Алексей Шаповалов
 "Мишка Крылов" (окончание)

III
Как ни странно, но после этого случая Мишку Крылова не уволили. Оказалось, что ни прокурору города, ни руководству областного бюро судмедэкспертиз, ни тем более, начальнику милиции абсолютна не нужна была огласка всей этой истории.
Во времена строгих генеральных прокуроров и министров внутренних дел, возглавляющих объявленную в стране борьбу с пьянством и алкоголизмом, слишком много голов могло бы слететь, слишком многим, начиная от участников «кладбищенской истории» и заканчивая очень высокопоставленными лицами, пришлось бы отвечать, если бы всему этому был дан официальный ход. Да только кто же это допустит?!
Правда, слухи в городе распространялись довольно быстро, но ведь это же слухи и сплетни! Мало ли, о чём болтают люди в бесконечных очередях?
Отголоски сплетен долетели и до областного управления, ведь, как говорится, шило в мешке не утаишь. Но и там всё заглохло, закончившись всякими смешными байками, анекдотами и пересказами «из уст в уста», а настоящую проверку проводить не стали.
Никто из участников тех событий не мог точно сказать, кто и зачем кричал, кто, куда и зачем убегал. Мишка же молчал, загадочно улыбаясь да пожимая плечами, если его об этом спрашивали ребята в отделении и сурово сдвигал брови, вытягиваясь «по стойке смирно», когда его вызывало к себе руководство отдела.
Только начальник уголовного розыска майор Сердюков ни грамма не сомневался, чьих рук это дело.
- Задушу!, - шипел он посиневшими губами Мишке в приёмной начальника милиции, когда они вышли из просторного и светлого помещения с портретом Генерального Секретаря на стене, - Задушу, гада! Собственными руками прикончу, дай только к себе в кабинет вернуться!!
Мишка грустно смотрел на него и молча кивал головой, соглашаясь, но, естественно, ни под каким соусом ни в чём не признавался. Впрочем, когда они были у начальника милиции, то и сам Сердюков уверял разгневанное руководство, что всё произошедшее той ночью – дело рук неустановленных злоумышленников, решивших, явно из хулиганских намерений, сорвать проведение следственного действия.
Доподлинно неизвестно, что сказал прокурор своему помощнику, товарищу Гумнову, но только через несколько дней тот ушёл в отпуск, а после перевёлся в другой район. Судмедэксперту Онищенко грозила «ссылка» куда – то «в глубь степей», но, в связи с нехваткой специалистов «узкого профиля», всё как – то обошлось. Мишку никто не задушил, но вкатали очередного «строгача» за слабо организованное взаимодействие.
Судьба трёх прочих «указников» осталась за кадром, но вот о Звереве известно, что к удивлению и к радости его жены он бросил пить и скандалить, стал ходить в церковь, несмотря на то, что в прошлом был членом ВЛКСМ. Впрочем, надо сразу же оговориться, что по - поводу церкви жена его особой радости не выразила, однако, всё же лучше, чем пьянстовать, правда?
Поговаривали, что в последствии Зверев даже стал церковным старостой. И это в наше – то время воинствующего атеизма, когда на религию, как, впрочем, и на всякие там суеверия, смотрят, как на пережиток прошлого, как на никому не нужный и абсолютно бесполезный атавизм или там, скажем, рудимент!
Через год с небольшим сержант Сиротин уволился из милиции по окончанию срока контракта. Говорили, что он уехал куда – то на Север, записавшись в геологическую партию и я не думаю, что это связано с «кладбищенской историей». Хотя, кто знает?
Бывает, что люди, вот так, из – за какого – то пустяка, вдруг переосмысливают свою жизнь, проводят ей быструю, но полную инвентаризацию, а затем, неожиданно для себя и, тем более, для окружающих, принимают важное решение. Наверно, так и должно быть, ведь, как говорится, сколько той жизни – то?...
***
Мишка Крылов всегда был верен уголовному розыску. Ещё в самом начале своей службы он понял, что это - его призвание, его судьба, его жизнь. Хотя, вряд ли он думал об этом, да ещё такими, высокопарными словами. Просто ничего другого, кроме как работать в угро, он не умел и не хотел. Служба была для Мишки всегда на первом плане, вытесняя всё остальное. Когда же выдавалось свободное время, он любил попариться в баньке и потравить анекдоты, но вот с выпивкой завязал железно.
Благодаря ему, в отделении сложился «банный культ». «Баня – это вам не помывка!», - говорил он, - «Баня – это здоровье для каждого и общение для всех!»
