Людмила Машковская

БОЛЬШЕ НЕ ВЕРЮ В ЛЮБОВЬ
Дарья листала старый дневник, которому много лет доверяла свои сокровенные тайны. Год сменялся годом.
Жизнь пролетела, но некоторые вопросы так и остались открытыми. Почему так устроен мир? Мужчина, какой бы постыдный поступок ни совершил, почти всегда остаётся невиновным и оправданным. Ему всё сходит с рук. Почему всегда обвиняют женщину? Придумают сто объяснений мужской неверности, пьянству, распущенности: неряха жена, скверная хозяйка, конечно же, стерва... А заканчивается обычно: довела мужика…
Эх, если бы можно было повернуть время вспять… Сегодня её дни стали холодными и ненужными. Согреться нечем – всё давно остыло и только одиночество дышит ей в затылок…
… В свои 20 лет Дашка была экзальтированной красавицей, резкой и игривой, как шампанское! Гитара! Порой она не выпускала её из рук до рассвета! Чистый, нежный голос, её гитарные откровения гремели на весь квартал. Теперь гитара с оборванной струной сиротливо тоскует в пыльном углу...
А память подбрасывает всё новые картинки…
Она любила белые цветы: душистые лилии, ароматные розы, нежные пионы… Белые цветы и поклонники… Сколько их было? Не счесть! Неприступная женщина всегда загадочна и желанна. Дашку называли «необъезженная лошадка» и каждый второй в тайне хотел покорить вздорную девчонку. Она же хохотала и обещала своим кавалерам устроить поединок, в котором победитель получит её руку и сердце.
Собственно говоря, всё изменилось, когда на горизонте её судьбы появился Павел. На его фоне потерялись все её воздыхатели. Он был несколько старше и серьезнее её ровесников. Дашка почувствовала его сразу, всей своей кожей – элементарно – по запаху и обомлела: это ведь, он – её мужчина – нежный и сильный, умный и страстный! Так нечаянно нагрянула в её сердечко любовь! И только мать неустанно твердила: «Не верь ему, окаянному! Двоих детей подлец бросил», - и разочарованно добавляла: «На чужом несчастье, доченька, своего счастья не построить».
Но любовь как болезнь…
Их отношения складывались как нельзя лучше. Павел снял квартиру. Дашка огромными глотками пила счастье! Однажды утром ей вдруг стало плохо. Недомогание было вызвано беременностью. Павел всё понял. Ничего не сказав, он шагнул в летнее утро навсегда. Даша отрешенно смотрела ему вслед. Секунду назад у неё было счастье – много света и тепла. Дверь захлопнулась – и только эхо, и мороз по коже...
Выходит, не всегда любовь приносит счастье.
Дашка не обрывала телефоны, не искала его, понимая – достучаться до его сознания нереально. На самом деле всё было просто - у Павла уже были дети. Зная об этом, Дашка скрывала сам факт беременности (более 15 недель), боялась подобной развязки. Чего боялась, то и случилось!
Павел ушёл без объяснений. Ушёл, не взяв ни единой копейки из той суммы, которую они откладывали на приобретение автомобиля. Он всё же не был отъявленным подлецом.
Вскоре у неё родилась дочь. А оставленные Павлом деньги помогали выжить.
Одинокими ночами Дашка, задыхаясь от тоски, выла в подушку – не могла справиться с гнетущей болью. Ей катастрофически его не хватало…
Хотелось, как раньше, уснуть рядом, почувствовать себя защищённой…
В огромном мире без конца и края она была одна, и тоска ходила за ней, как хищник, по пятам…
.
***
…Время летело не в её пользу. Дарья старалась не замечать мелких морщинок, седины на висках. Незаметно её кроха-дочурка превратилась в высокую, стройную красавицу – не девушка, загляденье! Такая же умница, как и её отец. Дарья не могла нарадоваться, глядя на дочку.
На первом курсе института дочь уверенно заявила, что собралась замуж, и жить они будут в огромном доме с родителями мужа. Даша представила, как останется одна в четырёх стенах и ей стало страшно.
. Александр в её жизни возник неожиданно. Любила ли она его? Скорее жалела.
