И снова май!

Был поздний май во всём своём великолепии, уже отцветали акации, и мир застыл на той грани, когда весна и лето слились в один широкий поток праздника жизни. Но этот праздник, мелькая за окошком, пролетал мимо. Это был второй раз, когда Сашку Ступицына везли на скорой помощи. Машина «буханка» с красными крестами тряслась и ужасно дребезжала. Учитывая состояние городских дорог, Сашку безжалостно трусило и подбрасывало на каждом скачке под потолок. Температура под тридцать девять, после ночной смены, в полубреду, казалось, конца этой поездке не будет. Но вот машина «неотложки» сделала резкий поворот, залетев в больничный двор, и резко затормозила возле приёмника инфекционного отделения больницы. 

Опрос, осмотр, препровождение в бокс, и наконец-то измученный поездкой, невыспавшийся Санёк лёг в постель. Как только голова коснулась подушки, Ступицын тут же провалился в глубокий сон. Проснулся он от того, что некая белоснежная размытая фигура упрашивала его перевернуться на бок, после чего, поставив ему укол, удалилась. Немного придя в себя, Сашка приподнялся и увидел, что бокс, рассчитанный на четверых, пуст. Он единственный насельник этой белоснежной палаты с отдельным санузлом. После укола заметил, состояние улучшилось, наверное, температура начала спадать. Но ужасно болело горло.

*** 

Позавчера его сестра Ира вместе со своей подружкой Оксанкой пошли на шахтный пруд и уговорили его пойти с ними. Конец мая, уже стояла жара, но вода оказалась не очень прогретой. Санька особо долго и не купался и всё же на следующий день перед работой он почувствовал, что у него начинает саднить горло. В шахте он вдруг стал ощущать непонятную слабость, его начал бить озноб и поэтому после выезда на-гора он отправился в шахтный здравпункт померять температуру. Там-то его и обрадовала медсестра:

- Допрыгался, голубчик? Поздравляю, у тебя 38.8!

Она выписала ему направление и отправила в поликлинику. 

Терапевт Валентина Фёдоровна, мать его одноклассника Андрюхи Камаря осмотрела Ступицына и сказала:

- Фоликулярная ангина, но сейчас согласно инструкции все случаи ангины являются подозрением на дифтерию, так что придётся тебе лечь в больницу.

- Можно я вначале отосплюсь после ночной смены, а потом поеду в отделение сдаваться?

- Нет, – сказала врач, – с такой температурой я тебе скорую пришлю, дуй домой, собери вещи и жди бригаду…

Так Санька и оказался в больнице.

*** 

Ближе к вечеру в боксе их было уже двое. Ещё один несчастный с ангиной был тощий семнадцатилетний парнишка, выпускник интерната, которого после девятого класса сбагрили в строительное училище №35 на казённое довольствие. Юного потенциального строителя звали Кириллом, довольно редкое имя для их шальных девяностых, отметил про себя Сашка. После вполне приличной кормёжки, когда они готовились ко сну, пришла медсестра и начала готовить третью койку. А через пять минут у них появился третий сосед. Высокий мужчина лет под сорок, чернявый, смуглый, глаза весёлые, когда он зашёл и осмотрелся, поставил рядом с койкой баул и командирским голосом произнёс:

- Здорово, орлы! Давно лежите?

- Да тоже только сегодня поступили, – ответил Ступицын и добавил, – я Александр, а это Кирилл.

- Ну, а я Алик. Вернее зовут меня Аркадий, но все: и друзья, и родственники кличут Аликом, – сказал новенький. 

Он стал раскладывать вещи из баула, выложил на тумбочку книгу, кипятильник, колоду карт. На какое-то мгновенье он повернулся к Саньке правым плечом, и Ступицин успел разглядеть на нём наколку: кота с длинной курительной трубкой в зубах.

Утром на обход к ним пришла врач, лицо которой было практически полностью закрыто марлевой повязкой. Она поздоровалась и представилась:

- Доброе утро, я Светлана Евгеньевна, давайте посмотрим, что у нас за положение дел, – и она открыла первую историю болезни, – Купченко кто? Подходите!

Поднялся Кирилл. Докторша послушала его, посмотрела горло, что-то отметила в истории и скомандовала:

- Присаживайся! Следующий, Майборода!

