Леонид ПОДОЛЬСКИЙ

Мы продолжаем публикацию отдельных глав из эпического романа писателя Леонида Подольского «Финансист». Роман посвящён бурным событиям российской истории 1992-1994 годов, когда начинались российский капитализм и российский авторитаризм. Публикация романа ожидается в течение 2023- 2024 годов.  

Глава 29

Ехать на склад без охраны было опасно, но Игорь решил рискнуть. В   двенадцать, как и планировал, он позвонил Людмиле, попросил прийти к шестнадцати, там он передаст ей все документы. Она сразу спросила:
- Игорь Григорьевич, а Нине вы позвонили? Без нее мне не справиться.
- Позвоню, обязательно, - пообещал Игорь. – Нина будет. Сами не звоните.
Нине Игорь позвонил перед самым выездом, когда уже ожидало такси. Так казалось безопаснее.
- А я знаю, - сообщила она, - мне Людмила Викторовна позвонила.
Весь его хитроумный план рушился. Если двое заранее знают о его намерениях, могут узнать и другие, тем более, если одна из этих двоих Нина. Игорь ей не то, чтобы не доверял, прямых оснований для недоверия не было, но… Нина была молодая, привлекательная, соблазнительная. Как-то, еще до событий с рэкетом, когда она зашла с бумагами к нему в кабинет, Игорь принялся расспрашивать ее о семейных делах. Нина могла не отвечать, но она открылась:
- У меня двое детей, девочка и мальчик. И муж алкоголик. Раньше работал врачом, но очень быстро спился. Особенно в последнее время, до белой горячки. Его ничего не интересует, только водка. Лечиться не хочет, не признается, что болен. Я отселила его на дачу, чтобы не беспокоил детей. Приходится его содержать. В выходные отвожу ему еду и водку, рассчитываю, что на неделю, а он уже в среду звонит пьяненький: «Привези водки, а то белая горячка», или грозится сжечь дачу вместе с собой. Не знаю, что с ним делать,  -  Нина рассказывала скорее всего без задней мысли, ни на что не намекая. Он спросил, она ответила.
- Алкоголик – это конец, - сказал Игорь. – Особенно, если не хочет лечиться. С того света не возвращаются. Не тратьте на него силы. Он умрет, сейчас они мрут как мухи, только сначала помучает. Сожжет дачу и сам сгорит. Скорее всего. Только смотрите, чтобы на нем не было недвижимости. Вы молодая, у вас все впереди. 
Он протянул к Нине руки, хотел ее обнять. Такая женщина, стройная, крепкая, зовущая, есть что обнять, она должна быть очень хороша в постели. И – давно не знает ласк, голодная. Но Нина отступила на шаг и выставила перед ним руки.
- Какой вы жестокий, - сказала с обидой. – Думаете, ничья, можно подобрать. Поматросить и бросить.
Полтавский растерялся от ее слов. Судорожно думал, что сказать. Но так ничего и не придумал. В самом деле, положение глупое. Тоже мне, недотрога. Святая. Он хотел овладеть ею, она ему нравилась, но он совсем не потерял голову. К долгому роману он явно не был готов. И все эти ее обременения. Нет, ни к чему.
- Нина, посмотрите на себя в зеркало. Вы можете свести с ума любого. Разве вам не нужен мужчина? – Он говорил, но чувствовал, что остывает. Мимолетное желание проходило.
- Вы хотите сказать, что этот мужчина именно вы? – В ее вопросе Игорю послышалась насмешка.
- А почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил он. – Состоятельный самец. Подумайте.
- Хорошо. Я подумаю, - Нина взяла нужные бумаги, положила ему на подпись, так, что он едва не задохнулся от близости ее грудей, от ее запаха, и плавно, чарующе вынесла из кабинета волнующее свое женское тело. Оставив смутное, медленно истаявшее желание.
