ЕЛЕНА МАТВЕЕВА
I
Было раннее утро. Лес тихо спал, от него веяло прохладой и сыростью. Нолла еще не показалась над горизонтом, и деревья, смыкаясь ветвями, сливались серой массой в предрассветной дымке. Отряд звездан подошёл к поселку нолеанов. Действовали по привычному плану. Ринл кивнул Амис, и она, со своей частью отряда, двинулась в обход посёлка. Сам Ринл, выждав некоторое время, подал команду и обе половины отряда напали почти одновременно, зажимая врага в быстро сужающееся кольцо. Предрассветную тишину нарушили крики защитников и нападающих, визг женщин и плач детей. Охрана слишком поздно подняла тревогу, и обороняющиеся, толком не успев понять, что случилось, были смяты стремительным натиском. Всех, кто взялся, за оружие уничтожили без пощады и колебаний. Женщинам с детьми удалось прорваться к лесу, их не преследовали. Бой закончился быстро.
Ильнар, сняла шлем, тёмные мокрые прядки, выбившихся из пучка стянутых на макушке волос, упали на высокий лоб. Девушка вытерла пот с лица и, не пряча меч, пустила гнедого коня медленным шагом, внимательно осматриваясь по сторонам. Низкие аккуратные бревенчатые домики стояли с настежь распахнутыми дверями и окнами. Улица была безлюдной, и только в конце проулка слышался шум, туда звездана и поспешила свернуть.
У ворот одного из домов собралась толпа, из двора, скрытого за высоким каменным забором, долетали звуки боя. Нолеаны просто жить не могли без этих уродливых сооружений. Первое, что они делали, обживаясь в захваченных посёлках звездан, – строительство вокруг каждого дома забора. Сквозь толпу у ворот ни протиснуться, ни увидеть что-либо было невозможно. Девушка остановив коня и встав на его круп, заглянула во двор через забор. Возле навеса для сушки сена шёл бой. Нолеан, вооружённый двумя мечами, оборонялся от нескольких воинов звездан. Оценив силы, Ильнар возмутилась:
– Что это они забавляются? Делать нечего?
Сидящий на заборе светловолосый звездан со старым шрамом на щеке протянул ей руку, и девушка, забравшись наверх, села с ним рядом. Мужчина указал на навес. Присмотревшись, она увидела спрятавшихся в сене детей. Получалось, нолеан защищал их.
– Его бы не заметили, – сказал Сэйг. – Детвору нашли, забрать хотели, тут он сам и выскочил.
– Защитник, значит? – усмехнулась звездана. – Но так они до завтра танцевать будут, если он от усталости не ляжет. Стрелой достать пробовали?
– Убивать не собирались.
– Это Ринл приказал?
– Нет, просто…. – Сейг запнулся.
– Понятно, – усмехнулась Ильнар, – просто для парней дело принципа взять его.
Сняв лёгкий арбалет и вложив стрелу, она прицелилась в незащищённое доспехами бедро нолеана.
– Детей задеть можно, – поспешил предупредить звездан.
– А можно и не задеть…
Не отводя напряжённого взгляда от цели, Ильнар издала длинный резкий свист. Для зведан этого было достаточно, чтобы, расступившись, замереть. Нолеан ничего не успел понять, только почувствовал пронзившую ногу боль. На миг он потерял контроль, и это решило его судьбу. Звезданы торжествовали победу, враг был взят в плен.
Спрыгнув в седло, под одобрительные крики, звездана направила коня в сторону центральной площади посёлка. К выражениям одобрения она была безразлична; единственное, что хотелось, – немного отдохнуть. Запал боя прошёл, и лёгкая усталость, незаметно подкрадываясь, охватывала тело. Бессонная ночь тоже давала о себе знать. Нолла уже поднялась над лесом и её лучи, не смотря на столь ранний час, уже припекали, обещая жаркий день.
До сбора и отхода ещё было время, и девушка, заехав в ближайший двор, спешилась. Осмотрев дом и закоулки двора, она достала воду из колодца и, напоив коня, напилась сама. Вода была упоительно вкусной, но холодной, и звездана, поборов желание облиться, только омыла лицо и руки. Сняв шлем и распустив тёмные, взмокшие от пота волосы, она пристроилась под навесом, собираясь немного, насколько позволяла ситуация, расслабиться. Увы, намерениям не суждено было сбыться: почти сразу прискакала маленьким болтливым вихрем Юссар. Подняв на дыбы и осадив вороного коня, юная, лет шестнадцати, загорелая звездана ловко спрыгнула на землю. Её скуластое миловидное лицо раскраснелось и вспотело от скачки.
– Ну, конечно! Все дворы обскакала, а ты рядом спишь! Тебя… – стащив на ходу шлем и доспехи, она бухнулась на колени, припадая к ведру и жадно глотая воду, – тебя Амис найти послала! – Встав и ухватив ведро, Юссар окатила себя с головы до ног водой. – Ринл зовёт!
– В следующий раз начинай с конца, – усмехнулась Ильнар.
Юссар, замотав головой, отряхивалась, как кошка, вода лужицами стекала к её ногам. Короткая мокрая полотняная рубаха-поддоспешница облепила стройное молодое тело. Девушка, зацепив за крюк ведро, спустила его в колодец. Ильнар закрутила высоко на макушке связанную в хвост копну каштановых волос и надела шлем.
– Коня остуди! – Ильнар, встав, потянулась.
– Я похожа на дуру, Иль? Конь не я – простудиться может, – девчонка, вытащив ведро, спустила его на землю. – Что будет к полудню, если с утра жара? Надеюсь, вечером выйдем к реке. – Юссар перешла в тень навеса и с удовольствием растянулась на сене. – За конём присмотрю – не волнуйся!
– Не проспи!
Юссар в ответ возмущённо хмыкнула и, закрыв глаза, отвернулась.

