Сергей Варшавчик, обозреватель РИА Новости.

Как становятся гениальными актерами? Этого никто не знает. Можно только предположить – из преодоления невероятных жизненных обстоятельств. 28 марта народному артисту СССР Иннокентию Смоктуновскому исполнилось бы 85 лет. Каждый эпизод из его первых 20 лет жизни мог бы стать романом или, как минимум, повестью. Которые читались бы взахлеб, ибо, у рафинированного интеллигента с лицом британского аристократа, сыгравшего князя Мышкина и Гамлета, в юности были весьма суровые «университеты».
Он родился в Сибири, в многодетной крестьянской семье, которая бежала от страшного голода начала 30-х в Красноярск, в порту которого его отец, за силу прозванный Королем, работал грузчиком. Сын унаследовал многие его черты, в частности, самостоятельность мышления и упрямство в отстаивании своей точки зрения. «Так же, как способность к изображению и передразниванию окружающих людей, - позднее вспоминал Иннокентий Михайлович. – Отца, который обожал такие фокусы и, как выражалась мать, «валял дурака», особенно в пьяном виде, считали чокнутым. Не избежал и я в дальнейшем такого же прозвища».
С театром будущий актер познакомился в 14 лет, после чего стал заниматься в школьном драмкружке, не подозревая, что через несколько лет увлечение станет профессией – он-то мечтал стать архитектором. В 1942 году, когда на фронте погиб отец, Иннокентий окончил 8 классов средней школы и устроился работать киномехаником на курсах усовершенствования политсостава запаса, чтобы кормить семью.
С января 1943 года по август 1943 он был курсантом пехотного училища, однако офицером так и не. За то, что собирал в поле картошку, отчислили и отправили на фронт. Если бы не та злосчастная картошка, которую Смоктуновский собирал не от сытой жизни, на войну бы он попал в лучшем случае, через год, а то и полтора, осенью 1944-го, когда Красная Армия уже, по сути, добивала врага. Причем, на его территории.
В итоге же попал сержантом в самое пекло, на Курскую Дугу, где развернулось самое грандиозное за всю историю мировых войн танковое сражение. А затем было форсирование Днепра. Чтобы понять, что это такое, надо сказать, что за форсирование этой реки 2438 бойцам и командирам Красной Армии было присвоено звание Героев Советского Союза. Такого массового награждения за одну операцию больше не было за всю войну. Писатель Виктор Астафьев, который принимал участие в форсировании Днепра, вспоминал: «Двадцать пять тысяч воинов входит в воду, а выходит на том берегу три тысячи, максимум пять. И через пять-шесть дней все погибшие всплывают. Представляете?»
Затем молодой пехотинец участвовал в сражении за Киев, был награжден медалью «За отвагу». Ее вручили ему сорок девять лет спустя, на мхатовском спектакле «Каббала святош» прямо в театре, где Смоктуновскому, который был в костюме Людовика ХIV, прикололи ее прямо на камзол.
В декабре 1943-го, при контрнаступлении немцев под Житомиром часть Смоктуновского попала в окружение. Неравный бой закончился для немногих выживших пленом.
Условия в фашистском плену были невыносимыми и, впереди ждала только смерть. Впрочем, был и другой вариант – вступить в ряды власовской РОА и воевать против своих. Агитаторы, по словам Смоктуновского, «угощали шоколадом. После каждого визита с ними уходило не меньше взвода. Человек 20–30». Но он выбрал другой путь - спустя месяц ему удалось сбежать из колонны пленных, направляющихся в Германию.
Сам он вспоминал, как спрятался под мост и вдруг увидел, что «прямо на меня идет немецкий офицер с парабеллумом, дежуривший на мосту, но перед тем, как глазами натолкнуться на меня, он неожиданно поскользнулся и упал, а когда встал, то, отряхнувшись, прошел мимо и потом опять стал смотреть по сторонам». Судьба явно благоволила к Смоктуновскому.
Больной и голодный, то и дело впадая в забытье, он с трудом добрался до поселка Дмитровка, где его приютила семья Шевчуков, которым Иннокентий Михайлович остался благодарен на всю жизнь. Эти люди не испугавшись смерти за укрывательство советского военнопленного, по сути дела, спасли Смоктуновского от смерти, а, выходив, направили к партизанам.
С февраля по май 1944-го он воевал в партизанском отряде им. Ленина Каменец-Подольского соединения. Затем, после соединения партизанского отряда с регулярными частями Красной армии, Смоктуновский продолжил боевой путь уже в звании старшего сержанта, командиром отделения автоматчиков 641-го гвардейского стрелкового полка 75-й гвардейской дивизии. Закончил войну в Германии. Там же был награжден второй медалью «За отвагу».
Парадоксально, но пройдя немало боев, он ни разу не был ранен. Хотя, через что ему пришлось пройти, можно отчасти понять из написанных им рассказов. Вот, например, «Гастроли», посвященные погибшему на войне отцу:
«Злой по плотности и ожесточению артналет поумерил и охладил наше рвение — мы залегли. Идти дальше, когда все так пристреляно, было безрассудно, однако последовала команда, и, вскочив, мы что есть сил, продолжили свой бег в сторону леса. Но бежало нас уже не то количество, что было до обстрела. Очередной шквал мин жестко и открыто говорил, что нам так и не удалось выйти из зоны обстрела и этими не скупящимися на мины парнями из рейха руководили с прямого, хорошо нас просматривающего наблюдательного пункта. Вынужденные прижаться к земле, мы распластались на ровной как блюдце местности, и не доползи я до воронки от ранее разорвавшейся мины, думаю, что эту шальную и не оправдавшую себя атаку вспоминал бы уже кто-нибудь другой. Но вот ведь какая недолга: наша столь нерассудочная настойчивость и непреклонность идти только вперед и никуда больше были, как это ни странно, довольно внятно поняты и оценены спрятавшимися в красе леса арийцами, и они, по-прежнему, разумеется, оставаясь представителями «высшей расы», почему-то сбежали».
Размышляя о редком даровании Иннокентии Михайловича, другой большой советский актер, Алексей Баталов пришел к выводу, что объяснение невероятной достоверности и человеческой зрелости, которая была свойственна всем, в том числе и второстепенным работам Смоктуновского, нужно искать не только в мастерстве, но и в чем-то лично пережитом, не за кулисами виденном. И это личное, по мнению Баталова, важнее всего: «Кто знает, не лежит ли начало всех актерских удач этого мастера где-то в тех годах, когда вместе с другими нес на своих плечах тяжесть войны и совсем юный, восемнадцатилетний сержант Иннокентий Смоктуновский?».
Нельзя не согласиться с Алексеем Владимировичем.