Больше ни Игорь, ни Нина не возвращались к этой теме, все вроде бы оставалось, как прежде, но… Не так давно Игорь звонил Наталье Ивановне, спрашивал, не вернется ли она на фирму. Но нет, она по-прежнему была в своем неврозе: отложив трубку, громко и визгливо, так что Игорь все слышал, ругалась с мужем, жаловалась на дочку, на давление и нервы, но посплетничать была готова по-прежнему.
- Мне недавно звонила Нина. Рассказывала про рэкет. И знаете, что еще сказала? «Он очень жестокий человек». Это о вас.
- «Что я сделал не так? – разозлился про себя Игорь. – Нужно было настоять и трахнуть? Или наоборот?» - сколько он ни пытался выведать у Натальи Ивановны, на что жаловалась, и жаловалась ли Нина, та упорно молчала, и он так и не понял, как к нему относится Нина. Ко всему, она еще и живет в одном доме с Толей и с Людмилой. А уж Толя Свистун – подстилка. Прямо млеет перед рэкетирами.
И все же Нине он доверял. А потому после недолгих колебаний решил ехать. Нина достаточно умна, чтобы вот так, ни с того, ни с сего сообщить Людмиле. Эпизод с ее тетушкой не в счет.
Склад, которым на халяву пользовался Виктор, располагался на Сокольнической площади рядом с метро в одном из двух огромных, как две капли воды похожих друг на друга строений, так что Игорь постоянно путался, когда приезжал сюда с Виктором. На сей раз он подъехал ровно за десять минут до назначенного времени. Этих минут должно было хватить, чтобы занести документы и переговорить с Виктором. Тот, как всегда, сидел с прилепленной к губам сигаретой, пуская во все стороны вокруг себя дым.
- С утра тут Толя крутился, только недавно ушел, - сообщил Виктор. – Так что ты постарайся побыстрее. 
- «Хоть в этом повезло», - подумал про себя Игорь, однако, настроение у него сильно испортилось.
Людмила Викторовна и Нина пришли вместе. Стали сортировать документы. Игорь сообщил, что собирается уезжать, попросил побыстрее подготовить баланс и хотел попрощаться,  но женщины его задержали.
- Куда вы собираетесь, Игорь Григорьевич? – проявила любопытство Нина.
- На историческую родину, - Игорь сказал и тут же пожалел, не следовало им знать, но хода назад не было.
- И билеты уже купили?
- Пока нет.
Они разобрали документы, стали договариваться с Виктором, чтобы он отвез бумаги к Нине, потом возникли вопросы к нему, они словно нарочно не торопились и с каждой лишней минутой у Полтавского все больше портилось настроение. Сначала масло в огонь подлила Людмила:
- Игорь Григорьевич, у нас очень большая недостача. Как мне ее оформить?
- Как-нибудь. Вы бухгалтер, вам видней. Невозвраты не надо прятать. Наоборот, - неуверенно сказал Игорь.
- А те деньги, что вы отдавали рэкетирам, они ведь на вас висят. Что делать с ними?
- Ну, как-нибудь. Спишите, что можете.
- А можно на вас оформить ссуды?
- Что не сможете спрятать, оформляйте. У нас еще будет время подумать. 
- «Может, остаться в Израиле?» - нервно подумал Игорь. Выхода он не видел. Любая проверка и он загремит. До сих пор ему было не до того: все силы и, соответственно, мысли, направлены были исключительно на рэкетиров. Между тем он – между молотом и наковальней. Как загнанный зверь. 
- Игорь Григорьевич, - прервала его размышления бухгалтер, на сей раз что-то извиняющееся послышалось в ее тоне, - Игорь Григорьевич, не хочу вас подвести, я все понимаю, но… 
- Да? – напрягся он.
- Я сделаю баланс и уйду. Вы кого-нибудь себе найдите.
- Да, найду, - сказал он машинально. Он догадывался, что все будет именно так. Что все покинут его обязательно. Он это уже проходил.