Раз в 2 – 3 недели Крылов обязательно собирал «пацанов» и «малолеток», брал парочку «стариков», и они все вместе отправлялись в баньку. Парились обычно в лесничестве, в деревянном срубе, построенном одним из шахтоуправлений прямо посреди великолепной лесной чащи, рядом с ручейком, тихонько журчащим прозрачной, ключевой водой, всегда прохладной, даже в полуденный, летний зной.
Доступ желающим туда был всегда ограничен, но только не для Мишки. Удивительным образом он умел завязывать и поддерживать знакомства со множеством самых различных людей, всегда охотно принимавших его. Причём, он делал эти отношения абсолютно бескорыстными в плане любой материальной выгоды. Умение дружить, быть нужным людям, беспорно, является талантом и Мишка им обладал.
Когда же, распаренные, раскрасневшиеся и шумливо – весёлые, все «банящиеся» собирались в предбаннике за накрытым столом, Крылов принимался заваривать изумительно вкусный час, делая это, как сам утверждал, по какому – то старинному рецепту. Желающие баловались пивком или чем покрепче, он это никому не запрещал, но на предложение присоединиться, ответ у него всегда был неизменным.
«Не!», - говорил он тем, кто предлагал ему «хлопнуть рюмашку», - «Нельзя мне, «заказано», понимаешь?», а на удивлённый вопрос, кем и что «заказано», отвечал: «Вот там и «заказано», - он тыкал пальцем вверх, в потолок, - «Что спиртное мне – ни – ни, понял?»
На недоумённые, недоверчивые взгляды «молодых», решивших, что он их просто «разводит» и кривые усмешки «стариков», знавших, в чём тут дело, Мишка, отмахнувшись, усаживался на деревянную лавку и принимался колдовать с заварным чайником.
« - Ты про «кладбищенскую историю» слышал?», - спрашивал он затем кого – нибудь из самых молодых и наивных, смотревших на него во все глаза.
Словно опытный оратор, желающий удержать внимание аудитории, он выбирал всегда того, кто на его вопрос отвечал: «Да нет... Вроде не слышал... Расскажите, Михаил Васильевич!» и тогда Мишка, со строгим, неулыбчивым выражением лица принимался рассказывать свою байку.
Со временем уже было трудно определить, что там правда, а что мишкин вымысел, каждый раз он вспоминал новые подробности и даже те из слушателей, кому уже была знакома эта история, всё равно покатывались со смеху. Да и то сказать, как тут проверишь, так оно было или нет? Главное, что рассказано ловко!
Дождавшись, когда все отсмеются и отфыркаются, он заканчивал всё с тем же строгим лицом:
« - Разве это смешно? А если бы там у кого – нибудь сердце слабое оказалось? Если бы у кого – нибудь от такой шутки «мотор» бы стал?», - жёсткие складки в углах его губ становились ещё жёстче.
« - Где бы я сам после этого оказался – это вопрос второй, а вот если бы грех на душу взял бы? Одно ведь дело, когда по делу, по необходимости, то есть, а совсем другое – когда вот так, по глупости...»
На мгновение все стихали и задумывались, после чего процесс банного общения продолжался. Только один раз капитану Фоменко удалось смутить Мишку внезапным вопросом:
« - И как это ты в трёх соснах там заплутался, а? И это при том, что служил срочную в погранвойсках да ещё и в Карпатах, где этих сосен, берёз да прочих дубов – не перечесть? Точно говорю, специально ты их всех там заморочил!» В ответ Мишка промолчал.
***
Мишка Крылов прослужил до середины крутых и горячих 90 – х годов. Звёзд с неба он по – прежнему не хватал, но одна, большая и золотистая, всё же скатилась на его, теперь уже, майорский погон.
Он воспитал не одного хорошего сыщика и всегда пользовался большим уважением не только у сотрудников милиции. Правда, иногда всё же бывали случаи, когда кое – кто из его «крестников» обещал ему «поплатиться», как только «откинется».
« - Ты сначала «откинься», а потом уже поговорим», - отвечал таким обычно Мишка и, беззлобно улыбнувшись, протягивал папиросы, - «Как там у вас говорят: »Ничего личного, только работа»? Во, во! Точно! У тебя – своя, а у меня, брат – своя...»
Он так и оставался «на земле», не сделал карьеры, не разжился ни дачкой, ни «иномаркой». Всё его «богатство» составляла трёхкомнатная квартира, полученная по горисполкомовскому ордеру и строго в соответствии с очерёдностью, да десяток медалей на парадном кителе. Но бандиты – и мелкие, и рангом покрупнее, чувствовали себя с ним не слишком уютно. Впрочем, это уже совсем другая история...
***