Он достаточно хлебнул горя на своём веку. Отбывал наказание за грехи, совершенные, как он говорил, «по молодости». Ничто его не радовало. Иногда Даша брала в руки гитару, и тогда лицо её опять становилось молодым и красивым – музыка возвращала её в беззаботную счастливую пору жизни. Саша, глядя на её преображение, оживал, но спустя мгновенье снова пугал её своим потухшим взглядом. В последнее время Саша стал частым гостем водочного ларька, после визитов в это сомнительное заведение казался ещё более несчастным и потерянным... Но Даша на судьбу не роптала: какой-никакой, а мужик в доме! Ведь одной – ещё хуже. Была с ним рядом, но сердце ему не отдала.
С чем сравнить горечь одиночества? Вокруг ведь кипит, кружит жизнь, бьёт ключом! И как надоело делать вид, что у тебя всё хорошо...
На самом деле – пустая дорога, пустой дом, пустая душа…
…Стоял холодный дождливый вечер. Александр увлёкся футбольным матчем – прилип к экрану телевизора. Даша терзалась грустными мыслями, не знала, куда себя деть. Надев плащ, вышла на мокрую безлюдную улицу. Не спеша спустилась в сквер и свернула к центральной аллее.
-Дашка… ты? – он возник из дождя – тот, кто много лет назад растерзал её душу, беспощадно выбросил из своей жизни. Павел схватил её в охапку, согрел в объятьях. Господи, это произошло! Он её нашел. Вот, она – его Дашка! Только и вымолвил:
- А знаешь, я ведь всегда тебя любил…
Дарья задохнулась. «Твоя любовь разрушила мою жизнь…», - хотела крикнуть ему в лицо, но едва слышно прошептала:
- Я больше не верю в любовь, извините…
Хотела уйти… Павел крепко держал её за руку. Она смотрела на него, как на привидение, и молчала.
«Время не властно над ней!» – Павел вглядывался в её черты. Она осталась всё той же Дашкой – своей, родной, очень близкой, как много лет назад, причём настолько, что у него выступили слёзы. Он не отпускал её руку, словно боялся снова потерять. Пригласил в гости, в свою уютную квартиру, где обитал совершено один, и только изредка его навещали дети. Угощал чаем с печеньем, не мог скрыть восхищения, радовался как ребёнок.
Вообще Павел Иванович был человек деловой, динамичный, да к тому же мастер – золотые руки. Это угадывалось во всем интерьере его жилища. От него исходил мощнейший заряд энергии, и кто попадал в его ауру, подпитывался ею сполна. Даша словно очнулась после долгой спячки. В свои сорок пять она почувствовала такой прилив сил и энергии, что хотелось летать. Что-то подобное она уже испытывала, когда ей было всего 20, когда впервые встретилась с ним взглядом.
***
…Даша стала частой гостьей в доме Павла. Находила сотни причин, чтобы уйти из дому – в салон красоты, на рынок, в магазин, к подруге – запретный плод сладок! Глаза её горели страстью и нежностью. Не передать словами, насколько сильна была эта её первая и единственная любовь. Но что делать с тихим, добрым, беспомощным Сашей, с которым прожила более пяти лет?
Дарья разрывалась на два дома. Иногда ей в голову приходила шальная мысль: «Вот если бы Паша переехал в её квартиру, подружились бы они с Сашей, да и жили бы втроем». Создать гарем - это была её несбыточная мечта. Дашенька всё больше боялась разоблачения. В этом страстном порыве её невозможно было остановить. И всё её устраивало, она ничего не хотела менять. Даша заметно расцвела, похорошела.
Александр долгое время не верил «доброжелателям», которые нашёптывали ему о неверности жены. Ведь она относилась к нему как обычно, тепло и заботливо. Но однажды не выдержал.
-Дашунь, мужики говорят, изменяешь ты мне… Правда, что ль? – он ждал, что она будет всё отрицать. Но Дарья не юлила, рассказала всё, как есть. Она устала врать.
Александр слушал молча, стиснув зубы. Ревность душила его, он безумно любил свою Данечку. Выслушав её исповедь, скрипя зубами, выдавил едва слышно:
-Что ты собираешься делать. Уйдёшь к нему?
Ответ его потряс:
- Я ничего не собираюсь менять, пусть всё остаётся, как есть.
