Александр Ралот
— Нет, Холмс, Вы не человек, Вы арифмометр! — воскликнул я.
Артур Конан Дойл. «Знак четырёх»
— Прикончить этого негодяя прямо сейчас, изощрённым способом, или пусть ещё поживёт пару-тройку страниц? — размышлял я, погрузившись в создание очередной повести «О похождениях частной сыщицы — Маргариты Сергеевны Крулевской»[1]. Но мысли постоянно сбивались, и нить сюжета рвалась, в самом неподходящем месте. Виной тому дети, затеявшие возню над головой! На чердаке нашего старого дома. Послал я их туда ранним утром, дабы в конце концов навели порядок и рассортировали хранящиеся предметы на две категории: нужное и ненужное. Надеялся, что к обеду управятся. Куда там. Сейчас уже пол третьего, а они всё ещё…
Вдруг на потолке наступила долгожданная тишина, но минуту спустя на пороге кабинета возникли две перепачканные мордашки, принадлежащие сыну Егорке и дочке Альке. Каждый держал в руке по тяжеленному арифмометру.
— Это что? — хором выпалили потомки.
— Предки калькуляторов, — буркнул я, наивно надеясь, что дети ответом удовлетворяться и отбудут по "неотложным делам".
— На этой железяке считали? — округлив глаза поинтересовалась дочь.
— Конечно, но не люди, а древние инопланетяне, — ответил за меня Егорка:
— У человеков, в докомпьютерную эру имелись деревянные счёты! Я об этом в инете читал.
— Глаза Альки расширились ещё больше, и она заговорчески зашептала:
— Папулечка, ты их и вправду видел? Они это подарили? Сразу две штуки! У них наверное были щупальцы? Ими, конечно же, удобно эти выступы поворачивать.
Егорка, уподобившись «Страшиле мудрому»[2] и приставив палец ко лбу, рассуждал, используя «мужскую железную логику»:
— Нет. Инопланетные существа такое соорудить никак не могли. Прилетели из космоса, значит уже постигли двоичное исчисление, то есть, знают разность потенциалов и электричество. Следовательно...
Алька свободной рукой оторвала палец брата от лба и потребовала, обращаясь ко мне:
— Ты должен, прямо сейчас, рассказать откуда в нашем доме взялись эти штуковины? Только не говори, что мама их на кастрюлю с квашеной капустой кладёт. Не поверю. Для этого и камень сгодится или старая гантель.
— Из «Колбасы», — нехотя ответил я, откладывая в сторону ручку.
— Из чего? — традиционно, хором спросили дети.
— Магазин канцелярский так раньше назывался, потому, что был длинный и разбит на секции, словно верёвкой перетянутый. Однажды увидел, — «Феликсы» в продажу выбросили, вот и купил парочку.
С минуту дочь с сыном стояли молча, осмысливая незнакомое словосочетание: "выбросили в продажу". Наконец Алька, поставив на пол «железяку», спросила:
— А две то, зачем? Если одна вдруг поломается? Они же металлические!
Я тяжко вздохнул. Понял, что с «госпожой Крулевской» на сегодня больше не общаться, усадил ребят на диван и продолжил:
— В те стародавние, советские времена, мы с вашей мамой одновременно заканчивали ВУЗ.
— Чего оканчивали? — Мгновенно перебила Алька.
— Высшее учебное заведение, — расшифровал я «сложную аббревиатуру» и продолжил — учились с ней на одном потоке, но в параллельных группах. И дипломные проекты нам достались разные. Она трудилась над чертежами новой мельницы, а я элеватора.
— Видел. Ты показывал из окна вагона — вступил в разговор Егорка, — громадины такие. В них зерно хранят. Сложно, наверное, их проектировать и строить.
— Не просто, — согласился я, — так вот, чтобы с мамой вашей, не ссориться и не подраться из-за этого счётно-решательного устройства, я и купил два экземпляра. Она делала проект в той комнате, а я здесь. Понятно?
Дети закивали головами сверху вниз.
— Покажи, как эта штуковина считает, — попросил сын.
Я взял «Феликс», повернул ручку, и о чудо, машина отчаянно скрипя шестерёнками выдала в окошках результат.
— Надо же! — Удивилась Алька. — Работает! Ведь кто же придумал такое.
— Вильгодт Однер. Русский швед, — ответил я.
— Это как? Он был русским или шведом? — Егорка мгновенно освоил работу агрегата, установил задание 2+2 и повернул ручку, получив искомый ответ — четыре.
— Родился он в Швеции, окончил там институт, но после смерти отца уехал в «страну возможностей», так в те далёкие годы называли Россию. Приехал в столицу с восемью рублями в кармане, — я отобрал у сына скрипучий арифмометр, дабы тот ржавым звуком не мешал моему повествованию.
