Валентина Лысич

Сильный резкий стук в дверь заставил вздрогнуть. Колотили так, словно начался в доме пожар. Мы с мужем, не сговариваясь, ринулись к двери. Я оказалась впереди. Дрожащими руками открыла дверь – и обомлела. На пороге во весь дверной проём стоял высокий полный человек в чёрной ризе с огромным крестом на груди. Испугаться было чего! Вот если бы не этот крест, вполне сошёл бы за монаха. Но массивный крест на крепкой толстой цепочке указывал на принадлежность человека к высшему духовному сословию.

Первые секунды, тянувшиеся неимоверно долго, прошли в молчаливом созерцании друг друга. Наконец-то громогласно прозвучало:
– Войти можно?
То, как засуетился муж с расплывшейся улыбкой на лице, говорило само за себя – они знакомы. С недоумением отступаю в сторону, пропуская гостя, и иду накрывать стол: как никак – Рождество сегодня, а мы ещё и не завтракали.

Но гость, осмотрев довольно скудный стол, продолжал стоять, о чём-то размышляя, потом, бросив через плечо: "Я сейчас приду!", вышел.
Не успела я проводить его, как распахнулась дверь смежной квартиры, и сосед с интересом спросил:
– Кто это? Что случилось?
– Архимандрит, – говорю почему-то шёпотом.
– Что-о-о-о? – протяжно с недоверием переспрашивает сосед, отступая на шаг, и оценивающе рассматривает меня с ног до головы, – Кого он там мандрит?

Со смущением, поспешно закрываю за собой дверь. Надо ещё успеть расспросить мужа о госте. Оказалось, они познакомились в поезде, когда ехали в одном купе, вместе ели пирожки, вот муж и пригласил попутчика в гости.
– А что, я думал, тебе приятно будет! Ты же верующая, в церковь ходишь, – оправдывается, но я-то понимаю, что он это сделал по простоте душевной. – Ехал человек в монастырь, дорога дальняя, пусть отогреется и отдохнёт.
– Да я-то что... на стол нечего поставить... – с горечью произношу, поглядывая на своих четверых детей.

Гость возвратился быстро и начал выставлять на стол разную вкуснятину. По комнате расплылся ароматный запах копчёной курицы, рыбы, дорогого вина...
– Люди, пост позади, Рождество сегодня, будем разговляться, праздновать! – торжественно произнёс священник, благословляя еду.

Мы сидели в зале за столом – "праздновали", а мимо нас по коридору по очереди проходили дети, с любопытством посматривая на стол. Посадить их с собой я не имела права. Чтобы чем-то занять гостя – включила телевизор. И тут случилось неожиданное. Гость замолчал и, замерев, уставился на экран. Он больше нас не видел и не слышал.
Прошло минут пятнадцать, прежде чем архимандрит повернул к нам голову.
– Понравилась передача?
– Я просто... никогда не смотрю телевизор, – потупившись, произнёс. – В моём монастыре его нет. А если и езжу по другим храмам, меня просмотром телепередач не балуют.

Да, я забыла сказать, что архимандрит – это начальник монастыря. Если монахов больше восьмидесяти – это уже лавра. А если до восьмидесяти – монастырь.

Мы быстро нашли с ним общий язык. Он оказался интересным собеседником, невзирая на то, что высокообразованным вряд ли его можно было назвать: не знал ни химии, ни физики, ни других узких наук. Даже на вопрос "Как вы находите творчество Аллы Пугачёвой?" пожал плечами и с любопытством спросил:
– А кто это такая?
Всё свободное время проводил в молитве, куда там интересоваться мирскими делами!
Сколько себя помнил – жил в монастыре. Мама его родила после пятидесяти, а умерла, когда ребёнку исполнилось семь лет. Вот с тех пор он и жил в монастыре.
– А если кто-то из братии проштрафится, согрешит, как наказываете? – спросил его муж.
– У нас с этим строго. Зачем наказывать? Выгоняю.
Мы с мужем переглянулись.
– Но... для первого раза...
– У нас порядок! Второго раза не бывает!
Замолчали. Перевели разговор на другое.

Отец Анатолий был точно не от мира сего в хорошем смысле слова. Мы постоянно с ним куда-то ходили, всё время спешили, везде бывали. На улице мороз до минус пятнадцати, сугробы высокие, – а он в лёгкой чёрной рясе и осенних туфлях. И как только не замерзал? А у меня в варежках пальцы зябли. Бежит впереди по узкой дорожке, а я за ним, как адъютант его превосходительства.
Не выдержала, пошутила:
– Люди чего-доброго подумают, что вы мой муж!
– У монахов жён не бывает, Алексеевна, не переживай! – бросил на ходу.
А я только голову наклонила: не переживай! А мы туда-сюда перед окнами знакомых. Откуда они знают, что не бывает?