Теперь он знал, где и с кем его супруга проводит вечера. Страх потерять любимую не давал Александру покоя, прочно вселился в его бедное сердце. Ведь кроме Даши у него нет никого на всём белом свете.
Знать правду и не сойти с ума...
Мысль о том, что к ней прикасается кто-то ещё, не давала покоя. У него пропал сон. Часами он просиживал на кухне, курил и ждал, когда Даша, наконец, вернётся с работы. Теперь она задерживалась почти каждый день. Александр страдал…«Только бы выдержать, не сорваться».
Когда она переступала порог дома, он набрасывался на неё с остервенением голодного зверя, срывал одежду. Даша терпела и не сопротивлялась.
***
… Рассвет был кровавым. Павел встал раньше обычного. Суетился, затеяв генеральную уборку: тщательно выбивал ковры, пылесосил, натирал до блеска мебель. Сегодня воскресенье и ровно год, как они с Дашей вместе! Он готовился к романтическому свиданию. Судьба дала ему шанс вернуть ту, которую он так легкомысленно потерял и жалел об этом всю свою жизнь. Какой же он идиот! Упустить такое сокровище…
Даша вернула ему его собственную душу... Как же хорошо быть счастливым! Сбегал в магазин: хотелось праздника. Вечером он сделает ей официальное предложение.
Павел открыл коробочку, полюбовался кольцом из белого золота с бриллиантом. Он всё исправит. Сегодня же!
Стол накрыл кружевной скатертью. Посреди стола возвышалась хрустальная ваза с огромным букетом белых лилий. Рядом поставил красное шампанское, выложил на праздничное блюдо киевский торт. Ещё раз протер фужеры. Наполнил кувшин гранатовым соком, положил в высокую напольную вазу фрукты.
Когда всё было готово, Павел сделал последний штрих: поставил подсвечники с декоративными красными свечами. Оглядел стол и остался доволен.
Он с нетерпением поглядывал в окно. Даша задерживалась. Скоро этот день подойдет к концу, собственно, как и его жизнь. Но Паша об этом ничего не знал. Как не знал, что именно сегодня хотят познакомить его с уже взрослой дочерью.
***
Тайком от Александра Даша перевелась на неполный рабочий день и четыре часа ежедневно могла уделить Павлу. Она была не в силах порвать эту порочную связь. Но как найти предлог, чтобы сбежать из дома в воскресенье? Почему она не имеет права на личное счастье? Даже на попытку!
Александр видел её смятение, желание поскорее уйти и специально делал всё, чтобы задержать её дома: « Ты совсем меня забросила, смотри – оторвалась пуговица, да и штаны надо подшить, и потом… ты давно не пекла пироги». Последним его аргументом было: «Весна, а окна грязные»… Даша взорвалась: «Грязные, так помой! Я – в парикмахерскую». Она, хлопнув дверью, сбежала вниз по ступенькам.
Александр, как лютый зверь, метался по квартире. У него больше не осталось сил. Ревность терзала душу. Впопыхах накинув куртку, вышел на улицу. Побрёл в
парикмахерскую: «Была, ушла», - молоденькая сотрудница салона понимающе хмыкнула вслед. По дороге в супермаркет встретил соседа, который насмешливо съязвил: «Что, бродишь как неприкаянный? Опять твоя к любовнику сбежала?». У Саши потемнело в глазах. Захотелось убить соседа. «Надо мной уже открыто потешаются, и пора с этим кончать». Он свернул к магазину. Затем, присев на скамейку в парке, залпом, словно воду, выпил бутылку водки. Закусывать не стал… Как заклятие, без устали бормотал себе под нос: «Я тебе её не отдам. Она моя!»
***
…Дашенька с Пашей сидели за праздничным столом. Пили шампанское. Мечтали о будущем, строили совместные планы. Паша планировал поездку в Египет. Сколько всего им надо ещё успеть.
Через полтора часа сюда должна была прийти их дочь. Даша решилась открыться, искренне надеясь, что Паша обрадуется. Идиллию нарушил резкий стук в дверь.
-Ты кого-то ждёшь?» - Даша вздрогнула, испуганно покосилась на дверь.
- Нет, не жду. Дети придут завтра, - Паша разлил сок по фужерам.
-Тогда не открывай, – Даша заметно волновалась.