И к ней подошёл Алик. Осмотрев его, она объявила:

- Ступицин!

Сашка подошёл и несмотря на небольшую слабость, не смог не заметить, какие у врача красивые, молодые и задорные глаза. Серые с изумрудным оттенком, сверкающие. Мелкие морщинки по углам, которые принято называть гусиными лапками, делали их ещё более выразительными, глубокими, бездонными. Морщинки были не возрастными, а мимическими, это указывало на то, что врач очень смешливый человек, часто улыбается, часто смеётся. Пока она его слушала и осматривала горло, прощупывала его лимфоузлы, он уже почти влюбился в эту докторшу, дорисовав в своём воображении полный её облик, скрытый за маской.

Закончив осмотр, Светлана Евгеньевна, собрав истории болезни, удалилась, а Сашка с восхищением посмотрел ей вослед, глядя на её плавные формы.

- Хорошо бы, ребятки, подлечиться, – сказал вдруг Алик.

- Сейчас уколы придут делать, подлечишься, – ответил Ступицын. 

- Это не то лечение, водочки бы тяпнуть, горло моментально пройдёт. Деньги есть? – спросил Аркадий.

- Да есть немного, тысяч двадцать. И он вытянул из тумбочки четыре купюры по пять тысяч карбованцев. 

- Отлично, и у меня десять тысяч есть, – с этими словами он вдруг повернулся с вопрошающим взглядом к Кириллу.

- Не, я пустой, – сразу запричитал юный строитель.

- Значит будешь гонцом, – безапелляционно заявил Алик, – держи деньги и лезь в форточку.

- Куда?

- В форточку, говорю, лезь. Видишь, вон за забором остановка, там комок стоит, глянь, там должна быть ореховая настойка, я с мужиками на прошлой неделе здесь бухал, по-моему по двадцать пять тысяч была. Но бери все тридцать, вдруг за неделю уже подорожала. Ну а если не будет, бери водку Артёмовскую.

Тощий Кирилл шмыгнул в открытую форточку и короткими перебежками потрусил к калитке. Территория больничного двора была засажена осокорями, высокими, кряжистыми, и тонкая тень студента растворилась в тучных тенях крон. А Сашка, подойдя к окну, вдруг обратил внимание на книгу, которая лежала у Алика на столе «М. Е. Салтыковъ (Николай Щедринъ)».

- Можно посмотреть? – спросил он.

- Да конечно, смотри. 

Сашка взял в руки том и прочитал на титульной странице: «Типография Стасюлевича 1889 год. Собрание сочинений в 9 томахъ» возле года выпуска стоял чернильный отпечаток пальца. Никогда он ещё не видел таких старых книг. Бумага была пожелтевшей, но гладкой, сама книга весьма тяжёлой для своего размера, а корешок был из толстой натуральной кожи. Текст был дореформенный с «и» десятеричными, ятями и назойливыми твёрдыми знаками. Ступицын уже читал книги в старорусской графике, но то были репринтные издания – новоделы. А эта повесть «Современная идиллия» самый что ни на есть – раритет. 

- Если хочешь, можешь взять почитать, – сказал Аркадий, – я пока газету полистаю «Салон Дона и Басса».

В это время в форточку просунулась довольная голова Кирилла:

- Принимайте, – сказал он и протянул бутылку тёмного стекла с густой мутной жидкостью.

Алик принял бутылку, и пока Кирилл пролазил в форточку, вынул из кармана своих брюк, висевших на спинке стула, раскладной стаканчик.  

Настойку распили быстро! Кирюхе досталось всего сто грамм копытных. Остальное усосали Сашка и Аркадий. И в благостном расположении духа после обеда завалились спать. 

Когда ближе к вечеру Ступицын проснулся, слегка шумело в голове, но самое примечательное – горло не болело вообще. «Ты смотри-ка, действительно, подлечились», – подумал Сашка. Аркадия в палате не было видно. 

- Куда он делся? – спросил он у Кирилла. 

- Да вон он во дворе гуляет, кент к нему какой-то пришёл. 

