Игорь КАРАМНОВ

В 1976 году, в издательстве «Молодая гвардия», стотысячным тиражом вышла в свет книга документальных очерков «Баллада о дипкурьерах», и вскоре в издательство начали приходить письма от бывших воинов 5-й ударной армии, с которыми будущий автор книги, выпускник средней школы №34 г. Харцызска (тогда – Сталинской области), Владимир Рудим прошёл боевой путь от Сталинграда до Берлина. В письмах, адресованных и издательству, и автору книги, были воспоминания об огненных вёрстах войны и тексты стихотворений Владимира Рудима, переписанные из газеты «Советский боец».

Прошли годы, но строки фронтовых стихотворений Владимира Рудима и сегодня волнуют не только участников Великой Отечественной, но и людей, знающих об этой войне только по книгам и фильмам.

ОТ СЕРДЦА И ПЕРА

Стихи военных лет… В армейских газетах – слова, прямо-таки, пылающей информации о только что отгремевших боях. Если не было в редакциях газет профессионального поэта, то в ротах и батальонах обязательно находились люди, которым хотелось, именно, в стихах выразить обуревавшие их чувства: язык газетной прозы казался для этого слишком бедным.

Как и все поэты, работавшие во фронтовой печати, Владимир Рудим писал стихи-репортажи, стихи-очерки, стихи-призывы, писал срочно, по требованию ситуации, выполняя боевую задачу. Но рождались и строки, в которых воплощались чувства солдат и офицеров, на долгие годы оторванных от родного дома:

Снег падал, словно бы не таем,

лучистый, пышный и густой,

и сразу стал неузнаваем

передний край за высотой.

Лежала снежная обнова

на каждой ветке и тропе,

мне первый снег напомнил снова

бессмертья сказку о тебе.

Ты приносила радость света

и сердца трепетный простор,

и, несмотря на все запреты,

на все мгновенья глупых ссор.

И мне сегодня, после боя,

легко, родная, на душе,

как будто ты

весь день со мною

была в сосновом блиндаже.

Заносит снег пути, где много

петляла буйная война,

но от меня к тебе дорога

не будет им занесена.

ВСЕМ СТИХИЯМ ВОПРЕКИ

Многие фронтовые стихи Владимира Рудима, как вехи пути Советской Армии, в них – названия городов и даже полустанков… 10 апреля 1944 года была написана Баллада о матросе: Это было, как сон больного – шли по улицам вражьи орды, и звучало чужое слово на гранитных ступенях порта. Вдоль кудрявых родных каштанов черноморца вели в гестапо, бинт сорвали с глубокой раны. Дождь, как кровь молодая, капал. Парень ранен осколком в ногу и контужен в бою снарядом. Уступали ему дорогу палачи под горящим взглядом. На груди моряка железом враг тельняшку морскую выжег… Провожала его Одесса на бульварах, заборах, крышах. И когда на расстрел героя повели по полночным росам, то исчезли все из конвоя, и враги не нашли матроса. По следам шла погоня вскоре, но терялись следы в заливе. И смеялось, гремело море: что же в синей воде нашли вы? Труп фашистский двадцатый, сотый, находили в рассвете алом, и морскую тельняшку кто-то всё чертил на земле кинжалом. Мне об этом шептали клёны и акаций пена, не тая, и над юной волной зелёной белых чаек кричала стая.

За две недели до освобождения Одессы, частям 5-й ударной армии пришлось вести упорные бои на подступах к Николаеву: На полях, где разгорался с каждым днём сильнее бой, неизвестный затерялся полустанок Водопой. Ни гудков, ни эшелонов – ветер, степь и два пути, а воды и то солёной, больше горсти не найти. Рядом – город Николаев горизонт рассёк вдали, он свободы ждал, пылая: немцы порт и город жгли. Целину вспахали танки, в землю вмяв немецкий дзот, был решён на полустанке битвы яростной исход.

ВЕСЁЛЫЙ РЕПОРТЁР

Почти все военные корреспонденты были, по характеру, людьми весёлыми. Да иначе и быть не могло: горя было так много, что не имей они такого характера – не смогли бы быть журналистами в то нелёгкое время.

Знаменитые строки Константина Симонова – с «лейкой» и блокнотом, а то и с пулемётом сквозь огонь и стужу мы прошли – стали уже хрестоматийными, но мало кому известна строфа, написанная Симоновым в соавторстве с поэтом Алексеем Сурковым:

Под Купянском, в июле,

в полынь, в степной простор

упал, сражённый пулей,

весёлый репортёр.

Многие военкоры погибли на войне. Среди погибших – и один из авторов романа «12 стульев» Евгений Петров, и поэты Иосиф Уткин, Джек Алтаузен, и писатель Борис Ивантер, который вместе с Рувимом Фраерманом, в феврале 1934 года, приезжал в Харцызск для встречи с учащимися средней школы №34.

Владимир Рудим, уже после войны, вспоминал, как сильно переживал гибель Ивантера. До войны Владимир учился в институте философии, литературы и истории (ИФЛИ), в Москве, и часто встречался с Ивантером в редакции журнала «Пионер». Ивантер всегда помогал преодолевать все редакторские барьеры для очерков и стихотворений Рудима, а автору помогал деньгами и не только в качестве гонораров.