Командиры отрядов расположились совсем рядом, через три двора, на закрытой веранде дома. Оба склонились над пергаментом карты, и бесшумно вошедшая Ильнар какое-то время наблюдала за ними. Незнакомец мог бы принять их за брата с сестрой: столь похожими делали их длинные прямые волосы, загоревшие до черноты сухие тела, удлинённые лица со сросшимися бровями над сравнительно длинными носами. Амис водила пальцем по пергаменту, иногда тыкая в него. Ринл молча согласно кивал. Ильнар нравилась эта пара. Молчаливая Амис, спокойно просчитывающая всё до мелочей, и мгновенно ориентирующийся в ситуации Ринл обеспечивали неизменность успеха в сражениях. Вероятно, почувствовав взгляд, они как по команде повернулись. Ильнар подавила улыбку – командиры всё-таки.
– Привет, Ильнар, – кивнул Ринл, подходя ближе. – Дело одно есть. Нужно кому-то присмотреть за пленным. Мы, подумав, решили: у тебя это лучше всех получится. К тому же, он и так по праву твоя добыча. Что скажешь?
– С удовольствием уступлю свои права, – помрачнела звездана.
– Нет, Ильнар, – спокойно сказал Ринл, – считай – это твоё поручение.
Молча, резко склонив голову и сжав кулак на уровне пояса, звездана вышла.
Пленный нолеан сидел на земле, прислонившись к стволу старой груши, под охраной двух молодых мальчишек. При приближении Ильнар они подобрались, выражая всем видом добросовестность несения караула, и не могли скрыть обескураженности, когда звездана молча подняла нолеана за связанные руки и толкнула вперёд, принуждая идти. Отойдя, она пожалела мальцов и, оглянувшись, крикнула:
– Молодцы! Доложите Ринлу!
Мальчишки помчались в дом, а Ильнар повела пленного дальше. Уже за воротами её догнала Амис.
– Иль! Ты обиделась?
– Это твой совет? – огрызнулась девушка, не останавливаясь.
– Подруга, но ты действительно лучшая из всех стрелков.
– Замечательно! Принимаю как знак восхищения! – явно злилась звездана. – Вот чем чревата дружба – получить тупое задание!
– Остынь, Иль! Ты не права! Если что-то случится…
– О, да! Если что-то случится, совершенно некому будет его прирезать, а пристрелить вообще лучший стрелок требуется! Кстати, это из отряда Ринла парни придумали его живым взять? Вот пусть с ним и забавляются! Те двое мальчишек были бы горды доверием!
– В том то и дело, что мальчишки, – увещевала Амис – ты же волчица, Иль!
– Коресс такая же!
– Ну, конечно! Приставить лису охранять кролика!
– Нечего сказать, ещё тот крольчонок вымахал! – хохотнула девушка.
– Подожди, Ильнар, ты не права! – Амис попыталась задержать подругу, но та, не останавливаясь, уклонилась от её руки. Раздосадованная, Амис, махнув ей вслед, отправилась в дом.
Вернувшись к своему пристанищу, Ильнар достаточно бесцеремонно принудила пленника сесть на землю и привязала к столбу, перехватив веревкой даже шею, так что он не мог двинуться без риска задохнуться.
– Задушится, – лениво заметила Юссар, наблюдая за подругой.
– Заботой меньше будет! – огрызнулась звездана.
Она стащила с себя кожаный панцирь с нашитыми металлическими пластинками и швырнула его в сено, туда же полетел и шлем с оружием.
– Всё! Не могу! – она мрачно посмотрела на пленника, потому что сейчас он был воплощением всеобщих и её личных проблем. – О, Боги! Когда же это кончится?
Нолеан злобно скосил на неё глаза:
– Если бы ты знала, как я вас ненавижу! – Хрипло процедил он.
– Знаю! – криво ухмыльнулась звездана. – Думаю – не больше, чем я вас! Окатив себя с головой ведром воды, она села рядом с Юссар и, закрыв глаза, замерла, блаженствуя от прохлады и ощущения стекающих по телу струек. Было непонятно, спит она или нет, во всяком случае, младшая подруга решила не тревожить её.

II

Близился вечер. Диск клонящейся к закату Ноллы уже касался верхушек деревьев. Стихали птичьи голоса. Тени становились длиннее, сливаясь мраком под пологом леса. Весь день звезданы провели в пути и только под вечер решили дать отдых коням и себе.
Ральмиз, так звали пленного нолеана, бессильно привалился к дереву. Весь день звездана вела его на аркане, привязав к седлу коня. Дорога шла через лес и, на счастье пленника, отряд двигался медленно.
Располагаясь на ночёвку, звезданы развели костры, воздух наполнился запахом дыма, жареного мяса, а сердце пленника тоской. Стоило закрыть глаза, и помимо воли казалось, что он среди своих на привале. Голоса сливались, слышался смех.
«О, Боги! Как всё знакомо!»
Юноша почувствовал волну безысходного уныния, захлёстывающую душу и сжимающую отчаянием сердце. Усилием воли он отогнал предательские тяжёлые мысли и открыл глаза. Перед ним стояла Ильнар. Высокая, как все звезданы, темноволосая, с удлинённым разрезом больших карих глаз. Кожаные штаны плотно облегали её тело. Доспехи она успела снять, оставшись в короткой рубахе сурового полотна, с широкими, до локтей рукавами.
«Опять душить будет», – подумал Ральмиз, но звездана только притянула его за пояс к дереву и неожиданно развязала ему руки, которые, словно неживые, бессильно упали. Пока Ральмиз растирал их, удивляясь, как, можно двигать бесчувственными руками, девушка успела вернуться. Молча положив перед ним на тонкой лепёшке вяленое мясо и поставив воду в баклаге, она села в стороне и принялась за еду.
Ральмиз жадно припал к воде, делая большие глотки и обливаясь. Он был голоден, но еда не шла в горло. Только допив, в несколько приёмов, воду, он взял мясо. Вода подбодрила его, но усталость брала своё, наваливаясь непомерной тяжестью. Закрыв глаза, юноша сидел, не чувствуя тела. Сами собой всплывали события прошедшего дня.
Память вертелась по кругу, постоянно возвращаясь к сражению, заранее обречённому на поражение. Нет, конечно, он ни о чём не жалел: если бы суждено было вернуться в прошлое, поступил бы так же, – просто обидно, что не смог спасти ребятишек. Испугавшись, они не сообразили сразу убежать, а потом было поздно. Страшно подумать, что с ними будет… Ральмиз невольно поёжился. О звезданах ходили жуткие слухи, наполненные извращённой жестокостью и тошнотворным развратом. Вероятно, он задремал, потому что, когда Ильнар тронула его за плечо, юноша хотел вскочить, но верёвки мгновенно вернули его в действительность.
Глубокие сумерки окружали стан. Словно готовящаяся к нападению стая хищников, мрак залёг в лесу и, крадучись, выползал, сгущаясь и ведя за собой настороженную тишину. Первые звёзды робко мерцали на небосводе, будто смущаясь своей блистательной предводительницы Прено, величаво всплывающей над лесом сияющим диском.
Ильнар держала верёвку.
– Руки, нолеан, – сказала она.
В одно мгновение Ральмиз представил, как, перехватив верёвку… рванёт её на себя… удар головой… удушающий захват – и шея сломана. Потом забрать нож, освободиться от верёвок, а там – надежда на темноту и удачу. Кровь застучала в висках. Окинув быстрым взглядом поляну, юноша, собрал все силы, чтобы, подняв полуприкрытые глаза, безразлично посмотреть на звездану. Даже в сумерках он отчётливо увидел насмешливо-мрачный взгляд.
Он ещё прикидывал, как вернее ударить, когда Ильнар сказала:
– Нет, нолеан, не стоит. Я жду от тебя этого каждое мгновение, – Ральмиз невольно испытал лёгкую панику от ощущения, что его мысли читают. – Застать меня врасплох будет трудно. Не думаю, что можно напугать воина десятком синяков и ушибов, даже перелом ничто в сравнении с вероятностью свободы, но, по крайней мере, сейчас это, глупо. Потерпи маленько, глядишь, и подкараулишь.
Ральмиз отвернулся: – «Эта гиена ещё и насмехается!» – он чувствовал, как его охватывает бессильная ярость.
– Так что руки, нолеан, – услышал он, словно издали: впечатление было будто шлем закрывал уши. Ральмиз упрямо опустил голову. – Не вынуждай унижать тебя насилием. Успокойся и смирись, – юноша сжал кулаки, – я ещё раз говорю: руки, нолеан.
Почему-то эти последние слова, произнесённые тихим, уставшим голосом, заставили пленника сдаться. Сцепив зубы и отводя взгляд, он протянул руки и даже не понял, как звездана одним движением мгновенно спутала их. Отвязав его от дерева, дала знак подняться и, положив руку на плечо, повела к поляне. Пленник не стал сопротивляться, силы оставляли его.
Они подошли к костру, разложенному в яме. Дрова прогорели, и теперь от красных, словно покрытых чешуёй, угольев тянуло приятным теплом.
– Ложись и спи, – рука надавила на плечо.
Опустившись на землю, Ральмиз закрыл глаза, казалось, что он уже спит. Нолеан ещё чувствовал, как звездана связывает ноги, закрепляя верёвку на поясе, но ему уже было всё равно, хотелось одного – забыться во сне.