И Кирилл кивнул в сторону открытого окна. Во дворе буйствовала жизнь во всех её проявлениях: недавно прошёл небольшой дождик, пахло озоном, благоухали акации, и ко всему ещё примешивался нежный терпковатый запах тополиных побегов. Через полчаса Аркадий протиснулся в форточку и только сел на свою койку, привезли ужин.

- Чуть не спалился, – сказал Алик, как только ушла раздатчица. – Кореш приходил, на киче вместе сидели, а сейчас подженился на торгашке с рынка, на десять лет его старше, зато с домом, кормит, поит его, а он только по малинам ходит, сивуху попивает. Живёт на Штеровке, на соседней улице.

Саньку не хотелось выслушивать рассказы о его друзьях-сидельцах и он, взяв Щедрина, попытался углубиться в чтение.  

Что он помнил о Салтыкове-Щедрине? Только программное «Как один мужик двух генералов прокормил», но роман «Современная идиллия» был совершенно другого направления, социально-бытовой, без аллегорий, и читался, не смотря на дореформенный текст легко.

***

После того, как горло перестало беспокоить, жизнь стала налаживаться. Когда Сашку приехали проведать мать и сестра, он поклянчил у них денег. Алик тоже «настрелял» у своих корешей, которые приходили к нему каждый день по нескольку человек сразу, и вечером вновь заслали гонца. То есть Кирилла.

В этот вечер пили размеренно, не торопясь, с чувством, с толком. Говорили о музыке и литературе, Алик оказался весьма начитанным человеком, не смотря на то, что он около десяти лет с небольшими перерывами между ходками провёл в местах не столь отдалённых. Он рассказывал о Щедрине и о Некрасове, о Набокове и Катаеве, много и красочно рассказывал о судьбе Айседоры Дункан, а затем об убийстве Есенина. Саня и Кирилл, слушали раскрыв рты. А потом, когда заговорили о Венечке Ерофееве, Аркадий, поглядев на пустую тару, сказал:

- Так, хорошо, блин, но мало! – и кивнув на окно, предложил Саньку, – давай сходим ко мне домой на Штеровку, я там замучу бутылочку-другую пойла, посидим ещё.

Но Сашку немного разморило, и он, поморщившись, сказал:

- Да ну, не охота! Давай не сегодня.

- Ну, как хочешь, а я сбегаю, ждите меня, без бутылки не вернусь, – и он нырнул в форточку, растворившись в сумерках.

А Ступицын, взяв в руки Щедрина, попытался читать, но буквы двоились, а прищурив один глаз, читать было неудобно. Он отложил книгу в сторону и, как ему показалось, на минуту прикрыл глаза. Когда он разлепил веки, было уже утро.

- Алик так и не появился? – спросил он у Кирилла.

- Не-а, не было.

- Забурился. 

Тут в палату заглянула Светлана Евгеньевна.

- Майборода здесь? А то его спрашивают. 

- Нет его, – ответил Сашка, – а кто спрашивает?

В этот момент, немного отстранив от входа лечащего врача, в двери протиснулся милиционер.

- Доброе утро, старший лейтенант Полищук, Аркадий Майборода где?

Врать представителям закона по трезвому Сашка ещё не умел, поэтому выложил всю информацию:

- Вечером, как ушился через форточку гулять, так я его и не видел.

Кирилл тоже поддакнул, и врач, и милиционер, откланявшись, ушли.

После этого Ступицына начала мучать совесть, что он сдал корешка. Пообщавшись с Аликом четыре дня, Сашка уже начал использовать в речи слова из его арго. 

*** 

На следующий день, уже после завтрака, в бокс санитарка привела худенькую пожилую женщину и указала ей на кровать Майбороды.

- Ось його кровать, збырайтэ.

Женщина подошла к тумбочке Алика и стала собирать его пожитки в корзинку.

- Вы мать Аркадия? – спросил Сашка женщину.

- Да, сынок, – ответила та.

- Так, а что случилось, куда он пропал?

- Да вот позавчера ночью влез в магазин на Штеровке и уволок ящик водки, и его с дружками нашли в течение суток, правда водки уже не было. Опять пойдёт горемышный зону топтать, а у меня ни сил, ни здоровья… 

И она тяжело вздохнула. Собрав вещи, она пошла к выходу.

- Подождите, – сказал Ступицын, – вот ещё его книга.

И Саня подал женщине раритетный томик Щедрина.