- А вы, Нина?
- Я пока остаюсь, - он стал ее благодарить, но она тут же все испортила.
- Игорь Григорьевич, что вы станете делать, если сейчас придут рэкетиры?
- Не знаю. 
- «Неужели подстава?»  -  Он испуганно посмотрел на нее.
- Или встретите где-нибудь? – смягчила свой вопрос Нина.
- Надеюсь, не встречу, - он больше не испытывал к ней благодарность. Наоборот, злость. Вопрос был неприятный, каверзный. 
- Вы можете сесть в метро, они за вами, - сказала Нина.
- Они не ездят в метро.
- Но все-таки, если встретите? Если они вас поймают?
Неприятный разговор. Отчего она так настойчива? Хочет навести рэкетиров? Месть за тот разговор про мужа? Любопытство? Что-то еще? В любом случае следовало побыстрее уходить. Игорь попрощался. Вышел на улицу. Нет, никаких признаков, что за ним следят. Был конец рабочего дня. Толпа шла к метро. Игорь смешался с толпой. Вошел в подземку, в набитый до отказа вагон. Пересадку нужно было делать на Библиотеке имени Ленина. На всякий случай Игорь вышел с толпой на Комсомольской, впрыгнул в  уходящий в обратном направлении поезд. На следующей станции вышел, поехал в сторону центра. Хвоста не было. Теперь – в убежище, за железную дверь. На склад к Виктору он больше никогда.
Игорь вернулся домой, запер на все замки дверь и стал звонить, сначала Изольде, потом на Шипиловскую, к Карине – что там? Оказалось, что Юдифь с детьми уехали с Шипиловской еще утром. К телефону подошел Вадик.
- Дядя Игорь, - сообщил он – тут в подъезде у входа стоит огромный дылда. Уже несколько часов.
- «Хорошо хоть, что уехали», - мелькнула  мысль. Игорь почувствовал, как его кинуло в жар.
 Что же ты не позвонил в милицию? – спросил у Вадика.
- Не знаю, - замялся тот. – У него пистолет, прямо открыто держит.
- «Однако, много людей проходило, и никто. А может, звонили…» - Игорь не стал выговаривать Вадику. Все имеют право на страх. Все дошли до ручки. А в Кремле в это время пьют.
- Спасибо, что сказал, - Игорь положил трубку.
Несколько лет назад представить такое было невозможно. Ни железных дверей, ни особенных замков, ничего такого не существовало в природе. Советская промышленность не производила. А теперь, кажется, это было единственное производство, которое преуспевало.
Хотя и раньше, только не замечали. Года три назад избили соседа с четвертого этажа. Через несколько дней он умер в больнице. Тогда же, с разницей в несколько дней, выбросили из окна соседку с девятого этажа. Надежда погуливала после развода с мужем, красивая бабенка, веселая – предполагали, что это любовник. Приревновал, что ли? Но милиция не стала расследовать. Написали: самоубийство и закрыли дело. Но зачем бы ей, красивой и молодой? Да, всегда было, криминальный народ, пьющий, и милиция никудышная, им бы только закрыть протокол и отчитаться, но в последнее время жить стало невозможно.
Бандиты… Рассказывали, что именно так было после войны… Русский капитализм рождается вместе с мафией… А милиция прячется…
На Чертановской улице окна выходили прямо на отделение. Игорь мог наблюдать: надолбы на дороге, как от танков, железные ворота, часовые с автоматами. По вечерам из отделения обычно доносились крики. И чуть ли не каждый день приезжала «скорая помощь». Тогда избитых, часто окровавленных, по большей части пьяных, опустившихся людей – и мужиков, и баб – медики волокли в свои машины.
- «Ну что же, я сам позвоню, так вернее», - Игорь набрал номер борисовского отделения.
- Капитан Бураков слушает, - услышал он бодрый голос.