— Прям как Д'Артаньян. Тоже из Гаскони, прискакал в Париж, с восемью экю, — очередной раз перебила дочь и тут же закрыла ладошками рот, показывая, «так больше не будет».
— Дело в том, что в скандинавских странах с работой было туго, — продолжил я, - и молодой человек надеялся заполучить её в семье соотечественников Нобелей. Слышали эту фамилию?
— Ага. Один из них премию учредил. Всем за выдающиеся заслуги присваивают, - поделился Егор своей осведомлённостью.
Я кивнул, соглашаясь и продолжил:
- Вильгодту повезло. Работу нашёл быстро. Устроился на завод «Русский дизель» Людвига Нобеля, старшего брата того самого основателя премии. Молодой инженер был на хорошем счету у руководства и начал делать карьеру, но этому помешал «его величество случай». Однажды, в тысяча восемьсот семьдесят первом году ему поручили подчинить счётную машину французского изобретателя Шарля Томаса. Тогда это устройство было единственным, производящимся серийно, механическим вычислительным устройством в мире.[3]
И молодой инженер, выполняя работу понял, что может создать машину, позволяющую гораздо лучшим способом решить задачу механического исчисления.
Прошло два года и упорный изобретатель дома изготовил таки модель счётной машины собственной конструкции. Аппарат заинтересовал советника по коммерции Людвига Нобеля. И инженеру предоставили возможность в заводских условиях довести изобретение до промышленного варианта.
На «Русском дизеле» Однер проработал семь лет, а затем ушёл трудиться на фабрику Экспедиции заготовления государственных бумаг. Там печатали деньги для всей Российской Империи. Изобрёл механизм автоматической нумерации купюр, но мечта о массовом изготовлении арифмометров, собственной конструкции, все эти годы не давала покоя. Однако, даже хорошего заработка было мало для открытия собственного производства. И опять помог случай. А именно табак, - вернее резко возросший спрос на папиросы. Дело в том, что их разрешили курить на улицах города. Инженер воспользовался этим и быстренько спроектировал и внедрил новую папиросную машину.
На деньги от её продажи Однер открыл маленькую, но всё же собственную мастерскую, с одним ножным токарным станком. Пытался делать арифмометры, но их нельзя было продавать легально, так как права на собственное изобретение он уступил фирме «Кёнигсбергер и Ко». Прошло ещё несколько лет и автору, через суд, удалось вернуть себе утраченный патент.
И пошло, и поехало. Мастерская превратилась в завод со ста станками. Арифмометры раскупались со скоростью жареных пирожков. Перед первой мировой войной в России было уже двадцать две тысячи счётных машинок Однера.
Награды и дипломы с выставок в Чикаго, Стокгольме и Золотая медаль со Всемирной выставки в Париже украшали стены кабинета изобретателя. Казалось бы жизнь удалась. Ум и упорство Однера обеспечили ему и родне безбедное существование. Но, "его величество случай", на этот раз пришёл в большой дом, с «огромным знаком минус». В сентябре тысяча девятьсот пятого года «русский швед» умер.
Завод некоторое время продолжал работать, но затем обанкротился и закрылся.
— Понятное дело революция, тут уж не до арифмометров— вздохнул Егорка и поднялся с дивана.
— А почему они называются Феликс? — вставила «пять копеек» Алька.
— Ну, ребятишки, на этот вопрос уж сами ответ отыщите. В столь любимой «всемирной паутине» — я повернулся к компьютеру, всем видом показывая, что разговор окончен.
Пять минут спустя
На меня опять глядели две пары любопытных глаз. Дети стояли молча, переминаясь с ноги на ногу. Ждали пока закончу печатать предложение, и выбрав момент, хором выпалили:
— В Советском Союзе производство арифмометров наладили в Москве. На заводе имени Дзержинского, поэтому и Феликс. Оказывается их делали до восьмидесятых годов прошлого века. И если бы не калькуляторы, то.... А знаешь, что мы с ними будем делать?
Я молча пожал плечами.
— Осенью в школе проводится аукцион старых вещей. И мы проведём конкурс «Кто угадает, что это такое?» — Егор выжал арифмометры, словно гантели.
— Победителю приз, — поддержала брата Алька, — вот этот «Феликс», он поновее выглядит. Ну и ещё твою книжку «Неизвестное об известных»[4], конечно тоже.
[1]— Главная героиня цикла рассказов и повестей «Сыскное бюро Крулевкая и партнёры». Автор — Александр Ралот
[2]— Один из главных героев сказочного цикла о Волшебной стране Александра Волкова, живое соломенное пугало
[3]— Их называли «машинами Томаса», но изобретатель придумал другое имя - «Арифмометры». Оно и стало нарицательным для всех вычислительных механических машин, способных выполнять арифметические действия.