Желанная ночь обернулась кошмаром. После недолгого сна нолеан проснулся от жажды. Раненую ногу, казалось, рвали на части. Его бросало то в жар, то в холод. Если юноша забывался в коротком сне, его мучили кошмары: Ильнар, избивающая плетью за то, что он упал, не может встать и идти; пытки с выкручиванием рук и с огнём. Ральмиз стонал и метался, а просыпаясь, испытывал реальную боль и жажду. Только под утро ему приснился водопад, ледяные струи которого утолили жажду, принесли облегчение боли, и юноша забылся сном.
Ильнар проснулась от стонов и, решив, что сильно связала пленного, проверила верёвки, но почти сразу поняла истинную причину. Воспалилась рана. Девушка поставила котелок с водой прямо на уголья, пошарив в своей дорожной суме, достала сухие травы и бросила заваривать. Разбудив отрядного лекаря, она вместе с ним промыла рану и напоила юношу целебным отваром. Пощадив пленника, звездана ослабила его путы.
Ральмиз проснулся, когда Нолла поднималась над лесом, а лагерь уже жил обычной походной жизнью. Рядом сидела Ильнар. Оперевшись о колени и, уронив на руки голову, девушка спала. Измученный нолеан, впервые внимательно рассмотрел её. Каштановые густые волосы, рассыпавшиеся по плечам и спине, высокий лоб, чуть курносый нос, возможно, несколько большой, но не портящий привлекательности лица рот. Даже при учёте походной жизни, ей было не многим за двадцать. Спящая девушка совсем не походила на образ страшной звезданы-волчицы, убийцы, которой пугали детей. Что-то мешало юноше, он не сразу сообразил: на лбу лежит какая-то мокрая тряпка. Пытаясь сбросить её, он зашевелился. Звездана тут же подняла голову, на Ральмиза глянули чёрные бархатные глаза, полусонно прикрытые щёточкой густых ресниц.
– Проснулся? – она потянулась. – Не замёрз?
Юноша только сейчас заметил, что укрыт двумя плащами. Девушка убрала плащи и тряпку.
– Ночью сильный жар у тебя был. Рана воспалилась, – отвечала она на незаданные вопросы нолеана.
Пленник сел, ноги оказались свободны. Заметив баклагу и почувствовав пересохшее от жажды горло, он сглотнул. Звездана проследила за его взглядом и, усмехнулась, подумав:
«Гордость просить не позволяет. Ладно, ему и так досталось, душить задушенного и глупо, и недостойно».
Ильнар молча подала воду и отошла. Ральмиз пил, осматривая лагерь. На нескольких кострах в больших котлах готовили еду, вкусный запах наполнял воздух, смешивался с ароматами трав, дымом костра, приятно щекотал ноздри. Звезданы чистили оружие, точили мечи, чинили одежду и доспехи. Одеты и мужчины, и женщины были практически одинаково: кожаные обтягивающие штаны и полотняные рубахи из сурового или белёного полотна, ничего интересного – у нолеанов одевались почти так же. Вот доспехи более интересны: «Как они пластины нашивают, чтобы удары проскальзывали?» – Размышлял нолеан.
Ильнар вернулась вместе с мужчиной средних лет. Выбритое, по обычаям звездан, лицо, мягкий овал которого в сочетании с голубыми глазами создавал впечатление о добром, мягком человеке. На переносице и у глаз залегли глубокие морщинки, подчёркнутые белизной складочек на фоне сильного загара. Светлые волосы, отросшие в виде ёжика, выгорели и делали похожим его круглую голову на одуванчик. Оголённый до пояса, он был одет в широкие штаны, больше напоминающие юбку. Среди сухопарых звездан он мог показаться полноватым.
Девушка подала ему котелок. Звездан хмуро понюхал, отхлебнул, выплюнул и одобрительно кивнул:
– Ты всё сделала правильно, Иль, теперь дай остыть и настояться. Сейчас вернусь. Только, – он осмотрелся, – перейдите в тень.
Звездан ушёл, а Ильнар перевела пленного чуть в сторону на маленькую полянку среди деревьев.
«Что им надо? – думал Ральмиз. – и что это за откормленная лысая крыса?»
Смутные и недобрые подозрения закрадывались в душу. Ничего хорошего от врагов он не ждал. Звезданы редко брали пленных, могли бы убить еще в бою, он сразу был готов к этому, но они, видно, позабавиться решили – в плен взяли. А раз взяли – что-то им надо… Собственно говоря, не мудрено предположить, что именно, но Ральмиз не хотел думать об этом.
Поперёк поляны лежало старое дерево, и нолеан, сев, привалился к нему спиной. Кора давно слетела со ствола, а может ободрали, светлая древесина была чуть прохладная и гладкая. Ильнар устроилась на бревне сверху, немного помолчав, сказала:
– Это Леранд – наш лекарь. Не бойся и верь ему.
– Я никого не боюсь, – не глядя, процедил пленник.
– Я говорю так потому, что сейчас нужно перевязать рану, и тебе придётся потерпеть – приятного мало. Привязывать тебя не будем, вот и говорю на тот случай, если ты вообразишь себе невесть что, а себя невесть кем – и ринешься совершать подвиги.
Ральмиз молчал. Вернулся Леранд, неся котелок и сумку, из которой извлёк всякие баночки, флакончики, мешочки и подозрительные инструменты.
– Ну, парень, – сказал, – крепись.
Ральмиз, стиснув зубы, собрав волю, приготовился к худшему, потому как был уверен, что под видом помощи будет если не пытка, то издевательство, всем известны бесчинства звездан над пленниками. Он закрыл глаза.
Время шло. Звезданы вместе промывали рану, потом смазывали. Больно, конечно, было, но исподволь наблюдающий за врагами Ральмиз видел напряжённые лица, капельки пота, выступившие на носу у Ильнар. Иногда она бросала на нолеана внимательный взгляд, и он спешил закрыть глаза. Леранд явно обучал девушку, которая по неопытности осторожничала.
– Делай смелее, – ворчал лекарь – ты боль не уменьшишь, а продлишь. Это тебе не ваши волчьи штучки! С телом быстрее надо.
Ильнар не спорила, напряжённо хмурилась, морщила нос, но повязку, надо отдать ей должное, она наложила ловко и быстро.
– Хвала Богине-Целительнице! – сказал Леранд, поднимаясь. – Теперь за тобой дело, парень. Поправляйся.
Он ушёл, собрав свою суму.
Ильнар подала юноше чуть тёплый котелок.
– Это всё надо выпить.
Запах отвара был приятный, а вкус не очень – горьковато-терпкий, но Ральмиз хотел пить – и залпом осушил котелок, невзирая на вкус.
Расстелив одеяло, звездана велела:
– Ложись, – у Ральмиза не было сил и желания спорить. Он лёг. – Сейчас ты заснёшь и завтра, думаю, тебе будет легче.
«Завтра, – подумал пленник, – а сегодня ты накинешь на меня верёвку и потащишь за своим конём»…
Эти мысли промелькнули уже в полусне – в отвар входили сонные травы.