- Рэкетир, бандит с оружием стоит прямо в подъезде. Поджидает меня. Несколько дней назад уже был здесь. Тогда приезжали ваши с автоматами, но его не нашли.
- А вы сами где? – спросил капитан Бураков.
- Я в другом месте.
- Тогда откуда вы знаете, что он там стоит и что у него оружие?
-  Мне сообщили. В прошлый раз он стрелял. Да вы не теряйте время даром. Берите его тепленьким, пока стоит.
- Ладно, мы проверим, - нехотя пообещал капитан Бураков.
Часа через полтора Игорь позвонил снова. К телефону подошел другой человек. Буракова уже не было. А этот, новый, ничего не знал. На просьбу Игоря задержать бандита он ответил скептически:
- За это время этот ваш дылда мог сто раз уйти. Да и мало ли кто стоит. Стоять у нас не запрещено. Статьи такой нет, - и положил трубку.
Игорь не стал перезванивать. Он устал, вымотался, да и знал, что бесполезно. Что на милицию не следует рассчитывать. Она, милиция, существует не для того, чтобы его защищать. А для чего-то другого. Скорее, чтобы угрожать. И что он беззащитен перед бандитами. Чтобы защитить себя и семью – обе семьи – он, Игорь, должен заручиться поддержкой других бандитов. Более сильных, чем эти. Андрею он больше не доверял – не настоящие, да еще и кидалы – оставалось принять предложение Бейлина насчет чеченцев. О чеченцах в последнее время много говорили, их боятся славянские группировки, они не чикаются и не боятся стрелять, есть где потом пересидеть, чеченцы – вот настоящие хозяева Москвы. Ему, Игорю, все равно, хоть черт лысый, хоть дьявол, только бы освободиться от этих. Наказать дылду. И Михаила, гада, тоже. Игорь слышал, что между чеченцами и измайловскими идет война. Это было ему на руку.
Игорь с трудом дождался утра, он плохо спал ночью, просыпался   каждые два часа, и ровно в десять, раньше было неудобно, позвонил Бейлину. Тот обещал, не откладывая, связаться с приятелем Вахой, тем самым, о котором он рассказывал раньше, героем соцтруда, ныне замминистра нефти и газа в Ичкерии.  Его племянники должны быть в Москве, так что, возможно, уже завтра он сведет с ними Игоря.
- Они уезжали в Грозный праздновать день независимости[1], - сообщил Бейлин, - но, я думаю, уже вернулись.
Действительно, на следующий день вечером состоялась встреча у Александра Наумовича. Присутствовали он сам, его жена Антонина Федоровна, Игорь и Шамиль, рослый, темноволосый, широкоплечий, круглоголовый, со слегка приплюснутым боксерским носом. С Шамилем Бейлин был знаком уже лет двенадцать  –  тот был еще совсем мальчиком, но  уже чемпионом Грозного по боксу. Александр Наумович приезжал тогда в гости к другу Вахе, орденоносцу, о котором незадолго до того написал очерк. И не куда-нибудь, а в «Советскую Россию».
Александр Наумович в соответствии восточным обычаем, но вместе и с искренним интересом расспрашивал Шамиля о здоровье родственников: отца, матери, братьев.
- Слава Аллаху, все здоровы, - отвечал Шамиль с легкой улыбкой, поглаживая правой рукой подбородок в том месте, где у настоящего мусульманина должна быть борода, - мы с Анваром в Москве, а Курбан с Рамзаном пока в Астрахани. Но скоро тоже будут.
- А что Анвар не приехал? Занят?
- На несколько дней задержался в Грозном. Квартиру нужно было занять после соседей. Русские. Нам оставили. Можно сказать подарили.
- А что, русским у вас уже нельзя оставаться? – спросила Антонина Федоровна.
- Опасно. Если бы не отец, их бы уже давно всю семью вырезали. Мстят наши, особенно военным, - Шамиль говорил невозмутимо, без малейших эмоций, так разговаривают очень уверенные в себе люди. От этой его невозмутимости Игорь почувствовал, как к нему подступает  страх.
