О ФИЛЬМЕ "ОТТЕПЕЛЬ"

Валентина Львова

Любит – не любит? Плюнет? Поцелует?

Я про «Оттепель». Скоро мы узнаем, чем кончилось. Интересное, почти забытое ощущение от того, что ты смотришь по телевизору – ощущение незнания финала.

Ну да, мы не знаем, как там справятся с вопросом знатоки в «Что? Где? Когда?». Не знаем, сможет ли кто-то выиграть три миллиона у Диброва. Но сериалы (и не только отечественные) давно перестали волновать нашу душу настолько. И вот есть какие-то люди в костюмах эпохи шестидесятых, которые приводят в движение давно забытый механизм.

Механизм прост. «А Фанфана убьют?» - спрашивают дети начальника пионерского лагеря в фильме «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» во время киносеанса. «Убьют, убьют»,- рассеянно отвечает он, занятый своими делами, а ответом ему становится громогласные «НЕТ» и «АААА!». И мы давно так не смотрели кино. История, которая рождалась у нас на глазах (и еще продолжает рождаться), позволяет прочувствовать то, о чем мы не думали, читая классику.

Вы заметили, что в сотнях интервью о том, что читает актер-писатель-политик, часто звучит слово «перечитываю»? «Я перечитываю Чехова», «Я вновь открыл для себя Толстого», «Я вернулся к романам Достоевского». Но даже при первом прочтении классики, увы, мы оказываемся в ситуации «перечитывания».

Мы уже знаем, что Анна Каренина легла под паровоз до того, как на страницах этот паровоз Анну настиг. И мы не можем представить себе ситуацию неведения. Чистого чтения, когда никто не в курсе, что же придумал автор. Как он поступит с Карениной? А может, она останется с мужем? А может, она украдет ребенка и сбежит, вуалью прикрывая лицо? Общий информационный фон мало кому сегодня позволит не знать, что Онегин убил Ленского, а Чацкий требовал карету. Но ведь был тот миг, когда произведения рождались. Когда, выходя из театра, люди всерьез обсуждали поведение Софьи и Молчалина. Когда барышня, читая «Героя нашего времени», искренне негодовала и сочувствовала княжне Мэри. И Валерий Тодоровский каким-то волшебным образом создал мир, за которым ты наблюдаешь, как за настоящим. И злишься на него, как на настоящий мир, поскольку нет страшнее зеркал, чем те, которые отражают реальность, слишком похожую на мечту, но мечту разрушая.

«Ну почему, почему он так?» (Спрашивают зрительницы о поведении героя, которого играет Цыганов). «Ну почему, почему он так?» (Спрашивали читательницы «Героя нашего времени» в позапрошлом веке). Возможно, ключ в песенке. Песенке, которую мы все напеваем, ибо удачная она получилась у Меладзе. «Если б ты испытал то же самое, ты бы знал, что такое любовь».

А персонаж не знает. Или знает? Испытывал? Или не испытывал? Да-да, финал еще неизвестен.

Марлен Хуциев: Признаков оттепели в сериале Тодоровского я не нашёл

Своим мнением о нем делится режиссер Марлен Хуциев, создатель фильма «Застава Ильича» - визитной карточки оттепели.

- Марлен Мартынович, сериал Тодоровского близок к тому, что снимали вы?

- Сразу оговорюсь, что исчерпывающего мнения я не могу высказать. Во-первых, я фильм видел не с первой серии. А во-вторых, так получается, что смотрю картину нерегулярно. Мне кажется, всех путает название «Оттепель». То, что я вижу, не имеет никакого отношения к тому явлению, которое назвали «оттепель». Это просто история о том, как снимается кино. Но кино можно снимать в любое время. Признаков эпохи оттепели я у Валеры не нашел. В нашей оттепели были проблемы - моральные, социальные, общественные... А какие проблемы в картине решают авторы, я так и не понял. Поэтому она должна была называться по-другому.

- И тогда к фильму не было бы претензий?

- Лично я категорически не принимаю кино про кино. Есть великая картина Феллини «Восемь с половиной», которая раз и навсегда закрыла эту тему. Если же отталкиваться от знаменитой формулы Ахматовой «когда б вы знали, из какого сора растут стихи» (в данном случае - фильмы), то хотелось бы знать: о чем же в конце концов эта картина, которая рождается из запутанного клубка отношений? Было бы интересно, если в заключительной серии нам просто покажут картину, которую снимают герои «Оттепели». Может быть, это перевернет наше представление о фильме. Но я не знаю, входит ли это в авторский замысел.