III
Наверное, только в детстве Ральмиз спал так крепко и спокойно. Проснувшись далеко за полдень, он в первый момент не мог вспомнить, где он и что с ним. Сон медленно уплывал, а память не возвращалась, такого с ним никогда не было, охваченный лёгкой паникой юноша поспешил открыть глаза. Лучше бы сон продолжался… Невдалеке, на кружочке содранной лесной подстилки из полуперепревших листьев, горел маленький костёр, обложенный камнями. Чуть в стороне, свернувшись калачиком на плаще, спала Ильнар. Леранд что-то помешивал в котелках; заметив, что пленник открыл глаза, спросил:
– Ну, как? Полегчало?
– Полегчало, – мрачно ответил Ральмиз, но, прислушиваясь к своим ощущениям, понял, что ему действительно лучше, можно сказать, хорошо.
Голова лёгкая, в теле усталости как не бывало, нога не болела. Нолеан сел, рана тут же дала о себе знать, и он невольно поморщился. Леранд подал ему чашу с настоем.
– Выпей-ка вот это, тогда, надеюсь, полегчает окончательно.
Ральмиз на этот раз выпил настой с отвращением. Понаблюдав за ним, звездан усмехнулся:
– Да, вкус противный, знаю, самого отпаивали, но результат неизменно хорош.
Проснулась Ильнар и подсела к костру.
– Поспи ещё, – предложил звездан.
– Хватит, – девушка мягко улыбнулась в ответ. Потянувшись разминая руки и ноги, она присела напротив пленника.
– Рассчитываю на твоё благоразумие, – сказала зевнув, и развязала нолеану руки.
– Значит, будем есть, – заключил звездан. – По-моему, похлёбка удалась.
Леранд отлив из котелка в деревянную миску, поставил её перед Ральмизом и поднялся.
– А ты куда? – забеспокоилась Ильнар.
– Котелок принесу. Ешь.
– Смотри, возвращайся! – крикнула вслед девушка.
Ральмиз, растирая руки, удивлялся беспечности звезданы. Одновременно борясь с аппетитным запахом, он размышлял не проявить ли гордость отказавшись от еды.
– Как зовут тебя, нолеан? – вдруг спросила девушка.
– Какая тебе разница?
Ильнар, подавшись вперёд, сведя брови и тараща глаза, громко прошептала: А что, твоё имя – тайное оружие нолеанского войска? И лучше помереть, чем выдать врагу? Тогда, конечно, храни молчание!
Юноша не выдержал, подавляя невольную улыбку, ответил:
– Ральмиз.
– Ага. Так вот, Ральмиз, зря ты не ешь. Тебе нужно силы вернуть. Вот сейчас ты прикидываешь как бы тебе повернее меня заломать и к своим поскакать. Только как скакать-то тебе, если ножки подгибаются, ручки дрожат?
– А ты не волнуйся. И на подгибающихся пойду!
– Пойдёшь, только далеко ли? Пешком сразу догонят, а на коня сесть не сможешь – норовистые они у нас.
Ральмиз обескуражено смотрел на девушку. Издевается? Сосредоточенно уплетая похлёбку, она изредка бросала на нолеана внимательные взгляды. Не говори она чуши, можно было бы поверить в её искренность.
– Что ты так на меня смотришь? Думаешь, невозможно? А что? Усыпишь мою бдительность своим смирением, подкараулишь момент – и отважным орлом налетишь на вражину! Только я ведь буду визжать, царапаться и кусаться! Как же ты забьёшь меня, если оголодаешь? Нет, Ральмиз, без еды не получится.
Она скользнула по юноше лукавым взглядом.
– Издеваешься? – это всё, что мог сказать пленник.
– Зачем же издеваюсь? Шучу – да. Хотя, кто знает, кому из нас, в конце концов, повезёт? В любом случае голодовка – самый глупый вариант.
– Заботишься? – зло ухмыльнулся нолеан. – Скажи лучше честно: повышаешь цену товара!
Ильнар не то удивлённо, не то вопросительно взглянула на него.
– Что смотришь? Сколько там у вас на рынке стоит молодой, залеченный раб?
– У нас нет рынков для рабов.
– Неужели? Значит, каждый сам для себя старается? И как я тебе нравлюсь? Как добыча?
Отставив котелок, Ильнар окинула нолеана выразительным взглядом.
– В целом, ничего, – словно размышляя, сказала она. – Помыть, постричь, нет, можно не стричь, но побрить обязательно! Одежонку сменить, глядишь, и на человека похож будешь, – Ральмиз сцепил зубы, а звездана, словно не замечая, продолжала: – вспыльчив ты, конечно, безмерно, но ничего, со временем обломаешься.
– Не дождёшься! Долго обламывать придётся!
– Как захочешь! Я терпеливая. Если нравится, могу пороть долго, не забудь сказать, когда надоест.
Ральмиз исподлобья пронзал звездану взглядом. Ильнар усмехнулась:
– Клянусь Лавор, нолеан, меня тебе проглотить не удастся – в глотке застряну, горлышко поцарапаю, лучше на похлёбку наброситься, в ней больше проку. Прикончи её сначала, а потом и обо мне поразмыслишь, – она протянула ему кусок лепёшки, и не сводя пронзительного и вместе с тем обволакивающего взгляда тёмно-карих глаз, сказала. – Ешь, Раль.
И сам не понимая почему мгновенно сдавшись, пленник принялся за еду.
Вернувшийся Леранд окинул обоих быстрым взглядом и молча сел есть.
Пленника снова связали. Поляна хорошо просматривалась, и весь лагерь был как на ладони. Ральмиз невольно наблюдал за звезданми. Странно: война шла около шести лет, и сам он в армии скоро два года, а сказать, что знает врага, не мог. Звезданы оставались для него враждебными, опасными, непонятными существами. Нет, зверями он их не считал, но если они люди, то весьма дикие. Конечно, он с ними сражался, и не мог не согласиться, что воины они умелые. Отличить в бою женщину от мужчины было почти невозможно. Иногда казалось – сражаешься вроде с мужчиной, а оказывалось, с женщиной, думаешь – женщина, а это юнец-подросток. Видел рабов, но они были выросшими в неволе детьми. Пленники тоже не давали представления о народе. Слухи и рассказы, страшные, отвратительные, ходили в изобилии. Не то чтобы Ральмиз всему верил, но многое сомнений не вызывало. Поэтому нолеан с настороженным любопытством следил за звезданами. Ильнар, сидя чуть в стороне, точила меч и не упустила момент подцепить юношу:
– Что? Наблюдаешь за жизнью невиданных зверей? – усмехнулась она. – Тут тебе повезло – попал в самое логово хищников.
