perron
Южно-Российск. Вокзал. Лето 2025 года
— Дорогуша! Повторяю ещё раз! И заруби себе на носу, — фрукты надо мыть! Тщательно, долго и под струёй горячей воды. На них уйма микробов, и это ещё полбеды! Там ещё и всякие пестициды! — отодвинув в сторону дородную проводницу и высовываясь из тамбура, в который уж раз наставляла меня благоверная:
— Я вот уеду, а ты подхватишь эту... ну как её? Вспомнила — де-зин-те-рию! А лечить тебя некому. Меня же не будет. И ещё — пиво из холодильника не пей. Это вредно, помни, что у тебя тон-зи-лит, причём хронический. Лучше подогрей его на медленном огне или, на худой конец, в микроволновке.
— Но, это же уже не пиво, а… — робко попытался возразить я, но не успел, так как оттолкнув обеих женщин, на перрон «вывалился» взъерошенный и заспанный пассажир в пузырящихся на коленях трениках с гордой надписью на месте полагающихся лампасов «АБИБАС».
— Ой, как хорошо, что вы ещё не распрощались, слава богу, и ещё вашей супруге. Проспал, и только вы и можете меня спасти, — затараторил он со скоростью, втрое превышающей речевые возможности моей жены:
— Понимаете, я забыл сбегать на привокзальную площадь и бросить в почтовый ящик это письмо, и теперь я уезжаю всё дальше и дальше, а почта наша работает, сами знаете как, то есть — не приведи, господь. Только на вас и уповаю! Как только выйдете из здания вокзала, сразу направо будет такой жёлтый почтовый ящик. Сделайте милость, бросьте в него вот это. — И незадачливый пассажир всучил мне помятый конвент:
— Понимаете, у неё послезавтра ДР, то есть — день рождения и, если звёзды на небе сложатся должным образом, оно успеет дойти и ей будет …
«Помятый» ещё что-то говорил, но электровоз издал пронзительный гудок, и проводница, годами отработанным приёмом, схватила его за футболку, и без особого усилия втащила в вагон. Его дверь захлопнулась и я, помахав на прощание всем троим, поспешил к выходу, размышляя, прикупить ли мне по дороге домой ещё пару-тройку бутылочек пенного напитка или того, холодненького на дверце холодильника будет достаточно.
Сказать по совести, я почти сразу забыл о просьбе АБИБАСа, но прямо на остановке общественного транспорта чуть не столкнулся с ящиком, на котором, красовались буквы «Почта России». Странное дело, сколько раз я отсюда уезжал, но вот это чудо двадцать первого века как-то не замечал. Наверное, по той причине, что нужды в нём не было. Полез в карман, пытаясь припомнить, когда я сам кому-нибудь писал бумажные письма, да так и не вспомнил. Скорее всего, этот факт имел место, ещё в прошлом, то есть в двадцатом веке.
Я уже до половины погрузил конверт в отверстие, но вдруг заметил, что на нём нет ничего! То есть ни адреса получателя, ни адреса отправителя.
Анонимка — первое, что пришло мне на ум. Но ведь и она должна иметь адрес того, кому предназначается.
Час спустя
С наслаждением отхлёбывая баночное — холодненькое, я вертел в руках удивительное послание. Выбросить или нет? — вот в чём вопрос. Надо же быть таким недотёпой, чтобы адрес любимой не начертать. И на кой он ей такой нужен? Вот выйдет за такого замуж и будь весь свой век с ним маяться. А там глядишь, и детишки народятся, и не дай бог, в батю пойдут. Вообще — беда, бедовая.
Одна мысль в моей голове сменяла другую, и наконец в висках застучало: вскрой его! Может быть, там найдётся ответ, и ты сделаешь доброе дело, поможешь человеку! А это обязательно зачтётся на том свете, а может быть даже и на этом.
Допив остатки любимого напитка, я поставил чайник на плиту и с помощью пара, аккуратно вскрыл послание. То, что я (каюсь и сознаю, что читать чужие письма — нехорошо, другим так поступать я категорически, не советую) там прочёл, привело меня не только в замешательство, и ещё, к весьма неожиданному выводу, поэтому привожу этот текст целиком.
