Анна Солодкая

              Незаметно окончилось бабье лето... А мы все надеялись, что осень и дальше будет баловать нас теплом. Ан, нет! На дворе стало пасмурно, обнажился лес и на ветвях – ни листочка! Только неугомонные вороны все о чем-то спорят в прозрачной чаще, да срывается мокрый снег. Это уже не «унылая пора», а полная грусть. И, как перед рассветом сгущается тьма, так и перед приходом зимы хмурится ноябрь, не желая сдавать позиции.            

         Обходя вязкое болотце, из березовой рощи вышел человек. В руках его покачивается грязная лопата, сапоги измазаны глиной.  Ледяной ветер

треплет волосы, рвет на нем куртку, а он будто бы не чувствует! Угрюмо шагает, глядя себе под ноги. И никто не знает, что творится в его душе. 

          В юности, в такой же ненастный день, Вадим возвращался из института. Смеркалось. Все приятели давно разбрелись по домам, а он, не смотря на плохую погоду, шел не торопясь, насвистывая песенку. Настроение было отличным. Бывает же такое, что погода плохая, а на душе соловьи поют?! Чего грустить? – Вся жизнь  впереди! К тому же, завтра свидание с Любашей! Вдруг до слуха донеслось тихое повизгивание. Парень огляделся – никого! «Наверное, показалось», – подумал он. Но, пройдя несколько шагов, увидел в зарослях сирени беспомощного маленького щенка. Детеныш шатался на неокрепших лапках, падал и отчаянно скулил.

 –  Ах, ты малыш! Ах, ты бедняга! Как же ты тут оказался?  – проникся жалостью Вадим, прижимая его к себе, – ты чей?

          Щенок, ощутив тепло, затих, толкаясь мордочкой в куртку. Похоже, искал материнскую грудь. Теперь он, конечно, был уже ничей. Поблизости находился птичий рынок. Наверное, еще утром во время торговли он и

потерялся. Ситуация была критической. Найдёныш мог погибнуть от холода. Недолго думая, юноша положил его за пазуху и поспешил домой.

Зайдя в квартиру, робко сообщил:

–   А я… щенка принес…

–   Кого принес? – строго переспросила мать, взглянув на сына поверх очков.

–  Маленького щеночка! Смотри, какой хорошенький! Он замерзал!  На улице уже снег срывается, – сказал Вадим, -  и осторожно опустил собачку на пол.

          Рыжая Мурка, наблюдая за происходящим из-за шторы, дугой выгнула спину и угрожающе зашипела, а скулящий комочек, сделав небольшую лужу, направился к кошачьей миске и стал жадно есть.

–   Удивляешь ты меня, честное слово! – возмутилась мать, –  взрослый парень, а ведешь себя, как дитя! Ну, ответь, зачем нам щенок, да еще овчарки? Он же вырастит огромным крокодилом!  Это тебе не болонка и не комнатный цветок! Ты хоть понимаешь, что значит держать в квартире такую большую собаку?! Это же ужас! Дешевле поросенка выкормить! Словом, уноси его отсюда!

–   Ну, мам, давай оставим, - взмолился сын.

–   Все! Я сказала.

Из спальни вышел отец:

–   Что за шум, а драки нет? – добродушно спросил он, взяв на руки щенка, – сейчас посмотрим, кто тут у вас повизгивает. Действительно овчарка! Какие умные глазки, какие крупные лапки! Да это же девочка!

–   Час от часа не легче! – кричала на него жена, –  убирайте ее сию минуту! Девочка, мальчик! Слышать не хочу! Нечего ей здесь делать! И нечего нюни распускать!

            Но не тут-то было! Муж и сын стойко держали оборону. Клялись помогать по хозяйству, мыть посуду и добросовестно вытирать за щенком лужи. Они ни за что не хотели расставаться с собачкой. А она вела себя так, будто жила здесь всегда. Немного освоившись, прошла в уголок и легла на Муркин коврик, где мирно уснула. А та, видимо подумав: «Ну, что с ребенка взять?» –  нежно облизала ее и, по-матерински мурлыча, примостилась рядом. Страсти мало-помалу улеглись и после долгих споров щенка назвали – Мери.