Ральмизу совсем не хотелось говорить с этой дикаркой и, привалившись к поваленному стволу, он сделал вид, что спит. Ильнар не трогала его, спать не хотелось, и, через некоторое время, он вернулся к своим наблюдениям. Ничего особенного звезданы не делали: чинили одежду, ладили оружие. Небольшой отряд вернулся с охоты и несколько человек тут же взялись за разделку туши оленя. Высокий крепкий медлительный великан отправился за дровами, и к нему присоединились ещё пятеро. В стороне стоял шалаш, в котором кто-то лежал, а Леранд, сидя на коленях в своих юбочных штанах, перебирал пучки трав. Ничего особенного, люди как люди, правда, было что-то непривычное. Нолеан не сразу понял: это были женщины, чьи высокие голоса звенели в общем шуме. Как ни странно, их присутствие никак не нарушало размеренной жизни лагеря. Никаких безобразий, о которых возмущённо рассказывали у нолеан, не было. Всеобщее утверждение, вызывающее праведный гнев, что звезданы держат своих мужчин в рабстве и постоянном страхе, тоже не получало подтверждения. Заметно было другое: никто не помыкал женщинами.
Сзади послышался шорох и треск ломающихся веток. Ральмизу показалось, что Ильнар, как сидела, так и подскочила, повернувшись и встав на ноги одновременно. Пленник, насколько позволяли веревки, повернулся. Треск затихал, менял направление, но медленно приближался. Юноша отдал должное сноровке звезданы, он не успел заметить, когда она сумела опоясаться мечом и вложить стрелу в лук. У Ральмиза забилось сердце; напряжённо всматриваясь в лес, он невольно приподнялся, встав на колено.
– Сиди, – рука Ильнар жёстко легла ему на плечо.
– Лошадь, – тихо сказал юноша, напряжённо вслушиваясь.
– И, похоже, одна, – так же тихо ответила звездана.
Осторожный треск приближался, послышалось фырканье, и среди деревьев появился конь. Он шёл медленно, пробираясь между стволами, сворачивал, обходя заросли, иногда останавливался, общипывая приглянувшийся кустик. Его буланая шкура, чёрные ноги сливались с деревьями, превращая животное в призрак. Выбравшись на поляну, конь остановился, тряхнул гривой, окинул карим глазом людей и, прижав уши, попятился. Ильнар, не спуская глаз, нашарила свою сумку и, достав кусочек лепёшки, осторожно двинулась к коню. Протягивая угощение на ладони, она тихонько, ласково уговаривала:
– Була, хороший, мой, ты пришёл в гости? Иди ко мне, красавец, иди, милый. Хочешь вкусного? Ты, наверное, долго шёл, милый, хочешь, я расчешу тебе гриву?
Конь переступал на месте, пофыркивая, прял ушами, косился по сторонам, мёл хвостом, но не уходил. Наконец, его уши поднялись, развернулись в разные стороны, выражая озадаченность. Ильнар протянула руку ближе и конь, вытянув шею, шумно вдохнул, вбирая воздух, его уши с любопытством навострились. Наконец, то ли проникшись доверием, то ли не устояв перед аппетитным запахом, буланый взял лепёшку. Звездана ласково теребила гриву, почёсывала между ушей и без умолку говорила всякие нежности. Ральмиз понимал, что она успокаивает коня, и не сдержавшись, тоже осторожно приблизился. Насколько позволяли связанные руки, нолеан погладил шею коня, тот не возражал.
– Какие у тебя красивые ножки, – ворковала девушка.
– Грудь широкая, – не выдержав, сказал нолеан, – настоящий боец.
Ильнар бросила на пленника острый взгляд, но он восхищённо смотрел на коня, не видя ничего вокруг. – Сколько ж ты бродил, бедняга?
– Похоже – долго, но тощим не назовёшь. Смотри на живот, – сказала девушка, косясь на нолеана.
– Да, – Ральмиз похлопал по боку, – животик сытый.
Ильнар осторожно, но крепко взяла повод и конь, подчинившись, пошёл за ней.
– Везёт же тебе на трофеи! – послышалось сзади.
Оказывается, незаметно подошедшие звезданы тихо наблюдали за происходящим.
– Сейг, возьми этого красавца, – попросила девушка светловолосого парня с шрамом через щеку, – думаю, он быстрее успокоится среди своих.
Сейг осторожно принял из рук девушки повод и увёл скакуна. Остальные разбрелись, возвращаясь к прерванным занятиям. Ильнар вместе с Ральмизом восхищённо провожали коня взглядом.
– Не могу оставаться равнодушной рядом с такими красавцами, – сказала она, – трудно найти животное прекраснее лошади. Ты, вижу, тоже их любишь?
– А разве можно устоять перед ними? – улыбнулся юноша. Он, прихрамывая, вернулся на своё место. Ильнар присела рядом. – Если с конём подружиться, трудно найти более умного и верного друга среди животных.
– Это ты верно сказал – подружиться. Я с Зарни всегда спорила: с лошадью нужна терпеливая, ласковая настойчивость, нельзя принуждать к подчинению силой или страхом.
– Дурак твой Зарни, – фыркнул Ральмиз.
– Это она, – усмехнулась звездана.
– Значит – дура! Вот такие и портят лошадей, делая их строптивыми, а с виду глупыми и трусливыми, – запальчиво повысил голос нолеан.
– Ты сам объезжал лошадей?
– Приходилось. Конюх хорошим учителем был: и в седле сидеть, и ухаживать, и объездить, всё умел. Отцу только не нравилась моя страсть.
– Я тоже рядом с лошадьми росла. Но и мне иной раз доставалось.
– Тебе-то за что?
– Другие обязанности были, а я в табуне всё забывала. Для меня время останавливалось.
– Да, иногда готов на что угодно, лишь бы на красавце таком проехать.
– Интересно, откуда он? Одна уздечка, седла нет. Где хозяин?
– Убили, наверно, – пожал плечами нолеан, – война всё-таки.
В одно мгновение оба замолчали, возвращаясь в реальность и отводя взгляды.
Неловкую обстановку нарушила Амис, пришедшая в компании с несколькими звезданами, одетая по-походному: в доспехи с нашитыми длинными металлическими полосками, в поножах и дорожном сером плаще. Волосы тоже были скручены высоко, почти на макушке. Звездана присела рядом с Ильнар.
– Иль, не обижайся. Нельзя же…
– Брось, Амис, – перебила подруга, – я не в обиде.
– Хвала богам! Нам сейчас уходить, а в душе заноза сидит.
– Я, конечно, вспылила. Сама понимаешь почему, но кому-то надо это сделать, почему не я? Не поздно идёте?
– Думаю, успеем до пустого посёлка добраться. В крайнем случае, к полуночи будем, дорога известная и темнеет долго. Не лежит у меня душа к твоей затее.
– Не начинай, Амис. Пусть Лавор хранит вас.
– Что ж, до встречи, подруга.