«Ты, конечно же, знаешь, но я не устаю повторять — любимая, ты самая обаятельная, и привлекательная! И я тебя обожаю даже тогда, когда ты, стоишь на кухне, солишь суп и одновременно сочиняешь новые бесподобные, просто божественные строки. Понимаю, что ямб, хорей... и даже дактиль1 с амфибрахием2 для тебя много важнее какого-то банального первого блюда, но всё же, прошу тебя, хоть изредка обращай внимание на количество высыпанного в банальную кастрюлю, хлорида натрия3. Впрочем, какое я имею право на подобные осуждения, ведь ты же, мой ангел, стараешься исключительно для меня, осознавая, что подобная, я, не побоюсь этого слова, похлёбка, не позволит попросить добавки и тем самым предотвратит мой организм от поглощения избыточных калорий. Да и макароны по-флотски, в твоём исполнении, просто превосходны! Правда, только как отличное средство для уничтожения личного состава, несущего службу на кораблях нашего вероятного противника.
А твоя одежда. Она есть не что иное, как яркое и запоминающиеся наглядное пособие по вексиллологии4. Напялила, ой, извини, пожалуйста, конечно же, надела на себя чёрную блузку, подпоясалась большим красным поясом, удерживающим жёлто-золотистую юбку… и сразу понятно, как выглядит государственный флаг федеративной республики Германия. А если ты на своём творческом вечере в красно — бело-красном, значит, будешь читать переводы австрийских поэтов.
А наши бесконечные беседы у телевизора! Это же самое настоящее шоу. Уму непостижимо, как ты умудряешься запомнить не только имена героев, мелькающих на экране, но и ФИО всех актёров, их играющих, включая второстепенных или просто мелькнувших в массовых сценах. Причём тебе нет равных в познании их личной жизни, количества браков, разводов, родившихся вне брака детей, а также зашифрованных в их гаджетах псевдонимов любовников и любовниц.
И в конце этого послания я постараюсь ответить на волнующий тебя вопрос. Почему иногда, в забывчивости, или в подпитии, некоторые, называю тебя, не поэтесса, а, тчика тореро5и ещё иногда — матадора6? Так вот, уверяю, оба этих слова имеют испанское происхождение и связаны с корридой и быками.
Конечно же, не эти благородные млекопитающие, а мы... мужик…, то есть представители сильного пола, набрались смелости и присвоили тебе эти ласковые псевдонимы, по причине того, что ни этим парнокопытным, ни нам в битве с тобой, увы, никогда не победить. И единственный способ выжить в бесконечной корриде, это смиренно семенить за тобой по гипермаркетам и мегамолам, наращивая мускулы, путём перетаскивания с этажа на этаж горы тряп… то есть крайне необходимых вещей, потому что у этой критикессы Ханатекстовой такие или подобные уже давно-давно, в гардеробе... имеются.
Когда ты получишь это письмо, я к счасть… то есть к глубокому "сожалению", буду уже далеко. От всего сердца, и, конечно же, почти вынесенного головного мозга поздравляю тебя с ДР, моя незабвенная... матадора.
***
Я догадался, кому было адресовано это письмо, так как был лично знаком с «тчика тореро». Но передавать ей сие послание не стал. Недоумеваете почему? Да потому что жизнь — она ведь дама мудрая. Раз не указан адресат, значит так тому и быть! Там наверху за облаками, им ведь виднее!
***
Посмотрев на остатки пива, я решил, что после такого письма испечь "Хлеб на пиве" будет в самый раз. (по материалам интернета)hleb na pive
НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:
1) Мука пшеничная - полкило.
2) Разрыхлитель — одна упаковка.
3) Соль — чайная ложка.
4) Сахар — грамм сорок.
5) Масло сливочное, грамм сто;
6) Пиво светлое — одна банка.
ГОТОВИМ:
1) Для начала тщательно перешиваем наши муку, соль, сахар и разрыхлитель и вливаем туда пиво.
2) Выкладываем всё это в форму, предварительно застелив её пергаментом.
3) Масло растапливаем и выливаем равномерно поверх нашего теста.
4) Выпекаем. Духовка на 190 градусов. Таймер на один час.
5) Готовность проверяем по старинке спичкой.
6) Даем хлебу немного остыть в форме. После чего вынимаем и кладём на решётку. Ждём, пока хорошо не остынет. И подаём на стол.
***
1 — когда в стихотворении ударение падает на первый слог из трёх.
2 — образуемый трёхсложными стопами с сильным местом (ударением) на втором слоге.
3 — химическая формула поваренной соли
4 — наука о флагах, знамёнах, штандартах и вымпелах.
5 — женщина-тореодор.
6 — женщина-матадор.