В дверь продолжали настойчиво барабанить, похоже, гость не собирался уходить. Паша вздохнул, поднялся, вышел в коридор. Дашенька услышала грохот. Что-то упало, разбилось.
Она поднялась и тут же в ужасе отшатнулась. Перед ней с перекошенным лицом стоял Александр.
- Домой! Быстро!- прохрипел, шатаясь. Он был в стельку пьян. Даша остолбенела, стояла как вкопанная, боясь пошевелиться. Он грубо схватил её, швырнул в сторону двери. Даша вскрикнула, больно ударившись об угол комода. Он остервенело продолжал наносить ей удары. Затем вытолкнул из комнаты и спустил её по лестнице. Сам вернулся в квартиру. Огляделся. Идеальная чистота, накрахмаленные салфетки, аккуратные белоснежные занавески, в углу в огромном горшке тянется к солнцу аспарагус, чуть дальше семиструнная гитара. Даша… Он ощутил её присутствие в каждом предмете этой шикарной квартиры. Вот оно, таинственное пространство, пропитанное радостью и счастьем… Вместо злости его охватило отчаяние. От слёз двоилось в глазах. Жгучая ненависть снова пронзила сердце. Он совсем по-другому представлял это уютное гнёздышко, в котором его любимая предавалась греху.
Но всё закончилось – теперь Даша будет только его… Он снял с вешалки её пальто, не сразу смог покинуть квартиру. Только с третьей попытки ему удалось шагнуть на площадку. «Мешают рога», - зло оскалился...
Даша, оказавшись в подъезде, попыталась бежать, но не тут-то было. Он быстро настиг её, крепко вцепился двумя руками, так и шёл, боясь отпустить её. Даша еле передвигалась. У неё ужасно ныло тело, кровила рассеченная бровь, отчего её белое пальто вмиг стало алым. Прохожие шарахались, но не вмешивались.
Паша лежал в коридоре и тихо умирал. Александр по сравнению с ним был слабым и немощным. Сработал фактор неожиданности. Паша никак не ожидал от этого хлюпика такой прыти. Невыносимо болела душа.
Вдруг, кто-то робко постучал в дверь, подождал, постучал снова, но не решился дёрнуть за ручку входной двери; было не заперто, и тогда Пашу удалось бы спасти… Симпатичная молодая девушка, как две капли воды, похожая на Павла стояла совсем рядом. Из-за двери доносились звуки приятной музыки, но ей никто не открыл…
«Это возмездие! Ты не заслужил право на счастье» - шептал разум. Павлу стала понятна необъяснимая щемящая тоска, которая преследовала его последние несколько дней – предчувствие! Вот и пришло время, когда надо платить по векселям!
Да, его жизненный путь был устлан ошибками и их не счесть.
Дашенька… Как же она без меня… Сколько нежных слов он не успел ей сказать.
Боль не давала дышать, глаза застилали слёзы. Перестало биться его сердце на рассвете…
Солнце обещало жизнь, пришествие нового дня. Пашин сын с удочками и другими рыбацкими принадлежностями, в очередной раз пришёл вытащить отца на рыбалку. Дверь была не заперта. В коридоре он увидел отца: прислонившись к стене, обхватив голову руками, тот замер, словно устал от жизни.
В комнате царила атмосфера праздника. На столе возвышался нетронутый торт, догорали свечи, искрился гранатовый сок в хрустале.
  
ЗА ЛЮБОВЬ
 
После бурно проведенной ночи Марья Ивановна – женщина бальзаковского возраста, с трудом поднялась с постели, наткнулась на стул. Стул с грохотом свалился на пол.
– Матерь Божья, – застонала, увидев себя в зеркале. С непривычки болела и кружилась голова, ломило всё тело. Обувая сандалии, мельком взглянула на вчерашнего гостя, лежавшего на облезлом полу в какой-то неестественной позе.
– Разлёгся, – недовольно проворчала и поплелась во двор.
В её доме – нет, скорее, хибаре – иногда собирались странные личности. В основном, это были интеллигентные, образованные, но по каким-то причинам, не состоявшиеся люди. Пили самогон, приобретённый у соседки тёти Клавы, горячо спорили о политике, философствовали, делились воспоминаниями о прошлом, рассказами о том, как когда-то были успешны и счастливы. Иногда дрались, отстаивая свою поруганную с их точки зрения честь.