Девушки обнялись, и Амис ушла. Тут же компания, державшаяся чуть осторонь, окружила Ильнар.
– Мы решили общий костёр разложить, приходи, Иль, а то ты последнее время сторонишься, – торопливо заговорила Юссар.
– И без тебя не то совсем будет, – поддержал Тенглин, тот самый высокий медлительный парень, с широким добродушным лицом.
– Костёр – это здорово, но что с этим делать? – кивнула Ильнар в сторону пленника.
– Приведёшь к костру, – предложила Карси. Похоже, она была старше всех, по крайней мере, в тёмных, чуть волнистых, коротко остриженных волосах мелькали седые прядки. Впрочем, телом она не уступала своим молодым подругам – ни красотой, ни силой.
– Разделим с тобой обязанности стражницы, – весело заявила Юссар, – правда, Сейг?
– Конечно, ты отдохнёшь, а мы им займёмся, – наигранно миролюбиво откликнулся звездан. Он в упор посмотрел на пленного. – Тебе давно пора познакомиться с обычаями звездан, ты ведь, – кивнул он ему, – о них наслышан, не так ли? – Ральмиз молчал, мрачно глядя мимо врага. – У тебя будет редкая возможность примерить на себя шкуру своих рабов, которых ты порол. А потом…
– Сейг, – перебила Карси, – перестань.
– Видишь, нолеан, – усмехнулся Сейг, – это они не хотят, чтобы ты заранее знал, но я тебя предупреждаю, из мужской, так сказать, солидарности. Так вот, потом наши девочки займутся тобой. Трудно предположить, что взбредёт им в головы в тот момент? Иногда их развлекает сажание на кол. Не спеша, ну ты знаешь, как это делается. Главное осторожно, но они постараются…
– Помолчал бы о девочках, – вмешался Тенглин.
– А что, Тенг, ты думаешь, они захотят его на угольках погреть? – не обращая внимания, продолжал звездан. Юссар молча положила ему на плечо руку, он, накрыв её своей ладонью, успокаивающе погладил. – Может, решат с нежных мест кожу содрать?
– Сейг! Ты уже предупредил, может, хватит? – повысила голос Карси.
– Как скажешь, стар! – поднявшись, он быстро пошёл на поляну. Юссар, подскочив, побежала за ним.
– Ну, кажется, выговорился, – вздохнула Карси, – ладно, Иль, ждём.
Звезданы ушли. Ильнар искоса всё время наблюдала за нолеаном. Ни один мускул не дрогнул на его лице, словно совсем не его касалась эта речь. Когда все ушли он, молча откинув голову, закрыл глаза.
Рассматривая пленника, Ильнар впервые отметила высокий лоб, ещё больше увеличиваемый зачесанными назад светлыми волосами, ровный, с выраженными крыльями ноздрей нос. Короткая борода и усы не скрывали чуть припухшие, красивой формы губы. Под глазами залегли свидетели усталости – темные круги. Борясь с пониманием, что перед ней враг, она сочувствовала человеку. Звездана тихо подошла и села напротив пленника.
– Я хочу тебе сказать, нолеан, ты не бойся.
Не открывая глаз, Ральмиз криво усмехнулся.
– Я готов, звездана, веди. Я вас не боюсь!
– А я боюсь, – тихо сказала девушка.
– Может, хватит потешаться? – Ральмиз ощутил поднимающуюся ярость. Он постарался вложить в свой взгляд как можно больше презрения.
– Я не смеюсь, нолеан, – глаза смотрели серьёзно и, пожалуй, печально. – Я очень боюсь попасть к вам в плен, – продолжала она. – Унижение, пытки. Лучше сразу в бою погибнуть, чтобы не бороться со страхом смерти и не цепляться за призрачную надежду на спасение. Увы! Далеко не всегда так получается. Ты сам знаешь, что вы делаете с пленными. Не знаю, от кого ты слышал о зверствах, творимых звезданами, но думаю, они впечатляют. Я вижу, ты приготовился к худшему и решил, не дрогнув, принять мучения. Ты смелый, поэтому говорю – никто не собирается делать из тебя жаркое с кровью. А Сейг… – вздохнув, она грустно усмехнулась, – Сейг сплошная рана. То, что он сулил тебе, делали с ним и его товарищами. На его глазах погибли все. Он был последним. Привязав к столбу, его оставили ждать либо смерти, либо казни на следующий день. Ночью напал наш отряд, и его забрали, Леранд с волчицами выходили. Тело зажило, но раны в душе иногда кровоточат всю жизнь. Можешь представить звездана, стесняющегося своего тела? Сейг избегает снимать одежду. Мы не одобряем, но прощаем ему выходки с пленными. Поразительно, но они верят. Я не сразу поняла почему, а он просто ничего не придумывает. Он говорит о том, что им знакомо: именно так поступают нолеаны, и ждут этого от нас.
– Конечно! Вы воплощение доброты и кротости, полны любви к врагу, а мы само зло, жестокость, словом, творение гюфий зла.
– Не надо, нолеан. Среди нас и вас есть всякие люди. Если из пленного нужно вытащить сведения, поверь, это успешно сделают, даже без пыток, иногда голыми руками. У нас могут и убить, но для развлечения издеваться не будут. Собственно, что я тебе доказываю?
– Конечно, великая тебе благодарность! Снизошла до презренного нолеана.
– Зря злишься. Ты отважный человек…
– Я воин! – перебил Ральмиз.
– Я не люблю воинов, – поморщилась звездана. – Воин – это человек. Каков человек, таков и воин. Впрочем, что бы я ни сказала, ты не захочешь принять и понять, потому что в тебе клокочет ненависть.
– А в тебе бурлит любовь!
– Нет, но и ненависти нет. После боя, когда мне тебя охранять поручили, скорее досада была. Хуже нет, чем с пленным возиться. Сейчас, представляя, что ты испытываешь среди врагов, сочувствую.
– К чему так сладко поёшь, звездана, – устало вздохнул Ральмиз, его начинали раздражать умные рассуждения не вяжущиеся с образом звезданы-дикаря, – что ты хочешь?
– Чтобы ты спокойно посидел у костра. К тому же, – её тон изменился, – сам подумай: редкая возможность изучить врага изнутри! Ты как разведчик…
– Кто?! – Ральмиз ошалел от такого плавного перехода.
– Ты! Изучишь повадки, выведаешь, высмотришь – и… к своим …
– Послушай, звездана, – усмехнулся Ральмиз, он не смог даже возмутиться, – что ты там должна сделать, если я попытаюсь бежать или нолеаны появятся? Пристрелить или прирезать?
– Как закажешь, – буркнула девушка.
– Вот, ты уже и помрачнела. Не до шуток. И знаешь почему? Потому что это правда.
Между тем близился вечер. На поляне разложили костёр, и люди, смеясь и шутя, уже устраивались вокруг него. Над огнём укрепили большой котёл, ожидался общий ужин. Запах варёного мяса пополз по лесу.
– Так ты идёшь? – спросила звездана.
– А что мне остаётся? Можно подумать, вы меня не вытащите? – юноша встал. – Веди.
Костёр уже разгорелся, весёлое пламя выплясывало буйный танец, трещали поленья, и в вечернее небо летели снопы искр. Ожидали, кажется, одну Ильнар. Когда все повернулись в её сторону, Ральмиз почувствовал себя неуютно. Трусом он никогда не был, в бою без страха сражался с несколькими противниками, но в бою было оружие, а сейчас он стоял перед врагами связанный и безоружный. Конечно, он не покажет неуверенности. Не дождутся! Но как ни старался нолеан, шаг его невольно замедлился, и Ильнар это мгновенно заметила. Положив руку на плечо, звездана незаметно подтолкнула юношу.
– Не теряйся, Ральмиз, – шепнула она возле самого уха. – Ты смелый парень.
Подойдя к костру, они сели рядом с Лерандом и Юссар.
– Вижу, поправляешься? Почти не хромаешь, – сказал, посмотрев на него, лекарь.
Ральмиз не успел ответить. Вначале Ильнар развязала ему руки, и это было более чем странно. Карси тут же подошла и, попросив Юссар подвинуться, села рядом с Ильнар. Но то, что привлекло внимание нолеана, перебило все страхи, удивление и мысли. С другой стороны костра слышался детский смех. Ребятишки играли с Тенглином. Все трое, повиснув, колотили юношу, пока он не упал на спину, изображая побеждённого. Но уже через минуту он со страшным рыком вскочил на четвереньки, и малышня с визгом бросилась врассыпную. Зверь не нападал, и маленькие охотники, смеясь, начали подкрадываться с трёх сторон.
– Это те? – глухо спросил Ральмиз.
– Что? – не поняла девушка.
– Дети откуда?
– Это те самые, из-за которых ты здесь.
– Зачем они вам?
Ильнар пожала плечами.
– Не могли же мы их бросить, считай, в пустом посёлке.
У Ральмиза в горле застрял колючий комок. Он опустил голову, чтобы скрыть переполняющие его чувства.
– Что, собственно, случилось? – спросил сидящий рядом Леранд.
– Обидно, – еле выдавил нолеан. – Нашлось бы кому приютить.
– Возможно, – пожал плечами звездан, – но нам показалось – так будет лучше.
– Кому?
– Детворе, конечно.
– Их будут искать.
– Не думаю, если ты помнишь, их было шестеро. Из леса пришла женщина плача и умоляя вернуть ребёнка. Мы выполнили её просьбу, сказав, что отдадим всех детей, если придут за ними. Забрали двоих. На кого же мы должны были этих оставить?
Ральмиз не ответил. Весь вечер он наблюдал за звезданами, их было мало, человек двадцать, кроме охраны, которая, несомненно, находилась неподалёку.
«Интересно, – размышлял нолеан, – почему они разделились?»
Был приготовлен нехитрый ужин. Уставшая детвора затихла и, сопя, уминала жидкую кашу с олениной, а потом уснула, завернувшись в одеяло. Откуда-то появился олль, он немного отличался от инструмента нолеан: треугольной формой, с девятью струнами. Как только Дангар взял его в руки, все затихли. Юноша, настроив олль, заиграл, и полетела в ночное небо песня.