Между тем Шамиль рассказывал: 
- Ермолов[2], Паскевич[3], Розен[4], Воронцов[5], Муравьев-Карский[6] - их много было, этих Муравьевых, - Барятинский[7], Уборевич[8], Берия, все они хотели нас уничтожить, стереть с лица земли, думали: нас мало, а значит им  все можно, наше родовое село Центорой четыре раза сжигали дотла, три раза при царе и еще  один раз в 1921 году – и где они все? Берию, если бы не расстреляли, он бы своей смертью не умер. Ермолов построил крепость Грозный – на Сунженскую линию вывел, чтобы закрыть ущелье. Против нас. Там русских селили, армян, казаков. Со временем стал как  второй Баку, нефтяной город. И потом, не хотели нас возвращать, что в 58 году было[9].  И что? Все равно чеченский город! Дудаев – это новый Шамиль! Меня не даром так назвали. Там, в нашем Грозном стоял памятник Ермолову. Это Берия велел его поставить после депортации, когда город стоял пустой. Думал, что мы не вернемся. А мы, как евреи. Недаром у нас некоторые тейпы от евреев. Мы же хазары[10], а это кое-что значит.
Знаете, что было написано на одной из плит: «Народа сего под солнцем нет подлее и коварней. Ермолов о чеченцах». Это как?
Ермолов и в жены себе, то есть в сожительницы, брал кумычек и аварок, а чеченок боялся. У нас все такие, как Дади Айбика и Айди Жансига, у нас все сорок шесть захваченных в бою девушек бросились в Терек[11], увлекая за собой конвоиров.
Мы разогнали завгаевский[12]  Верховный Совет, всех  этих доярок и скотников… Ну, вы знаете какие Верховные Советы избирали в Советском Союзе, - глаза его горели, в голосе звучал металл, но мимика по-прежнему оставалась спокойной.
- «Железный человек», - подумал Игорь. Но Антонине Федоровне скорее всего показалось иначе.
- Шамиль, ты что-то очень разволновался. Я сама из терских казаков. По отцу.
Шамиль не обратил внимание на ее слова.
- Не могу вспоминать спокойно этих завгаевцев. Мы их били, кто сопротивлялся. Не хотели уходить. Даже убили одного[13], но он сам виноват. Упирался. Это революция. Война…
- Да, национальная революция. Национально-освободительная борьба, - поддержал Бейлин. – Сколько мы об этом говорили, радовались пока все происходило в Африке и в Азии. Сжатая пружина всегда распрямляется.
- Я читал у Евтушенко про русских, - сказал Шамиль, - Ванька-встанька. Это русский народ. У чеченцев этого еще больше: встаньки. Только не Ванька, а Ваха[14], - он засмеялся.
- Я Анвара неплохо помню, - перевел разговор Александр Наумович. – Рыжеватый такой. Лет на пять тебя старше.
- Сейчас он с бородой, - одними глазами улыбнулся Шамиль. Год-другой попромышляем в Москве, тут у нас много важных дел, а потом он собирается ехать с отцом в Мекку.
- Ого! – воскликнула Антонина Федоровна, накрывавшая в это время на стол.  А ты? Вино-то тебе пить можно?
- А я  пока безбожник, - засмеялся Шамиль. – Но вино у нас в Чечне пить все равно нельзя, только наркотики. А здесь пока можно. Только я за рулем.
- С милицией ты, если что,  договоришься, - подсказал Бейлин.
- С милицией сейчас плохо. Как обострение в Чечне, или что, так сразу начинают шмонать. Жадные, ряхи наели, не думают, что могут нарваться на пулю. На днях, от греха подальше, поставил себе московские номера.
Антонина Федоровна пригласила за стол. Бейлин разлил вино в рюмки.