              Питомица росла не по дням, а по часам и вскоре превратилась в мощную красивую собаку с ласковым, добрым нравом. Ее обучили всему, что надлежит знать воспитанной овчарке. Хозяева не могли нарадоваться! Она встречала их с работы, причем, каждого по-своему. Когда возвращалась строгая мать, навостряла уши, производя два коротких звука, что-то вроде: «Бэф! Бэф!». Когда ласковый отец – от радости собачий хвост вертелся, как помело. Ну, а являлся ее спаситель  –  счастью не было предела! Она оповещала всех задолго до того, как он подходил к двери, бросалась к нему навстречу, стараясь лизнуть в лицо.

           Шло время, Вадим окончил институт и по настоянию матери занялся бизнесом. У той все было схвачено. Достать, купить, продать - легко удавалось ей, в отличие от интеллигентного отца. До поры, до времени, Вадик очень напоминал его, так же, как он, любил стихи, музыку и природу. Но мать популярно объяснила, что отец неудачник и от такого времяпровождения толка не будет. Свела сына с деловыми людьми и сделала все возможное, чтобы тот преуспевал. Он многим был ей обязан, очень многим. Ее же стараниями женился на Ольге, дочери известного бизнесмена, самого крутого в городе, хоть до сих пор так и не мог забыть свою милую Любашу, разлука с которой продолжала жечь душу.

          Как только позволили финансы, Вадим выстроил собственный коттедж и забрал родителей к себе. С ними в новый дом прибыла и Мери. Без сторожа никак не обойтись! Усадьба утопала в роскоши, в гараже стояли две дорогие иномарки, территорию окружала кованая ограда, за которой виднелись изящная беседка и живописный бассейн с рыбками. Здесь, по вымощенным дорожкам, не зная цепи и ошейника, степенно прохаживалась Мери, преданно неся службу. Среди зевак и прохожих не было желающих познакомиться с ней.

             Мать Вадима давно уже не имела претензий к собаке, находя в ней прямую выгоду. Как минимум, раз в год Мери приносила замечательных породистых щенят, от продажи которых в семью текли неплохие деньги. Но ненасытная женщина мечтала о дальнейшем умножении прибыли и надоумила сына приобрести еще и черно-бурых кроликов. Мол, и мяса будет много, и шкурки ценные! Тот долго не соглашался, не хотел лишних хлопот. Но мать всё долбила и долбила. Наконец он сдался, и вскоре вольеры заполнились пушистыми дорогостоящими обитателями. А еще через несколько месяцев у них появилось и первое потомство.

            Мери не интересовали новые поселенцы. Вели себя тихо, наблюдать за ними скучно. Гораздо сложнее было поспевать за маленьким Мишкой, хозяйским сыном. Тут глаз да глаз нужен! Главное, следить, чтобы шалун за ворота не вышел! Умная овчарка ложилась возле калитки, преграждая собой дорогу. Мальчонка трепал ее за уши, бил ручонками по морде, прогонял, как только мог. Но, видя, что ничего у него не получается, шел на крайние меры. Набирал в детское ведерочко песка и, пыхтя, надевал Мери на голову. Песок струйками сбегал по собачьей морде, застилал глаза, но строгая «нянька» тут же отряхивалась, произнося своё грозное «беф!», и укладывалась на прежнее место. Поняв, что за ворота выйти всё равно не удастся, Мишка хныкал и уходил прочь. О лучшем стороже и мечтать не приходилось!

             Однажды осенним вечером, когда семья ужинала на веранде, пришла взъерошенная Мери. В зубах она принесла маленького крольчонка и, положив его у ног хозяина, тут же удалилась. В тот день Вадим отмечал с друзьями удачную сделку, хватил лишку, и не сразу понял, что происходит, не догадался, что кролик мертв. Но мать, театрально всплеснув руками, запричитала об убытке, упрекая сына, что тот слишком разбаловал псину, вот она и душит приплод.