Я смотрю на огонь, пламя пляшет,
Взметая искры в тёмное небо –
К звезде, что горит в вышине
И с небес освещает мир людей
И тропинку к мечте.

Музыка лилась нежными переливами, обволакивала, влекла за собой, наполняя душу светлой тоской.

Звезда смотрит в глаза твои,
Я, замирая, передать поцелуи доверю свои.
Посмотри на неё, дорогая, её свет –
Нежный взгляд и объятья мои.

Ральмиз, попавший в плен мелодии и слов, плыл на волнах нежности и сердце качалось на них одиноким, бесприютным сухим лепестком облетевшего цвека.

Я хочу, что бы ты прикоснулась
К губам, я отвечу тебе поцелуем.
Возвращайся скорей из неведомых
Стран, моё сердце болит и тоскует.

Ральмиз нахмурился, усилием воли подавляя наваждение нахлынувших смутных чувств.

Будем мы у костра с тобой вместе сидеть,
И душа затрепещет, сгорая на огне
Нашей пылкой любви, и лететь
Будут искры, в ночи исчезая.

Песня закончилась, но все молчали. Дангар тихо, словно в раздумье, перебирал струны, потом протянул олль Ильнар. Девушка, отказываясь, качнула головой. Он продолжал держать инструмент, и Тенглин поддержал его:
– Спой, Ильнар.
– Правда, Иль, – подключилась Юссар, – спой!
Её поддержали другие, уговаривая спеть, и девушка не стала ломаться, взяв олль, запела невысоким, приятным голосом.

В ночь, когда над рекой
Мы прощались с тобой,
Небо плакало звёздным дождём.
Тихо ветви склоняя,
Деревья стояли,
И плескалась вода, набегая волной.

Чуть тревожно, словно шелест листьев в тишине ночи плыла песня.

Я с тобой зажигала свой первый костёр,
Мы растили любовь. Словно птица,
Расправляла она два огромных крыла
И взмывала в небо орлицей.

Ральмиз зачарованно смотрел на девушку. В отсветах костра, на фоне окружающего мрака, проступал её красивый профиль, опущенные ресницы бросали тени на щёки и казались ещё гуще и длиннее.

Мы на крыльях любви
Уносились в мечты –
С благодарностью жизни за чудо,
Но дохнула беда, ураганом, летя
Стрелы молний в землю вонзая.

Девушка подняла голову, глядя в ночное небо, глаза в полумраке казались бархатно чёрными, блестели, словно увлажнённые слезой. И в этот миг исчезла звездана – опасный, коварный враг, перед нолеаном была просто красивая девушка…

Ты теперь далеко, там где
Море волной шаловливой
Берег ласкает.
Я в дремучих лесах,
Где деревья стоят
Кроны копьями в небо вонзая.

Смятение, тоска разрывали сердце, перехватывали горло. Ральмиз закрыл глаза, у него не было ни сил, ни желания бороться, он сдался на милость власти колдовства, надеясь на одно – не заметят его слабости.

Вихрь войны разметал нас,
Но будем верны мы любви,
Освящённой богами.
И тропинка судьбы приведёт нас
К костру, и любовь осенит нас крылами.

Звезданы сидели сникшие, переживая каждый своё. Пламя тоже, словно прислушиваясь, притихло, пылая алым светом, угли потрескивали, и дышали жаром, навевая домашний уют и покой.