- Ой, спасибо, это из нашей домашней библиотеки, от отца моего осталось, большая часть дореволюционные издания. Алик много чего в доме пропил, но ни одной книги из дома не утянул, хотя большие деньги ему сулили. Один еврейчик Тевик, порой неделями за ним по пятам ходил, всё клянчил альбом к трёхсотлетию дома Романовых, две тысячи советскими давал, но сын не поддался соблазнам. У нас ведь и Гоголя прижизненные издания, и Некрасова, и Брюсова, и Бунина. Хоть одно сумела в нём воспитать – уважение к книге. Выздоравливайте, ребятки.

И женщина посеменила на выход.

*** 

Во время тихого часа Сашка долго ворочался, пытаясь уснуть. Всё перемешалось в голове у него. Мысли бродили в башке разрозненным стадом. Раритетная библиотека, исправительные колонии, ангина, Аркадий и его щупленькая матушка переплелись в тугой клубок, и не давали заснуть, заставляя вновь и вновь возвращаться ко всему произошедшему. Но в конце концов он провалился в сон, тугой, маслянисто-липкий, тревожный.

*** 

Через два дня Светлана Евгеньевна пришла без повязки на лице. Это было настолько неожиданно, что Сашка аж закашлялся при её появлении. Лицо докторши, очень отличалось от того, которое насочинял себе Ступицын, её нельзя было назвать красавицей, но миленькой, симпатичной – вполне. Она осмотрела Кирилла и Санька и вынесла вердикт: «На выписку!», развернувшись, она двинулась к выходу. Ступицын, испугавшись, что больше не увидит её серо-изумрудных глаз, кинулся вдогонку:

- Светлана Евгеньевна, а можно вас пригласить куда-нибудь выпить кофе?

Врач улыбнулась и ответила:

- С удовольствием, Александр! Только можно я с мужем приду? – и она продемонстрировала ему правый безымянный палец с тоненьким золотым ободком, который все эти дни ускользал от невнимательного взора Сашки.

Саня скорчил обиженную гримасу, и ничего не ответив, поплёлся к своей койке собирать вещи. За окном стояла уже жара, шёл снег, вернее летел тополиный пух…

***

Лет через семь, когда Ступицын уже заканчивал заочное отделение филфака, он бродил по книжному развалу городского рынка. Это вновь был май, цветущий и праздничный. Практически раз в неделю, по субботам или воскресеньям Александр любил захаживать на «барахолку». Он уже нашёл себе пару книг, за которыми долго охотился: «Ночевала тучка золотая» Анатолия Приставкина и «Алмазный мой венец» Валентина Катаева. Саня уже хотел уходить, но решил заглянуть ещё в одно место. На самом выходе с рынка старых вещей торговал подержанными книгами моложавый мужчина, у которого иногда можно было найти весьма интересную литературу, то «Нумизматический словарь» Зварича, то энциклопедию «Мифов мира», а от случая к случаю филологические дефицитные работы Томашевского, Эйхенбаума или Жирмунского. Он приблизился к знакомому лотку и углубился в изучение ассортимента. И вдруг, среди современных книг мелькнул кожаный коричнево-зелёный потёртый корешок. Что-то шевельнулось у Сашки внутри, присмотревшись, он разобрал надпись – «Щедринъ». Ступицын взял в руки том, и прочитал на титульной странице: «Типография Стасюлевича 1889 год. Собрание сочинений в 9 томахъ» возле года выпуска стоял чернильный отпечаток пальца. Он не стал спрашивать цену книги, положил её и отправился на остановку. Горько ему стало от мысли, что библиотека Майбороды разорена. Учитывая воспитание Аркадия, Ступицын был уверен, что не он понёс книги в народ. Скорее всего, Алик опять на зоне, а мать, наверное, померла, вот соседи или дальние родственники и разворовали библиотеку. Хорошо, если книги разошлись по букинистическим точкам, а не в утиль, потому что он сам несколько раз на пунктах приёма макулатуры вытаскивал из куч бумаги старинные издания то Сенеки, то Вергилия, то Петрарки…

После утомительных раздумий на следующий день Сашка вернулся на рынок, решив выкупить Щедрина, хотя бы ради памяти родителей Аркадия. Но книга уже ушла…