«В моем окружении ничего похожего на сексуальную революцию не было»

- Валерий Тодоровский говорил, что «Оттепель» - это взгляд его поколения на предыдущее, на шестидесятников.

- Молодым свойственно относиться пренебрежительно к тем, кто был до них. Правда, не всегда. Я сам из Тбилиси, а в Грузии всегда с большим пиететом относились к старшим. И я всю жизнь испытывал огромное уважение к мастерам, которые, собственно, и сделали меня кинематографистом.

- Этот взгляд на шестидесятников - он с симпатией? Вы довольны тем, как Валерий увидел ваше поколение?

- Нет, я недоволен. Мне кажется, наше поколение было более содержательным - Чухрай, Наумов, Тарковский, многие другие...

- А вы параллелей с реальными героями того времени в фильме не увидели? Марк Захаров, например, нам рассказывал, что режиссер-стажер Егор Ильич внешне чем-то напоминает Тарковского.

 - Нет, мне он Тарковского не напомнил. Скорее на среднем плане этот актер похож на Колю Рыбникова (актер, снимавшийся у Хуциева в фильме «Весна на Заречной улице». - Авт.). Не поведением, а чисто внешне, особенно прической. У Коли редели волосы и мы ему примерно такой же чуб накладывали.

- Фильм Тодоровского начинается с эпатирующей сцены: ссорятся главный герой и его девушка, и она в отместку выходит покурить на улицу голой. Запоминающийся образ оттепели: обнаженная девушка на улице весенней Москвы. В шестидесятые происходило нечто, что можно назвать сексуальной революцией, особая легкость в отношениях между мужчиной и женщиной?

- Такие отношения были успешными во все времена, иначе бы не рождались дети и род человеческий прервался. Наверное, существовали компании, где вовсю бурлили подобные «революции», но среди людей, которые меня окружали, ничего похожего не было. Мне трудно рассуждать на эту тему: когда снимаю фильм, я ничего не вижу, помимо того, что творится у меня в кадре и на съемочной площадке. Например, в то время, как мы делали картину «Весна на Заречной улице», у нас главная героиня вышла замуж за оператора. Значит, какие-то отношения у них были. Но я ничего об этом не знал.

«Время Хрущева - не оттепель, а заморозки»

- Для вас хрущевская оттепель с какого момента началась?

- «Хрущевская оттепель» - это совершенно неверный термин. Изменение социальной обстановки в стране началось еще до ХХ съезда КПСС (он проходил в Москве 14 - 25 февраля 1956 г. - Авт.). Это потом, задним числом, придумали «хрущевскую оттепель». С именем Хрущева у меня скорее ассоциируется слово «заморозки» - вспомните разгром выставки в Манеже. Для меня оттепель началась с того, что из газет исчезло имя Сталина. Ведь до этого оно набиралось жирным шрифтом, и любая газета от первой до последней страницы была, как оспой, покрыта: «Сталин, Сталин»... Так вот, полосы газет внешне совершенно изменились. Кроме того, до ХХ съезда было заявлено о преодолении культа личности, о коллегиальном руководстве. Экономику, которая целиком была заточена под тяжелую промышленность, стали переориентировать в сторону промышленности легкой. То есть государственная машина стала поворачиваться лицом к простому человеку. Что касается ХХ съезда - это был шок. Результатом его был раскол в обществе. Кто-то принял эту сторону, кто-то потерял себя.

- Оттепель - это было мироощущение только интеллигентской среды или касалось каждого?

- Конечно, никогда не бывает такого, чтобы «весь народ в едином порыве». Яркий пример - Октябрьская революция. Ведь началось все с Февральской революции, когда в Петрограде бабы подняли бучу из-за перебоев с хлебом, ну а дальше волна пошла. Но виновата-то в революции Дума, которая не смогла организовать подвоз продовольствия в Петербург. Слишком любили болтать депутаты. Кстати, у нас и сейчас слишком много разговоров, дела мало!

«Пусть Валера на меня не обижается»

- В вашем фильме «Застава Ильича» есть знаменитая сцена, в которой сын ведет воображаемый диалог со своим отцом, спрашивает: как жить? Отец отвечает: «Думай сам. Когда я погиб, мне был 21 год, а тебе уже 23». Если бы нынешнее поколение задало вам тот же вопрос, что ответили бы?

- Та сцена в какой-то мере - мой разговор с моим отцом, он был расстрелян в 37-м году. А что касается нынешнего поколения... Во-первых, я, к сожалению, плохо знаю сегодняшнюю молодежь, это моя вина. А во-вторых, каждое поколение должно само отвечать на этот вопрос. Может быть, опираясь на опыт отцов, а может, отрицая его. Но если оно не будет само задумываться, а примется искать готовые рецепты, - как оно будет существовать?