Сама Машенька, в прошлом – студентка филфака – родом из благородной профессорской семьи. После трагической смерти родителей, она тихая, неказистая и даже угловатая, как-то очень быстро выскочила замуж. Её супруг, видный красавец – горделивый и самоуверенный относился к ней с нескрываемым пренебрежением. Она же мечтала о счастье. Пыталась растопить его каменное сердце своим теплом, нежностью, своей добротой…Но новоиспеченному супругу, как оказалось, нужна была лишь её огромная квартира в центре города. Спустя два года он подал на развод и на раздел имущества. Причём у него, студента юрфака, всё и везде было схвачено! Так интеллигентная, воспитанная на тургеневских романах Машенька, из шикарной родительской квартиры оказалась на задворках, в полуразрушенном однокомнатном домике без нормальных условий, и помочь ей было некому.
***
Что вообще было вчера? Мария Ивановна совершенно ничего не помнила: «Да…видно старею, слабею».
Возвратившись с улицы, она на миг ослепла. После яркого солнышка в тёмном жилище стояла непроглядная тьма. Наткнулась на гостя, тот по-прежнему не подавал признаков жизни.
– Коль, а, Коль, вставай, – недовольно проворчала, – уже утро, пора домой.
В ответ – ни звука. Она склонилась над Николаем и вздрогнула, увидев его мертвецки бледное, землистое лицо. Прикоснулась к ледяной руке – сомнений не осталось: Николай был мёртв. Первоначальное оцепенение сменилось страхом...
«Что делать? Что теперь будет? – Мария Ивановна в ужасе отшатнулась, одёрнув, испачканную кровью руку. Может, его спрятать куда-нибудь, – пронеслось в голове. Но ведь найдут же, да ещё меня и обвинят»…
Немного поразмыслив, женщина приняла единственно правильное решение – стала звонить в полицию.
***
Спустя пятнадцать минут на обычно безлюдном, захламлённом дворе Марьи Ивановны негде было и яблоку упасть. «Ты гляди, понаехали: и менты, и журналисты, и криминалисты, – удивлялась она. Какая удача! Я, – Марь-Ванна, – наконец, востребована».
Женщина, предчувствуя, что будет в самом центре внимания, попыталась сделать макияж: нанесла на щёки румяна, накрасила губы яркой помадой; как умела, подвела глаза и предстала перед камерами телевизионщиков. Её внимательно слушали, а она, с трудом вспоминая вчерашний день, давала показания, при этом перед камерами собкоров, чувствовала себя абсолютной звездой. «Смотри-ка, вот что значит убийство, – восхищённо думала она, – и сколько же внимания к моей персоне! Марья Ивановна, жеманничая, доверительно рассказывала, акцентируя внимание на том, что женщина она одинокая, а вчера к ней пожаловали гости.
– Ко мне мало кто ходит, и я была рада этим двум… Они крайне редко приходили – интеллигенты – театры, филармонии посещают, а ко мне так – от нечего делать: в книжках покопаться… Иногда брали книги и всегда возвращали. Бродского декламировали… Правда, ссорились постоянно. Я собрала на стол, чтобы посидеть по-человечески, – продолжала свой рассказ Марья Ивановна, – а потому как была голодна, вскоре и отключилась… Помню только, что стены с обоями», – она, пытаясь блеснуть знанием творчества своего кумира Высоцкого, широко улыбнулась, показав гнилые зубы и, спохватившись, быстро рукой прикрыла рот. Увидев, что её попытку пошутить восприняли с недоумением, она сменила тон и, торопясь, залепетала о том, как пришли два друга Николай с Григорием. Сказать, что напились в стельку – будет неправдой – одна бутылка на троих, и – то не допили. Вспоминали о прошлом.
А им было что вспомнить. Ведь жили – то они на одной улице, в один детский сад ходили, в школе за одной партой сидели, в футбол играли в одной команде, в пионерском лагере вместе отдыхали…
Друзья с детского сада они вдруг стали смертными врагами. Причина была банальна – Колька у Григория его девушку Светлану увел. Прямо у него на глазах. Подошёл на танцах, пригласил Светку на медляк, она и пошла с ним. Григорий, видя, как его ненаглядная прижимается к его дружбану, занервничал, стал отчаянно кусать губы, а потом вылетел из клуба, в сердцах хлопнув дверью. Хотелось курить. От негодования дрожали руки – не мог зажечь спичку.