[4] — https://ridero.ru/books/neizvestnoe_ob_izvestnykh/freeText
— Нет, Холмс, Вы не человек, Вы арифмометр! — воскликнул я.
Артур Конан Дойл. «Знак четырёх»
— Прикончить этого негодяя прямо сейчас, изощрённым способом, или пусть ещё поживёт пару-тройку страниц? — размышлял я, погрузившись в создание очередной повести «О похождениях частной сыщицы — Маргариты Сергеевны Крулевской»[1]. Но мысли постоянно сбивались, и нить сюжета рвалась, в самом неподходящем месте. Виной тому дети, затеявшие возню над головой! На чердаке нашего старого дома. Послал я их туда ранним утром, дабы в конце концов навели порядок и рассортировали хранящиеся предметы на две категории: нужное и ненужное. Надеялся, что к обеду управятся. Куда там. Сейчас уже пол третьего, а они всё ещё…
Вдруг на потолке наступила долгожданная тишина, но минуту спустя на пороге кабинета возникли две перепачканные мордашки, принадлежащие сыну Егорке и дочке Альке. Каждый держал в руке по тяжеленному арифмометру.
— Это что? — хором выпалили потомки.
— Предки калькуляторов, — буркнул я, наивно надеясь, что дети ответом удовлетворяться и отбудут по "неотложным делам".
— На этой железяке считали? — округлив глаза поинтересовалась дочь.
— Конечно, но не люди, а древние инопланетяне, — ответил за меня Егорка:
— У человеков, в докомпьютерную эру имелись деревянные счёты! Я об этом в инете читал.
— Глаза Альки расширились ещё больше, и она заговорчески зашептала:
— Папулечка, ты их и вправду видел? Они это подарили? Сразу две штуки! У них наверное были щупальцы? Ими, конечно же, удобно эти выступы поворачивать.
Егорка, уподобившись «Страшиле мудрому»[2] и приставив палец ко лбу, рассуждал, используя «мужскую железную логику»:
— Нет. Инопланетные существа такое соорудить никак не могли. Прилетели из космоса, значит уже постигли двоичное исчисление, то есть, знают разность потенциалов и электричество. Следовательно...
Алька свободной рукой оторвала палец брата от лба и потребовала, обращаясь ко мне:
— Ты должен, прямо сейчас, рассказать откуда в нашем доме взялись эти штуковины? Только не говори, что мама их на кастрюлю с квашеной капустой кладёт. Не поверю. Для этого и камень сгодится или старая гантель.
— Из «Колбасы», — нехотя ответил я, откладывая в сторону ручку.
— Из чего? — традиционно, хором спросили дети.
— Магазин канцелярский так раньше назывался, потому, что был длинный и разбит на секции, словно верёвкой перетянутый. Однажды увидел, — «Феликсы» в продажу выбросили, вот и купил парочку.
С минуту дочь с сыном стояли молча, осмысливая незнакомое словосочетание: "выбросили в продажу". Наконец Алька, поставив на пол «железяку», спросила:
— А две то, зачем? Если одна вдруг поломается? Они же металлические!
Я тяжко вздохнул. Понял, что с «госпожой Крулевской» на сегодня больше не общаться, усадил ребят на диван и продолжил:
— В те стародавние, советские времена, мы с вашей мамой одновременно заканчивали ВУЗ.
— Чего оканчивали? — Мгновенно перебила Алька.
— Высшее учебное заведение, — расшифровал я «сложную аббревиатуру» и продолжил — учились с ней на одном потоке, но в параллельных группах. И дипломные проекты нам достались разные. Она трудилась над чертежами новой мельницы, а я элеватора.
— Видел. Ты показывал из окна вагона — вступил в разговор Егорка, — громадины такие. В них зерно хранят. Сложно, наверное, их проектировать и строить.
— Не просто, — согласился я, — так вот, чтобы с мамой вашей, не ссориться и не подраться из-за этого счётно-решательного устройства, я и купил два экземпляра. Она делала проект в той комнате, а я здесь. Понятно?
Дети закивали головами сверху вниз.
— Покажи, как эта штуковина считает, — попросил сын.
Я взял «Феликс», повернул ручку, и о чудо, машина отчаянно скрипя шестерёнками выдала в окошках результат.
— Надо же! — Удивилась Алька. — Работает! Ведь кто же придумал такое.
— Вильгодт Однер. Русский швед, — ответил я.
— Это как? Он был русским или шведом? — Егорка мгновенно освоил работу агрегата, установил задание 2+2 и повернул ручку, получив искомый ответ — четыре.
— Родился он в Швеции, окончил там институт, но после смерти отца уехал в «страну возможностей», так в те далёкие годы называли Россию. Приехал в столицу с восемью рублями в кармане, — я отобрал у сына скрипучий арифмометр, дабы тот ржавым звуком не мешал моему повествованию.