            Недолго думая, Вадим выскочил вслед за собакой, крича дурным голосом:

 –    Ты зачем, негодяйка, кролика задушила? А!? С ума сошла? Как ты вообще умудрилась его достать? Ах ты, дрянь! Ах, ты падаль! Пошла вон, от греха подальше, не то отхожу ремнем!

               Поджав хвост, испуганная Мери спряталась под крыльцо. Так с ней еще не обращались! А хозяин, ругаясь последними словами, долго ходил по двору, грозя ей палкой. Бедняга вышла только к ночи, когда в доме погас свет.

              Шли дни, вскоре  инцидент был забыт, жизнь вошла в прежнее русло. Только Мери недоверчиво стала поглядывать на Вадима, стараясь не попадаться ему на глаза. И надо же случиться беде! Через несколько дней она опять принесла дохлого кролика, оставив его у порога. На этот раз возмущению матери не было предела, к конфликту припряглась и жена. Вместе они довели Вадима до белого каления. Он нещадно побил овчарку, срывая на ней зло. Подсознательно его давно раздражала вечно недовольная мать, вовсе не Мери! Да и кролики были ему безразличны! Исходя психом, он пошел осматривать клетки, пытаясь выяснить, каким же это образом она их оттуда вытаскивает? А провинившуюся собаку посадил на цепь в дальнем углу сада.  

              Оглядев вольеры, он так ничего подозрительного и не заметил. Лишь утром, во время кормления животных, обратил внимание, что в месте, где сетка соприкасается с гаражом, застрял еще один кролик. В этой небольшой, с острыми краями, дыре он и удавился, выставив голову наружу. Выходит, Мери здесь ни при чем, выходит, она предупреждала его. Ему бы догадаться, а он! А он… вообще не хотел этих чертовых кроликов! Будь они неладны!

          Чувствуя непоправимую ошибку, Вадим сжал голову руками:

 –     Боже мой, когда я утратил разум? Когда пошел на поводу? Будто белены объелся! – сокрушался он, – только сволочь за добро платит злом!

         Вспомнилась Любаша. Еще не зажила эта душевная рана, как он нанес себе новую! В юности разлука с невестой обернулась страшной депрессией. Жить не хотелось! Расстались-то они, стыдно сказать, из-за ее бедности! Семья избранницы едва сводила концы с концами! А в планы матери Вадима это никак не входило. Она категорически отказывалась породниться с нищетой, не смотря на уговоры умудренного жизнью отца. Отец следовал простой истине: «Не иди против совести – замучит!» Но сын, все-таки, пошел! Предал любимую. Впрочем, мать все равно бы заела неугодную сноху.  

           Много позже в его судьбу свалилась «прекрасная» Оля, ставшая впоследствии женой, у которой и в голове-то  мыслей никаких нет! Зато есть  любимое хобби – слоняться по магазинам да без счёта тратить мужевы деньги. Но от этой невестки свекровь – без ума!

  –    Говорят: «Стерпится – слюбится», –  обреченно думал Вадим, – что стерпится – может быть, а вот слюбится – это вряд ли…

            Закурив, он направился в глухой конец усадьбы, где, зарывшись в опавшей листве, собака несла наказание. Вадим ласково погладил ее. Мери не шелохнулась.

–   Прости меня, дурака! – тихо сказал он, –  я сам не знаю, что со мной происходит! Прости, не обижайся!

               Избитое существо затравленно глядело на обидчика, не зная, чего от него ожидать. Но хозяин снял ошейник, забрал цепь и поспешил в дом.

–   Вадимчик, а что ты так рано делал в саду? – игриво спросила жена и тут

же, привычным жестом обвив его шею, промурлыкала в ушко, – ну, купи мне сережки с изумрудом! А? Я в ювелирном присмотрела. Такие замечательные! Глаз не оторвать! В сто раз лучше, чем у Люськи!