- У Тодоровского в кадре - одни молодые люди. Это потому, что именно они были лицами оттепели?

- Почему же, в кино успешно работали и отцы-основатели советского кинематографа. И, кстати, мне в фильме симпатична работа актрисы, которая играет представительницу старшего поколения - второго режиссера (Нина Дворжецкая. - Авт.). Это очень точная фигура, она все делает замечательно, но только слишком часто посылает всех в одно место. Могу сказать, что у меня на площадке ничего похожего не было. И я себе не позволял ни одного крепкого выражения. А вообще пусть на меня Валера не обижается. Я ко многим его картинам отношусь уважительно. Мне очень понравилась его первая работа - «Катафалк», там блистательно играла Вия Артмане. Оценил я и его «Страну глухих». Занятная картина «Мой сводный брат Франкенштейн», там очень много юмора. Тодоровский-младший - очень талантливый человек. Но то, что я вижу, ниже его таланта.

Марк Захаров: «Если актеры в кадре курят по-черному, значит, режиссеру нечего сказать»

Известный режиссер, яркий представитель движения шестидесятников высказал свое отношение к фильму Тодоровского «Оттепель»

- Марк Анатольевич, какое впечатление на вас произвела картина?

- Вы меня ставите в гамлетовскую ситуацию: быть или не быть? Отвечать так, как думаю, или чтобы не обидеть коллегу? Из своего кинематографического опыта я знаю: часто бывает, режиссер и актер не знают, что делать. Тогда они закуривают. А бывает, покурят-покурят да и выпьют. Глядишь, и дело само сдвинулось с мертвой точки. Но если бы я снимал картину о кинематографе, таких сцен избегал бы. Или чередовал их и содержательные эпизоды. Иначе возникает ощущение, что создателям картины нечего сказать.

- Но по мироощущению фильм Тодоровского близок к атмосфере тех лет?

- Ощущения - это дело сугубо субъективное. У меня о том времени остались другие впечатления. Помните фильм «Застава Ильича» Хуциева или картины Тарковского? Вот они наиболее точно отражали внутренний мир нашего поколения. Я много наблюдал людей из кинематографического мира, но прототипов мальчика-режиссера Егора Ильича не встречал. Невысокий, худощавый, он напоминает Тарковского. Но при этом его роль в картине для меня остается загадкой. Что он там делает?

- Есть ощущение, что прообраз сценариста Кости - это Геннадий Шпаликов, автор сценария «Я шагаю по Москве». Он тоже покончил жизнь самоубийством...

- Параллели с реальными людьми не могут стать основой картины. В фильме должна быть история, которая цепляет и ведет за собой. А здесь... Сумбур на съемках бывает, особенно если нет продуманного плана, как, например, у Эйзенштейна. Но делать сумбур основой сюжета?

- Главный ингредиент оттепели - свобода - у нас сегодня присутствует. А чего не хватает?

- Не хватает новой политической конструкции. Мы пытаемся создать новый дом из обломков советского здания. Цепляемся за старое, отжившее, боимся думать о завтрашнем дне. Одним словом, стремимся спрятаться от будущего в прошлом.

- Оттепель ассоциируется с ощущением свободы, надежды, полета. По-вашему, эти эмоции свойственны нынешнему поколению?

- Думаю, да. Сейчас хватает свободы для самовыражения, есть возможность вести серьезный разговор - для тех, кто в состоянии думать. Сегодня не делают тайны из экономических показателей и не засекречивают ЧП. Все-таки надо понимать, что тогда ощущение безмятежности и благополучия создавалось искусственно, усилиями мощной идеологической машины. Газеты и телевидение занимались идеализацией реальной жизни и замалчиванием проблем. Плюс железный занавес, который не позволял взглянуть на самих себя со стороны.

- Сказался ли на качестве «Оттепели» выбранный формат - телесериал, который по сравнению с полным метром считается жанром менее высоким?

- В какой-то степени да. За всю историю нашего кинематографа я знаю только один удачный сериал - «Семнадцать мгновений весны». Тодоровскому не удалось создать второй прецедент, и я не придираюсь. У Валеры был фильм «Страна глухих», он стал явлением для нашего кино. И я о его работах сужу по этой планке.

http://www.kp.ru/daily/26169.7/3055754/

http://www.kp.ru/daily/26169.5/3056257/

http://www.kp.ru/daily/26169.5/3056036/