- За ваших родителей. Сердечные люди. За дядю Ваху. Я с ним скоро двадцать лет знаком. Героя соцтруда он  за дело получил. Гордость Чечни. Мы с ним ездили в ваше родовое село, - стал вспоминать Бейлин. – Как это красиво: родовое село. Башня. Корни. 
- Центорой, - напомнил Шамиль. – Русские его четыре раза сжигали. Я уж не говорю, что потом было, как раз на день Красной армии[15]. – Шамиль взял рюмку и слегка пригубил вино.
Игорь сидел за столом молча. Бейлин, конечно, представил его Шамилю, но разговор крутился вокруг Чечни, вокруг общих у Бейлина с Шамилем чеченских знакомых, которых Игорь не знал, совсем неожиданно для Игоря об историке Авторханове, написавшем знаменитую «Технологию власти», о его относительно недавних работах о Брежневе и «От Андропова к Горбачеву» - книги эти, опять же, Игорь не  читал, да и не слышал о них, а расспрашивать было неудобно. Лишь после ужина Бейлин пригласил их в кабинет и перешел к делу.
- Вот, Шамиль, нужно помочь Игорю Григорьевичу, это мой приятель. Наехали на него местные рэкетиры. Плюс надо выбить долги.
- Это по нашей части, - невозмутимо отозвался Шамиль.
Игорь вытащил из портфеля пачку ксерокопий векселей. Стал   объяснять Шамилю, с кого и сколько нужно получить денег. Шамиль запихнул бумаги в сумку, но вникать не стал.
- Завтра поедем к нашему главному. Там объяснишь. Разберемся, - Игорю было неприятно, что Шамиль перешел на «ты», все-таки почти на двадцать лет младше, но приходилось терпеть.
Скоро Шамиль уехал. В машине у него спрятано было оружие и он спешил доставить его до ночи.
Игорь задержался у гостеприимных хозяев. Сидя в кабинете, он слышал, как Бейлин разговаривает с женой на кухне.
- Этот Шамиль – дикарь. Не смотри, что образованный, историк, все равно дикарь и бандит. Ему убить человека ничего не стоит. Я его боюсь. Всех их боюсь. Конокрады, еще дед говорил. Нашел с кем ходить в баню. Это они Андрея с Ириной подставили.
- Не пори горячку, - возражал Бейлин. – Я с Вахой двадцать лет знаком. С Андреем и Ириной не их вина. Там был новый курьер. Вот он.
- Смешно, - не унималась Антонина Федоровна. – Бандиты, что хочешь говори. Пару лет пограбят и отправятся в хадж.
- Да брось ты. Будто русские бандиты не ходят в церковь. И будто им за деньги не отпускают грехи. Я у родителей Шамиля был дома.
- С тех пор много воды утекло. Поехал бы сейчас, не вернулся бы без выкупа.
- Ваха, между прочим, приглашает. Так что я как раз думаю съездить к нему в гости. Посмотреть на месте, что происходит. Обещал устроить интервью с Дудаевым.
- Сумасшедший, у тебя голова поехала. Забыл, что этот Шамиль в прошлом году делал в Абхазии?
Александр Наумович сказал ей что-то тихо, так что Игорь не мог расслышать, и они замолчали. Через минуту он, слегка смущенный, вернулся в кабинет.
- Шамиль надежный парень. Он вам поможет. Храбрец. Воевал в Абхазии. Был легко ранен. По профессии он историк, закончил Грозненский университет. Диплом решил писать про Берса-Шейха[16], это первый проповедник ислама в Чечне. Это всего пять лет назад, в перестройку, его отговаривали, но Шамиль настоял и вышел громкий скандал. Еще нельзя было. Тогда он выбрал темой Мехк-Кхел и Мехк-Кхеташо[17] – суд страны и парламент, которые существовали в Чечне восемьсот лет, вплоть до 1920 года.
Вы понимаете, что это значит для них. В последний раз представители народа собрались на Кхеташон-Корта, а  их разогнали большевики.
