Евгения ЛЯШКО

В мужском купе собрались попутчики: профессорского вида дедушка с внуком, мальчуганом лет десяти, пожилой интеллигент в очках и с поседевшими висками молодой боец в военной форме, на которой блестели ордена.
Мальчик долго рассматривал награды и наконец, спросил:
— А это вам за что дали? За что вы воевали?
Молодой человек одарил мальца улыбкой:
— За разные ратные заслуги получил, а сражался всегда за одно и то же — за трёх матерей.
— У вас три мамы? — удивился юный попутчик.
Тот рассмеялся:
— Вроде того, — и посерьёзнев взглядом, объяснил, — русский воин всегда стоит со щитом за родину-мать, за собственную мать и мать своих детей.
Неожиданно интеллигент ехидно изрёк:
— Если конечно, эти женщины не ссорятся между собой.
Брови дедушки от возмущения взлетели на лоб.
— Если институт семьи, как надо работает, то все матери в ладу живут.
— Скажите тоже, — фыркнул тот в ответ, уткнувшись в книгу с названием на английском языке.
— Так и есть, — продолжил дедушка, и стал разъяснять озадаченному внуку, — если отобрать у человека родину, принижать её значение в сравнении с другими странами, женщинам навязать больше прав, а стариков загонять в дома престарелых, то ни одно государство не будет сильным. Потеряется смысл в жизни мужчины. Он превратится во флегматичного, вялого такого кролика с горой мышц.
— В кролика? — переспросил мальчик.
— Именно. Вот растёт ребёнок в семье, и что видит в своём окружении, то и перенимает для будущей жизни. И что же получается. Сначала он обласкан, все проявляют заботу, пока мал. И дружочек ожидает, что такая атмосфера, где любящая его и отца мама будет всегда. Он твёрдо уверен, что в его жизни всё будет хорошо. А там, где попирают семейные ценности, что видят дети? Им талдычат «учи английский язык», якобы он главнее, без него в жизни никуда не пробиться. А что он познаёт в иностранных книжках, позабыв про родных героев? Я тебе скажу — прогнившую толерантность, этакую нетребовательность и снисходительность в поведении, и конечно вальяжное свободомыслие. Для неокрепших умов — наиопаснейшее занятие, потому как убивает это любовь, переводит человеческие отношения на уровень биржевых сделок. А представь, если это целая страна вскочила на рельсы извращённого либерализма. Там взрослеющий птенец видит, как старшим братьям и сёстрам едва стукнуло восемнадцать, их выпихивают за дверь, «сам иди, зарабатывай». Состарились родители — им дорога в пансионат для пожилых. И как это вежливо объясняют, «им там будет лучше», «постоянный уход». А на самом деле это завуалированное избавление от ставших обузой родителей. Получается, что юное создание начинает вместо того, чтобы расти в любви, экстренно взрослеть в стрессе, нет у него уверенности, что в будущем всё будет хорошо. И начинает жить только в угоду собственным капризам. И когда, не дай Бог, приходит грозный час, что встать под ружьё надобно, он вместо этого собирает вещи и ищет себе другую родину.
— А если там тоже война? Он опять побежит? — почесал макушку внук.
— Побежит. Ему плевать, что будет с родиной, что станется с близкими и друзьями. Он думает, что живёт свободой, как шаровидный кустик перекати-поле, а на самом деле погряз в плену постоянного страха. Неуютно ведь жить среди чужих людей в чуждой культуре.
— Поодиночке не выжить. Мне бабушка про прутики в венике рассказывала, по одному их легко переломать, а целую метлу и силач не сможет одолеть, — припомнил мальчишка.
В купе на несколько секунд наступило молчание. Младенец кратко изложил неоспоримую истину.
Интеллигент отложил книгу, снял очки и, потирая переносицу задумчиво произнёс:
— Вы правы, сохранение института семьи — это базовая обязанность любого здорового общества.