…Когда вернулся обратно: ни Кольки, ни любимой уже не было – сбежали поганцы!
Григорий не простил Светлану, так же, как и всю жизнь не мог простить своему другу его коварство. Годы летели стремительно. Вскоре Николай женился на миловидной девушке Даше, прибывшей к ним в город по распределению после кулинарного техникума. Николай был счастлив! А вот, Григорий так и остался один. Не смог забыть свою первую неразделенную любовь – голубоглазую Светлану.
Николай в тайне корил себя, жалел друга, часто приходил к нему скрасить его одиночество, вытаскивал на рыбалку или по грибы. И вроде бы всё нормально, но… была какая-то напряженность у них в отношениях. Особенно когда Григорий выпивал рюмку другую, один и тот же вопрос, срывался с его уст: «Ладно бабы предательницы, а как же ты, мой самый лучший друг, мог так со мной поступить?! Зачем ты ее увел? Она же тебе не нужна была. А я ее любил». На что Николай отвечал: «Прости, брат, прости! Виноват – бес попутал».
Все именно так начиналось и в тот роковой вечер. Но в этот раз Николай решил устроить судьбу Григория – сосватать ему Марию. А что – женщина она одинокая, образованная. Домик правда, хилый, но ничего, Гришка – мастер на все руки, починит! Лишь бы они поладили…
Марья Ивановна встретила их приветливо: старалась изо всех сил понравиться Григорию. Но предметом его пристального внимания был томик Асадова на её книжной полке. Она как могла включала свое женское обаяние – пела, цитировала Ахматову, анекдоты рассказывала, даже пыталась плясать – всё впустую, Григорий на неё не реагировал! А вскоре и вовсе уснула. Григорий с Николаем продолжали застолье. Григорий снова и снова вспоминал о своей несостоявшейся любви, корил Кольку, пускал скупую мужскую слезу. Но на этот раз Николай молчал. Он сидел, насупившись: попытка сблизить Григория с Машей не удалась – не вышло у них ничего, а он, Николай, так надеялся.
«Вот однолюб чертов»! Николай сменил свою тактику. Он больше не просил у друга прощения, а хлёстко бросил ему в лицо:
– Да шлюха она была, твоя Светка. Я это сразу понял, потому и повел её в тот вечер на сеновал.
Григорий замер. Фраза прозвучала, как пощёчина…
– Что?! Что ты сказал? Повтори! У него вмиг высохли слезы. Светку, которую он всю жизнь боготворил и боялся к ней прикоснуться, этот гад в первый же вечер потащил на сеновал!? Глаза Григория налились кровью. Николай молчал. Он никогда ранее не встречался с таким ледяным взглядом своего друга и уже не рад был, что спустя двадцать лет решился рассказать ему правду. Поднялся. Хотел уйти… В этот самый момент его лучший друг всадил ему нож в бок по самую рукоятку. Потом встал и двинулся к калитке, но тут Николай застонал... Григорий вернулся, с усилием выдернул нож и снова изо всех сил ударил бывшего друга.
– За любовь!» – твёрдо сказал и, обтерев лезвие ножа прямо о свою рубаху, двинулся прочь – куда глаза глядят.
***
Арестовали Григория дома – он паял прохудившуюся кастрюлю. Увидев работников полиции, поднялся, аккуратно сложил инструмент, взял заранее собранную сумку:
–Я готов. Ни о чём не жалею. Я бы его снова убил – за любовь! Григория вели по улице. Марья Ивановна, горько всхлипывая, провожала его рассеянным взглядом.
«Вот ведь как бывает, – пришла в голову совершенно неуместная мысль, – ведь, на самом деле, очень хороший этот Григорий: тихий, добрый, серьезный, а любил всю жизнь эту дурёху Светку. Ну, почему так несправедлив мир? Почему её, а не меня? Как жаль… А вообще, не случись беды, так никто бы и не узнал, что есть в глухом районе огромного города я – красавица Марь-Ванна».
Вскоре Марию Ивановну мельком показали в хронике криминальных новостей. Она чувствовала себя настоящей телезвездой и всё ждала, когда снова в её хибару пожалуют гости...