               «Ни тебе – доброе утро, ни тебе – что с собакой?» – с горечью подумал Вадим, отводя ее руки, – неужели ей совсем не жалко Мери?!» А вслух произнес: «Извини, Оля, я опаздываю!»  И быстро стал собираться на работу.

–   Вадимчик, ты что, не в духе? – надула губы супруга, – ну, так бы сразу и сказал! Тогда пока! Вечером поговорим. 

              Из окна она видела, как муж, подойдя к машине, зло пнул колесо ногой, что-то грубое сказал матери и уехал.

              Вадим мчался по шоссе на огромной скорости, стараясь выветрить тяжелые мысли. Но они настигали его снова. Работать не мог. Ничего не шло на ум, только думы о Мери сверлили мозг. Послонявшись в офисе, отложил все дела и незаметно исчез. Теперь он спешил в обратном направлении, домой, в тот дальний угол сада, куда его неодолимо влекла совесть. По дороге накупил гостинцев. Во что бы то ни стало, хотел загладить вину! Собака ведь тоже член семьи, самый верный и самый преданный! И никуда не денешься, «мы ответственны за тех, кого приручили»!

              Вскоре Вадим уже сидел на пеньке, рядом со своей любимицей, предлагал ей лакомства, гладил по впалым бокам, уговаривал поесть хоть немного! Мери отворачивалась. А ведь раньше брала с ладони!

              Когда он рассказал этот случай друзьям, те не верили, считая, что собака не может обижаться, что он приписывает ей человеческие качества! Но, что это вообще такое  – «человеческие качества»? Что под этим подразумевать? Избивая ее, он, человек, уподобился животному! А то и зверю…

              Теперь Мери ела только ночью, украдкой, когда поблизости никого не было. Да и то совсем мало. По двору больше не ходила, лежала в багряных листьях, не покидая сада.

               Погода день ото дня портилась. Стал часто моросить дождь. Из теплых вещей для нее смастерили что-то вроде будки. Ко всему безучастная, она уныло глядела из своего укрытия. Но горше всего было, что теперь  шарахалась от любого движения рук! Ни поиграть с ней, ни погладить стало уже невозможно. От прежней умницы не осталось и следа. Видимо, у нее что-то болело. Животные не могут сказать об этом…

               Безлико тянулись предзимние дни. В семье избегали говорить о Мери. Приходя с работы, Вадим подолгу засиживался у камина, глядя на причудливые языки пламени. Так, задумавшись, сидел он и в тот вечер. За окном из непроглядной тьмы слетали одиночные снежинки. Безотчетная тревога сдавила грудь, захотелось курить. Накинув старую куртку, он решил выйти на свежий воздух. В этой самой куртке, когда-то давно, за пазухой принес Мери.

             Свет зажигать не стал. Ощупью вышел в коридор и плечом

толкнул входную дверь, но она, отчего-то, не подалась. «Странно!» – подумал он и приналег сильнее. Создавалось впечатление, будто бы ее кто-то подпирает снаружи. Наконец, кое-как протиснувшись в небольшой проем, Вадим чуть не наступил на Мери!        

 –   Ой, девочка моя, так это ты не даешь мне выйти? Хорошая моя, ты пришла ко мне? Значит, ты простила меня?  

         Он радостно потянулся к ней, желая погладить. Но… рука ощутила леденящий холод.

          Снег уже успел припорошить бока и спину собаки, она выглядела поседевшей.

–   Ты ли это, Мери? – в ужасе прошептал Вадим.

          Усадьбу обнимала тишина, лишь где-то вдали жалобно завывал пес. Куря сигарету за сигаретой, Вадим отрешенно глядел на каменные ступени, на неподвижно лежащую Мери. Вспомнилось все, связанное с ней! От первого знакомства в зарослях сирени до последнего дня.  Сердце разрывалось от невосполнимой утраты, душу жгли вина и безутешные слезы. В голову пришла беспомощная, отчаянная мысль:

       «Зачем же ты вышла на холод, Мери, зачем покинула теплую будку?»

         Он не знал, что на прощание она хотела лизнуть его в лицо…