Я заехал к родителям на ужин просто так — без повода, без плана.
Думал, посидим часок, поболтаем.
Но одно простое предложение отца разбило меня — и одновременно собрала.
Как раз в тот момент, когда я повернул во двор, на крыльце вспыхнул жёлтый свет.
Тот самый, домашний.
Он падал на старый бетон и на капот папиной машины под орехом.
Свет, который всегда означал одно:
я дома.
Мама вышла раньше, чем я поднялся на ступеньки.
Щёки красные от духовки, фартук в муке.
— Ужин готов, — сказала так же, как говорила мне в двенадцать, когда я приходил с тренировки.
Запах ударил в память — её фирменный куриный пирог.
Один вдох — и я снова ребёнок.
На кухне всё было, как когда-то:
старые тарелки, радиоприёмник что-то бубнит, тёплая лампа над столом.
Папа накрывает, движется медленно, но в его объятии — та же сила, что и двадцать лет назад.
Та же опора.
Мы ели.
Смеялись.
Говорили о работе, о погоде, о мелочах.
А я смотрел и видел: мама устает быстрее, папа дышит чуть глубже, чем раньше.
И сердце сжималось — время уводит их прочь, и я ничего не могу сделать.
Но в ту самую часовую вечность всё было, как раньше:
старая кухня, мамины заботы, папин вечный шутливый тон.
Дом, где шум и смех — это воздух.
Когда я собрался уходить, обнял их обоих.
Пообещал: приеду скоро.
И почувствовал, как внутри кольнуло — однажды «скоро» может не случиться.
Я уже спускался со ступенек, когда услышал папин голос:
— Едь аккуратно. Позвони, когда доедешь.
Я замер.
Эти слова…
Это были слова моего шестнадцатилетия.
Слова, которые он говорил, когда я уезжал в университет.
Слова каждого прощания за всю мою жизнь.
Я оглянулся.
Мама в фартуке.
Папа, опираясь на дверной косяк.
Стоят и смотрят так, будто я всё ещё их мальчик.
И меня накрыло:
я так боялся их старения, их болезней, их слабостей —
что пропустил главное:
они всё ещё держат меня.
Не руками, как раньше.
Не кошельком с «возьми на всякий случай».
Теперь они держат меня словами.
Заботой.
Любовью, которая не знает возраста.
Я сидел в машине, держась за руль, и понимал:
придёт день, когда этих слов не будет.
Свет на крыльце включится —
но никто не выйдет.
Дорога домой прошла как в тумане.
В голове звучало только одно:
— Позвони, когда доедешь.
Фраза, которую слышал тысячи раз.
А теперь — святыня.
И я плакал.
Не от боли — от благодарности.
За то, что это у меня ещё есть.
За то, что им всё ещё не всё равно.
За то, что я всё ещё их сын.
В тот вечер я дал себе обещание:
приезжать чаще,
говорить «люблю вас»,
сидеть за этим столом столько, сколько смогу.
Пока есть кому включить этот жёлтый свет.
Старость — это не только про то, что забирает время.
Это и про то, что остаётся.
А родительская любовь — если она вам дана —
остаётся дольше всех.
Так что, если можете,
позвоните маме.
Обнимите отца.
Напишите им, когда приедете домой.
Настанет день, когда вы отдали бы всё,
чтобы услышать эти слова ещё хоть раз.
©
P. S. Я часто вижу каким-то внутренним зрением как провожают меня родители.... Они стоят вместе и машут мне вслед .... И я оборачиваюсь и не могу оторваться ...
Уезжаю с таким огромным теплом на душе, знаю что они всегда меня будут ждать и мне так легко на душе...
Было....
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.