И опять нельзя было, взрывоопасна тема. Защитил диплом только через два года.
Жалко будет, если они отделятся, - продолжал Александр Наумович. – А   все к тому идет. После депортации и всего, что с ними произошло, у них есть на это полное моральное право. Вы, наверное, не в курсе,  с тысяча девятьсот двадцатого по тысяча девятьсот сорок четвертый год восстания   в Чечне шли одно за другим. Все крестьяне восставали против колхозов, но чеченцы – особенно. Как сказал Солженицын: «Но была одна нация, которая совсем не поддавалась психологии покорности – не одиночки, не бунтари, а вся нация целиком. Это чеченцы»[18].
- Как он стал боевиком? – Игорь хотел спросить «стал бандитом», но не решился.
- Готовятся к войне. Им нужны деньги и оружие. Просто так, без войны, их не отпустят. А история показывает, что самый настоящий идеализм и махровый криминал очень часто идут рука об руку. Те же чеченские авизо: гениальная вещь. Несколько триллионов. Машины с деньгами идут из Москвы в Чечню. Где-то посреди двора поставили огромный контейнер, без охраны, и никто не догадался. Но это все же лучше, чем ленинские эксы. 
Кстати, об эксах. После Октября большевикам досталась вся банковская система Российской империи. Знаете, куда пошли деньги? Сотни миллионов – на Запад, на личные счета. То ли на мировую революцию, то ли на  личные нужды вождей. Верили наши экспроприаторы в честность западных банкиров.
Игорь не нашелся, что ответить. Что генерал Дудаев вовсе не идеалист? Еще недавно он был атеистом и, не жалея, ковровыми бомбардировками уничтожал единоверцев в Афганистане, а теперь поднял знамя национально-освободительной борьбы.
 И что Чечня – это черная дыра, где спокойно отсиживаются бандиты и исчезают триллионы?
- Ну как вам Шамиль? Понравился? – спросил Бейлин.
- Надеюсь, они мне помогут, -  уклончиво ответил Игорь.
На следующий день он встретился с Шамилем у станции метро «Проспект мира». Тот приехал на красных «Жигулях» девяносто девятой модели, точно таких же, какие недавно были у Игоря.
Съемная квартира, в которой жили чеченцы, находилась в одном из соседних домов, но Шамиль долго кружил по дворам.
- У меня была точно такая же машина, рэкетиры отняли, - пожаловался Игорь. – Завезли к нотариусу в Подмосковье, даже не знаю точно где.
- Так может это твоя машина? – усмехнулся Шамиль. – Я отнял ее у одних козлов. Они не разобрались и наехали на нашу подшефную фирму.
- На левом бампере есть вмятина? Мне говорили, что они посадили. Уже после меня.
- Нет, на правом, - снова усмехнулся Шамиль.
В однокомнатной квартире, куда они поднялись, находились четверо чеченцев. В середине комнаты на видавшем виды венском стуле сидел их главный, Салман, невысокого роста, худощавый, светлоглазый, с невыразительными, незапоминающимися чертами лица, по фактуре он значительно уступал более внушительному Шамилю. Еще двое с сигаретами разместились на старом, прожженном в нескольких местах диване, четвертый, скрестив ноги, примостился прямо на полу. Комната была заплеванная, грязная, повсюду валялись окурки и даже плевки, мебели почти не было, только старый, ободранный сервант в углу, в нем несколько грязных стаканов и кружек, груда матрасов валялась в дальнем углу комнаты. Удушливый сигаретный дым поднимался к потолку – форточка была едва приоткрыта.
Шамиль представил Салману Полтавского, тот молча, не вставая, протянул   руку.
- Шамиль, принеси стул, - скомандовал он.
Шамиль молча вышел на кухню и так же молча поставил перед Игорем табуретку. Стульев, очевидно, в квартире больше не нашлось. Почти молча, если не считать трех-четырех слов на чеченском, Шамиль передал Салману копии векселей, полученные вчера от Игоря.