* * *

Снега в том году выпало, на удивление, много. Мы возвращались домой из собора Успения Богородицы, где отец Анатолий правил службу. Грузный, как чёрный ворон на белом покрывале, бежал по расчищенной дорожке к автобусной остановке, а снег норовил попасть в быстро семенящие туфли. Я, как всегда, – следом за ним. А за нами – другие прихожане. Это были, в основном, бабушки, которые готовы были стоять на остановке до посинения, лишь бы проехать бесплатно в автобусе. Но отец Анатолий думал иначе. Ему было холодно. Когда подъехала маршрутка, всех загнал в микроавтобус и властно приказал:
– Алексеевна, плати! За всех!

Челюсть предательски отвисла. Так подмывало возмутиться! Сдержалась. Молча заплатила. Но, подходя к дому, всё-таки высказалась, что не настолько богатая, чтобы деньгами разбрасываться: я же не работаю, да и муж получает скудную зарплату. Чем четверых детей кормить?

И надо же, только пришли домой, только он скинул свою рясу, давай вешать её на плечики, – и увидел на шкафу деньги.
– Алексеевна! – возмущённо прозвучало, – Ты же говорила, что денег нет!
Его обличающие глаза уставились на меня.
Боже, ну как объяснить ему, что зарплату получают раз в месяц? Зарплата и аванс. Всё! Больше нет никаких доходов. Как растянуть её на две недели? Я в то время декретных не получала, так как не работала.
Эх, отец Анатолий, жить в миру – это не в монастыре, где каждый день казна пополняется!

А денег и у него не было. То ли оттого, что много дней пребывал в дороге, то ли по другой какой причине, но сам бедствовал. Зарабатывал в дороге, как мог. Откуда взялись пирожки, которыми угощал моего мужа в поезде? Оказывается, на одной из станций зашёл в кафе, освятил его, вот хозяйка и угостила пирожками. Но так было не всегда. Приходилось и по-другому добывать себе пропитание.
Подошёл, помню, к мясному киоску, взял триста грамм фарша. Продавец называет сумму к оплате, а он:
– Ничего-ничего! Батюшке можно бесплатно!
Та только смотрит на него широко открытыми глазами, от страха боясь что-либо возразить.
– Бери, Алексеевна, деткам приготовишь! – протягивает трофей мне. Наклонив голову, беру...
( Пояснение: монахи мясного не едят. )

* * *

Сколько раз отец Анатолий ставил меня в неловкое положение!
Помню, заходим в маршрутку: я впереди, а он – за мной. Закрывает дверцу – не закрывается! Несколько попыток – и все безуспешные.
– А чтоб ты пропала!.. – громко, хорошо поставленным голосом ругается на всю маршрутку и с силой захлопывает дверь. В салоне автомобиля воцаряется тишина. Бледный водитель оборачивается к священнику и долго молча смотрит на его массивный крест. Как тут не испугаться? Это дорога. И эта машина – его. Всю дорогу дальше ехали в полнейшей тишине.

А сколько людей, увидев монаха с огромным крестом на груди, останавливали его, прося благословений! Каждого ублажал. Начнут задавать ему вопросы, указывает на меня: "Это к Алексеевне!" – говорит. А сам станет и внимательно слушает.

Где мы только с ним не были! По всем местным церквям ездили, на все службы, он везде правил и говорил напутствующие проповеди. И куда бы он ни шёл, я – следом за ним. Но это на улице. Дома же всё было наоборот. В своей трёхкомнатной квартире я не могла скрыться от него – ходил следом.

Помню, занялась ручной стиркой, так как стиральная машина сломалась. И тут нашёл! Попросил и ему постирать праздничную "золотую" ризу. Согласилась. А куда мне деваться? Справилась со своей одеждой, хорошо помыла ванну, так как знала, что надо отдельно стирать ризу священника. Замочила её. Только принялась за работу, как открылась дверь, и в ванную просунулась голова гостя. Увидев грязную мыльную воду, он испугался:
– Как же?.. Что же Вы наделали? Надо же отдельно стирать!

Меня как кто-то в бок уколол. Господи прости, но решила подшутить. Злорадствую, видя его растерянность. Наслаждаюсь замешательством... Потом смилостивилась, раскрыла карты.

А однажды увидела его с другой стороны. Всегда степенный, спокойный, медлительный в разговоре, он по телефону разговаривал быстро-быстро на каком-то непонятном языке. Я отказывалась верить своим глазам. Неужели это наш гость? Каким он может быть разным!

Его, действительно, было много. Казалось, всё пространство заполняет собой. И, когда он уехал, так пусто стало! Прожил отец Анатолий у нас пять дней, богатых на разные приключения.

Пусть Господь Бог оберегает Вас, отец Анатолий, на Вашем жизненном пути!