IV

Поднявшись ещё до восхода Ноллы, звезданы начали сборы в дорогу. Доедали всё, что осталось с вечера, из угольев извлекли запёкшиеся за ночь мясо и овощи.
– Ешь, – сказала Ильнар нолеану, подавая его долю, – обедать будем не сходя с седла или вообще затемно.
Ральмиз молча ел, занятый мрачными мыслями о предстоящей дороге, он не заметил, что его охранница отошла. Его никак не радовало предстоящее путешествие за – крупом коня на аркане. Ильнар вернулась верхом на новом коне, ведя своего за повод. Ловко спрыгнув, она ласково потрепала буланого по шее.
– Не могла удержаться, – сказала, подводя пофыркивающего и прядущего ушами красавца. – Вставай, нолеан, пора в дорогу.
Юноша поднялся, не сводя восхищённого взгляда с лошади. Ильнар проверила веревки на его руках.
– Садись, – сказала, тронув за плечо пленника. Ральмиз, не понимая, повернулся к ней. – Чего смотришь? Садись, говорю.
– Я? – не понял юноша.
– Ну, а кто ещё? Или это я сама себе команду даю?
– Но… – он растерялся, – ты не будешь…
– Нет, – перебила звездана, – я не буду тащить тебя на верёвке, ты слишком медленно двигаешься. Но не думай, что я не буду тебя контролировать. Садись, не тяни время.
Насколько позволяли связанные руки, Ральмиз, довольно ловко забрался в седло. Ильнар, взяв повод, прикрепила к своему седлу.
– Тебе он не понравился?
– Он не может не нравиться, – усмехнулась девушка, – но я ощущаю себя предательницей своего Рыженького, – потрепав гриву гнедого коня, она ловко вскочила в седло. – Мы с ним столько видели, и столько раз он жизнь мою спасал, что иначе как другом назвать его не могу. А предавать друга – последнее дело.
Они присоединились к остальным. Перестроившись парами, звезданы двинулись в путь. В середине колонны ехала Ильнар с пленным, и звезданы, взявшие к себе детей. Карси возглавляла отряд, замыкающим был Тенглин. Дорога шла лесом, и двигаться слишком быстро не получалось. Ребятишки спали, доверчиво прижимаясь к взрослым, которые и сами дремали, покачиваясь в сёдлах. Несколько человек зорко осматривались, неся своеобразный караул. Нолла уже поднялась над горизонтом, но здесь, под пологом леса, лежал влажный сумрак, пропитанный запахами прелых листьев. Косые лучи, проникая между веток, играли бликами на дороге, вспыхивали искрами на металлических пластинах доспехов и шлемах. Здесь, внизу, было тихо, лишь изредка с гудением пролетали какие-то насекомые, названия, которых Ральмиз не знал. Высоко в кронах деревьев пела жизнь, чирикая, заливаясь, свистя на разные голоса.
Проснулся один из малышей, захныкал, за ним закапризничали и остальные. Конечно, дорога в седле была для них не из лёгких. Звезданы наперебой, кто как мог, старались утешить. Одни давали сушёные ягоды, другие лепёшки, забавные сучки, камешки в виде игрушек. Довольно скоро детвора успокоилась, занявшись едой и игрой. Ральмиз не мог отогнать мрачных мыслей. Едущая с ним рядом Ильнар спросила:
– О чём задумался, нолеан?
– Обидно. Спасти хотелось. Что с ними будет?
– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Правда, Ральмиз, не знаю. Но главное – они живы, а там как повезёт. У нас они вырастут звезданами. Девочке трудно будет – звезданой нужно родиться, а мальчишкам все равно. Если удача от нас отвернётся и вы их отобьёте, то позаботитесь сами. Без родителей трудно придётся, но ничего не поделаешь – война.
«Как это у неё всё так просто получается?» – удивлённо подумал юноша.
Лес постепенно стал редеть. Всё меньше было лиственных деревьев, появлялись сосны, наполняя воздух густым смолистым запахом. Кустарники плотными зарослями заполняли полянки, словно торопясь отвоевать у деревьев освещённые участки. Вскоре лес кончился, и перед путниками открылась холмистая степь, поросшая высокой травой с редкими островками низкорослых кустарников. Отряд остановился. Карси что-то обсуждала с группой звездан.
– Как нога, нолеан? – тихо спросила Ильнар.
– К чему такая забота?
– К тому, что сейчас нам придётся ехать быстро и долго. Сможешь?
– Во всяком случае, ехать – не бежать на верёвке.
– Тоже верно, – согласилась девушка.
Карси дала команду, и отряд, рассыпавшись, рванулся с места. Кони, растянувшись в беге, стелились по волнам разнотравья, неся слившихся с ними всадников. Душистый запах цветов и земли щекотал нос, ветер скачки приятно бил в лицо. Казалось, ещё мгновение – и взлетишь в бездонную синеву неба.
– Мы за кем-то гонимся? – крикнул Ральмиз.
– Мы – нет, а ты не знаю! – засмеялась Ильнар. Похоже ей это доставляло удовольствие. Разгорячённая скачкой, она задорно сверкала глазами, выбившиеся из пучка связанных волос пряди взметались в воздух. Ральмиз, помимо воли, восхитился звезданой. Однако ему это не помешало подумать: «Врёт».
Почти сразу пришла догадка – звезданы догоняют основной отряд. Непонятно только, почему они отстали?
Миновал полдень, когда отряд снова вошёл в тень рощи. Пробираясь между деревьями, всадники наткнулись на родничок, журчащий в лощине и теряющийся в зарослях колючего кустарника, покрытого синими ягодами.
– Привал! – крикнула Карси. – Набрать воды, напоить коней. Раз уж так получилось.
Спешившись, люди расположились на отдых. Ильнар хотела оставить пленнику свободными руки, но привязать его к дереву.
– Оставь, – тихо сказал нолеан, хмурясь и отводя взгляд. – Дай мне лечь.
Звездана внимательно посмотрела на него. Челюсти были крепко сжаты, отчего на висках подрагивали напряжённые мышцы, брови сошлись почти в прямую линию. По всему было видно, что дорога и эта просьба далась пленнику не просто, значит, тяжко ему было.
– Хорошо, – сказала она, мгновение поколебавшись, – ложись.
Как только Ральмиз растянулся на траве она, обвив его тело верёвкой, привязала к дереву.
«Как пса на поводе», – подумал пленник, но сил обижаться не было. Звездана поставила рядом с ним баклагу с водой и, попросив Дангара присмотреть за пленным, позвала Юссар. Вместе они углубились в заросли кустарника, собирая терпкие ягоды.
Насладившись холодной водой, Ральмиз в полудрёме наблюдал за звезданами. Одни отдыхали, другие обносили колючие заросли, из которых временами доносились то смех, то ойканье. В какой-то миг юношу что-то насторожило, и он прислушался. Так и есть, из зарослей слышались приглушенные голоса Ильнар и её юной подруги. Говорила Юссар:
– Но ты не можешь не согласиться, что это неосмотрительно.
– Не могу. Мой узел без посторонней помощи не развяжешь, и о присмотре я позаботилась.
– Столько возни, а проще простого связать руки.
– Они у него и так, считай, три дня связаны, и уже растёрты. Пусть отдохнёт.
– Не понимаю тебя! – возмущалась Юссар. – Он бы не стал с тобой церемониться. Вон что с Сейгом сотворили ему подобные. А ты этому раны перевязываешь, отварчиками поишь, руки его жалеешь, а он этими руками скольких пытал? На твоём месте…
– Юс! – перебила девушка подругу. – Я с готовностью уступаю тебе своё место! Вон он там лежит, отдаю его тебе со всеми потрохами! Связывай! Плеть при тебе, будешь подгонять, если за конём не поспеет. Костерок разведёшь – развлечёшься, только Сейга в советники позвать не забудь, у него масса идей по этому поводу. Торопись, скоро уходим!
– Отстань!– возмущённо воскликнула Юссар. Было понятно, что она упирается. – Куда ты меня тащишь?
– На своё место!
– Да за кого ты меня принимаешь? Я не смогу этого сделать!
– А я, по-твоему, значит, могу! Или ты намекаешь на то, что я волчица? Так нелишним тебе знать, что первое, чему нас учат: жизнь – священна; не причиняй боль; если смерть неизбежна – избавь от страданий; унижением себя унижаешь. Так идёшь?
– Не надо, Иль, прости, я не хотела тебя обидеть. Знаю, что глупо, но зло берёт. Враг он, а ты с ним возишься, даже от отряда из-за него отстали.
– Я не просила тебя отставать, я вообще никого не просила. Мне поручили – я делаю так, как считаю нужным. И не обижаюсь, просто ты понять должна, не можем мы поступать, как нолеаны, чем мы лучше будем? Месть не может быть оправданием. Бежать попытается – убью без колебаний, но издеваться… уволь! Ладно, пора возвращаться. Кажется, мы оттуда пришли?
– Вообще-то, мне кажется, нужно вперёд идти, но тут всё сплелось. Пошли обратно, по следам.
Голоса стали, отдаляясь, стихать, и через некоторое время из зарослей выбрались обе девушки. Притворяясь спящим, Ральмиз не видел, как Ильнар подозрительно смотрит то на него, то на кусты. Потом, спросив у Дангара не слышал ли он их разговора, получив отрицательный ответ, успокоилась, и села чуть поодаль от пленника.
Вернулась Юссар и тихонько, почти шёпотом принялась объясняться.
– Иль, прости ещё раз. Понимаю, вела себя как дура. Сама не знаю, что нашло. Просто, когда Сейга вижу, всё в душе переворачивается.
– А ты на нолеана посмотри. Знаешь, как нас учили: смотреть на своих глазами врага, а на врага как на товарища. Посмотри на него, забыв, что он враг. Что можешь сказать?
– Красивый, сильный, – после недолгого молчания неуверенно произнесла юная звездана.
– Для первого раза неплохо, – усмехнулась Ильнар. – А теперь закрой глаза и представь себя на его месте. Вокруг враги, болит всё тело, постоянное ожидание смерти, угроза допроса с пытками.
Некоторое время стояла тишина, и Ральмизу стоило немало усилий продолжать притворяться.
– Нет, не могу! – вздохнула Юссар, тряхнув головой.
– Трудно, конечно. Попробуй ночью, когда ничто не мешает и когда злость начнёт подниматься.
Тут Ильнар позвала Карси. Когда звездана вернулась, Ральмиз сделал вид, что проснулся.
И снова дорога. То по лесным тропам, то по степным участкам, которые старались проскочить быстро, экономя время и для большей безопасности. Наверное, только усталость лошадей и темнота заставили звездан остановиться на ночёвку.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)