- Всего сколько денег? В долларах, - деловито спросил Салман.
- Около трех с половиной миллионов, - отвечал Игорь.
- Хорошо. Пятьдесят процентов нам. Согласен? – Салман с едва заметной усмешкой посмотрел на Игоря.
Игорь ожидал, что чеченцы возьмут двадцать процентов. Так, во всяком случае, уверял его Бейлин. Половины никак не хватит, чтобы рассчитаться с долгами. Но выбирать не приходилось: неизвестно когда и чем закончатся суды и останутся ли к тому времени деньги у страховой компании. Если верить Мурашко, денег у них точно не хватит. Но если получить часть от заемщиков, плюс отсудить у «Гаранта», тогда совсем другое дело…
- Пятьдесят процентов мне не хватит, чтобы расплатиться с долгами. Хотя бы вернуть старикам и инвалидам. Но если можно получить деньги без возврата векселей, чтобы  отсудить у страховой компании, тогда конечно.
- Да не станем мы никому возвращать векселя, - Салман теперь откровенно усмехался.  -  На хрен нам твои векселя, у нас другой метод.
- Тогда я согласен. Я готов поехать к ним с вами, если нужно. Разобраться, - предложил Игорь.
- Хорошо, - Салман кивнул. – Вся связь через Шамиля. С ним и поедете кое к кому, кто попроще. У него дядя большой начальник, Герой соцтруда, выручит, если что. К тому же он ученый, с ним будет интересно.
Он поднялся, чтобы попрощаться. Остальные, не шевелясь, по-прежнему сидели в клубах дыма.
- А как насчет тех, которые за мной гоняются? – поспешно спросил Игорь. – Я бы хотел защиты. И вернуть кое-что.
- Ты хоть знаешь, кто они? Солнцевские? Медведковские? – Салман по-прежнему смотрел на Игоря с усмешкой. 
- Скорее всего Измайловские. Хотя точно не знаю. Они мне не докладывали. Но есть пара адресов, прописка. Если идти по цепочке, можно найти.
- А много отняли, чтобы их искать?
- Две квартиры, две машины, шестнадцать тысяч долларов и миллион восемьсот тысяч рублей.
Чеченец в первый раз посмотрел без усмешки.
- Ладно, не все сразу. Замочить мы их всегда успеем. Работай пока с Шамилем и судись со страховой компанией. А если что, звони Шамилю. Он один с ними разберется.
Игорь поблагодарил Салмана и собрался уходить. Но в дверях тот его остановил.
- Скажи, короче, а ты смог бы снова организовать такую контору?
Игорь замялся. Он, конечно, мог бы организовать все снова. Пока гиперинфляция. Теперь он знает, куда вложить деньги. Второй раз он так бездарно не прогорел бы. Не стал бы связываться ни с каким «Гарантом». Лучше бы сам учредил страховую компанию. С такой крышей мог бы чувствовать себя спокойно, никаких невозвратов, да он и не стал бы выдавать кредиты. Разве что в крайнем случае. Вкладывал бы в доллары и в недвижимость.
Вот только сама крыша. Деньги уйдут в Чечню, а он тут будет за все в ответе. Разве что директором взять какого-нибудь Липатова.
Нет, не нужно спешить, сначала следует проверить этих чеченцев. Даже Бейлину нельзя до конца доверять. Он идеалист, теоретик…
Салман, похоже, тоже в чем-то усомнился. Он махнул рукой.
- Ладно, еще подумаем.
Игорь вышел вслед за Шамилем. Идти до метро было всего пару шагов, но Шамиль предпочел долго кружить на своей девяносто девятке. Была ли это простая любезность с его стороны отвезти до метро, или он специально кружил, чтобы Полтавский не запомнил дорогу, Игорь не понял, но квартиру, где жили чеченцы, он бы точно не нашел.