, дэбила, на усердие.
Евгений Павлович рассуждал:
— Если мужчине впору изменение, стало быть, творчество, то женщина статична, смена декораций ей достаточна. Отсюда деньги для мужчины — средство, для женщины — фетиш.
Нестеров взъелся:
— Родить — суть неосознанное чаяние мужчины. Коли мы о творчестве. Все его подвиги — компенсация дефективности в этом отношении. Отсюда и попреки женщине. А взять хоть миф о таинстве женской души — явное нежелание мужчины признать собственное невежество.
Очкарик гнул свое:
— Воин жаждет опасность и игру, говорит Ницше, потому он любит женщину, ибо — самая опасная из игр.
Евгений Павлович, однако, чуть попятился:
— Все-таки мужчина исследователь, он хочет проникнуть в суть вещей. Женщина желает присовокупить, употребить. Но противоположность здесь — резон, ибо возбуждается потенциал. В то же время требуется унификация, стоимость. Женщина, проставляя себе цену, активизирует мужчину.
Поезд задребезжал. Очкарик скуксился:
— Ну что ж, друзья, вот и моя станция… — Встав, поправил очки и заморгал. — Понимаете, супруга отчаянно болеет. Такая вещь неприятная… Эх…
Дискутировать далее показалось неприличным, товарищ с руками сбегал в ресторан. Обносили вторую бутылочку, на очередной остановке дверь отворилась и в купе вошла миловидная дама что-нибудь тридцати. Под давлением согласилась немного употребить.
— Мы здесь разговаривали, — наклонившись и густо глядя, разоблачился рукастый, — и пришли к выводу, что женщина — существо сугубо вдохновительное.
— А я вам так скажу, — задумчиво сообщил Евгений Павлович, — мужчины горазды мечтать об успехе. Но психологи настаивают, мечтательный казус у большинства заканчивается женщиной. Отчего, спросите? Здесь в самом практическом виде осуществляется всё — и завоевание, и присвоение, и игра, и релаксация, и, наконец, физическая форма наслаждений.
Нестеров разошелся на стихи.
Озабоченный перестук колес вносил в жизнь деловой и покойный ритм. Мелькали столбы, в разорванную полосу посадок ныряли бескрайние поля, окаймленные озорными кущами, в безмерном небе надежно устроились исполинские облака, кокетливо подпаленные розовым отсветом заката. Очаровательно — насмешливо и сочувствующе — тлели симпатичные глаза спутницы.