— Прям как Д'Артаньян. Тоже из Гаскони, прискакал в Париж, с восемью экю, — очередной раз перебила дочь и тут же закрыла ладошками рот, показывая, «так больше не будет».
— Дело в том, что в скандинавских странах с работой было туго, — продолжил я, - и молодой человек надеялся заполучить её в семье соотечественников Нобелей. Слышали эту фамилию?
— Ага. Один из них премию учредил. Всем за выдающиеся заслуги присваивают, - поделился Егор своей осведомлённостью.
Я кивнул, соглашаясь и продолжил:
- Вильгодту повезло. Работу нашёл быстро. Устроился на завод «Русский дизель» Людвига Нобеля, старшего брата того самого основателя премии. Молодой инженер был на хорошем счету у руководства и начал делать карьеру, но этому помешал «его величество случай». Однажды, в тысяча восемьсот семьдесят первом году ему поручили подчинить счётную машину французского изобретателя Шарля Томаса. Тогда это устройство было единственным, производящимся серийно, механическим вычислительным устройством в мире.[3]
И молодой инженер, выполняя работу понял, что может создать машину, позволяющую гораздо лучшим способом решить задачу механического исчисления.
Прошло два года и упорный изобретатель дома изготовил таки модель счётной машины собственной конструкции. Аппарат заинтересовал советника по коммерции Людвига Нобеля. И инженеру предоставили возможность в заводских условиях довести изобретение до промышленного варианта.
На «Русском дизеле» Однер проработал семь лет, а затем ушёл трудиться на фабрику Экспедиции заготовления государственных бумаг. Там печатали деньги для всей Российской Империи. Изобрёл механизм автоматической нумерации купюр, но мечта о массовом изготовлении арифмометров, собственной конструкции, все эти годы не давала покоя. Однако, даже хорошего заработка было мало для открытия собственного производства. И опять помог случай. А именно табак, - вернее резко возросший спрос на папиросы. Дело в том, что их разрешили курить на улицах города. Инженер воспользовался этим и быстренько спроектировал и внедрил новую папиросную машину.
На деньги от её продажи Однер открыл маленькую, но всё же собственную мастерскую, с одним ножным токарным станком. Пытался делать арифмометры, но их нельзя было продавать легально, так как права на собственное изобретение он уступил фирме «Кёнигсбергер и Ко». Прошло ещё несколько лет и автору, через суд, удалось вернуть себе утраченный патент.
И пошло, и поехало. Мастерская превратилась в завод со ста станками. Арифмометры раскупались со скоростью жареных пирожков. Перед первой мировой войной в России было уже двадцать две тысячи счётных машинок Однера.
Награды и дипломы с выставок в Чикаго, Стокгольме и Золотая медаль со Всемирной выставки в Париже украшали стены кабинета изобретателя. Казалось бы жизнь удалась. Ум и упорство Однера обеспечили ему и родне безбедное существование. Но, "его величество случай", на этот раз пришёл в большой дом, с «огромным знаком минус». В сентябре тысяча девятьсот пятого года «русский швед» умер.
Завод некоторое время продолжал работать, но затем обанкротился и закрылся.
— Понятное дело революция, тут уж не до арифмометров— вздохнул Егорка и поднялся с дивана.
— А почему они называются Феликс? — вставила «пять копеек» Алька.
— Ну, ребятишки, на этот вопрос уж сами ответ отыщите. В столь любимой «всемирной паутине» — я повернулся к компьютеру, всем видом показывая, что разговор окончен.
Пять минут спустя
На меня опять глядели две пары любопытных глаз. Дети стояли молча, переминаясь с ноги на ногу. Ждали пока закончу печатать предложение, и выбрав момент, хором выпалили:
— В Советском Союзе производство арифмометров наладили в Москве. На заводе имени Дзержинского, поэтому и Феликс. Оказывается их делали до восьмидесятых годов прошлого века. И если бы не калькуляторы, то.... А знаешь, что мы с ними будем делать?
Я молча пожал плечами.
— Осенью в школе проводится аукцион старых вещей. И мы проведём конкурс «Кто угадает, что это такое?» — Егор выжал арифмометры, словно гантели.
— Победителю приз, — поддержала брата Алька, — вот этот «Феликс», он поновее выглядит. Ну и ещё твою книжку «Неизвестное об известных»[4], конечно тоже.
[1]— Главная героиня цикла рассказов и повестей «Сыскное бюро Крулевкая и партнёры». Автор — Александр Ралот
[2]— Один из главных героев сказочного цикла о Волшебной стране Александра Волкова, живое соломенное пугало
[3]— Их называли «машинами Томаса», но изобретатель придумал другое имя - «Арифмометры». Оно и стало нарицательным для всех вычислительных механических машин, способных выполнять арифметические действия.
[4] — https://ridero.ru/books/neizvestnoe_ob_izvestnykh/freeText
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.