В апреле 1943 года, по заданию газеты «Красная Звезда», в посёлок Дмитровку, на линию Миус-фронта приезжал Константин Симонов, который до войны тоже учился в ИФЛИ. Симонов показал Рудиму текст только что написанной (в дороге из Краснодара в Ростов-на-Дону) «Корреспондентской застольной». Владимир предложил включить в текст будущей песни и строки о погибших военкорах. После этого и появилась у Симонова новая строфа:

Помянуть нам впору

мёртвых репортёров,

стал могилой Киев им и Крым.

Хоть они порою

были и герои,

не поставят памятника им.

Сам Владимир Рудим за годы войны не раз и не два был на «волосок от смерти». Об одном из таких «волосков» напоминают строки из его поэмы «Дружить с судьбой»:

Огонь, атаки, кровь и стоны,

но стих всегда был, как бальзам,

когда меня, как фараона,

бинты готовили векам.

БЕССМЕРТЬЕ СУЖДЕНО !

Не одно берущее за душу стихотворение и не только Рудима, но, конечно и Симонова, прочитали советские бойцы за годы войны, но стихотворение «Бессмертье суждено!», появившееся на страницах газеты 5-й ударной армии первого декабря 1943 года, было настолько душевным и близким для солдат и офицеров, что те, кому не достался 288-й номер газеты, переписывали стихотворение и высылали его своим родным, называя Владимира Рудима «Поэтом 5-й ударной армии». Таким он и вошёл и в историю Великой Отечественной, и в историю литературы, и в историю журналистики.

Командиры взводов, рот и батальонов и политруки вкладывали текст стихотворения в конверты вместе с письмами жёнам и матерям солдат и офицеров, погибших во время наступления 5-й ударной армии в районе Никопольского плацдарма, на восточном берегу Днепра, с 20 по 29 ноября 1943 года.

Когда я читал и перечитывал стихотворение, то всё время думал – как удалось автору, утром 30 ноября, когда только что прекратилось наступление 5-й ударной армии, создать такие строки:

Усни же мальчик – близок час рассвета.

Я не уйду из дома никуда.

Нет, не смотри во двор –

то не ракета,

то в куст упала спелая звезда.

Ты чуть вздремнул, и вот опять до слуха

донёсся звук, прервавший тишину,

то теплотой разбуженная муха

в оконной раме бьётся о Луну.

Ты, наконец, уснул в кругу игрушек,

забыв про всё, что было наяву,

а за окном задумчивые груши,

как капли, падают в продрогшую траву.

Ты подрастёшь, узнаешь понемногу,

как треплют лён, как нивы косит град,

но не запомнишь ты – и слава Богу –

как вечер этот был войной объят.

Но знай всегда – я сердце отдала бы,

чтоб правдой это ты назвать не смог –

не переступит никогда твой папа

дождём осенним вымытый порог.

Он пал в бою,

но память – не водица:

не смерти

– нам бессмертье суждено!–

так подымает спелую пшеницу

упавшее весной в полях зерно.

Тебе потом о громе канонады,

о том, что здесь устроила война,

расскажет клён, расколотый снарядом,

и мамы молодая седина.

Ты, может быть, и не представишь даже,

как бомбы жгли и рвали целину,

лишь каска ржавая во ржи

о тех расскажет,

кто сердцем в сердце поразил войну.

ПОЭЗИЯ ВЫСОТ

(27 апреля 1945 г. Редакция газеты «Советский боец»,

третий слева – Вадим Собко, третий справа – Владимир Рудим)

На боевом пути 5-й ударной армии бывали разные ситуации, но август 1944 года не забудется никогда. Впервые, с момента создания 5-й ударной, нескольким её дивизиям пришлось участвовать в одной наступательной операции (Ясско-Кишинёвской), а другим дивизиям – в освобождении Львова. После выхода частей 5-й ударной, освобождавших Львов, на границу с Польшей, их неожиданно передислоцировали в район Ковеля, а другие части армии в это же время находились уже в районе Дуклинского перевала Карпат. Военкорам армейской газеты приходилось поспевать и в Ковеле, и в предгориях Карпат. После освобождения Львова, в газете «Советский боец», было напечатано стихотворение Рудима «Родная песня»:

Прямая, как штык, столбовая дорога

вонзилась в не знающий сна горизонт.

Сквозь лето, сквозь дым подожжённого стога

на запад уходит стремительный фронт.

И там, где ещё не остыли воронки,

где чёрная гарь от разрывов легла,

свистит настороженный суслик в сторонке

и перекликаются перепела.

Смолой ароматною воздух пропитан,

настоян на хвое,

брусничном соку.

Полоска травы и полосочка жита –

как будто положен рушник к рушнику.

Кружится журавль над соломенной крышей,

немазаный воз на шляху голосит…

Закроешь глаза на секунду и слышишь –

как песня без слов, вся округа звенит.

В расшитых рубахах босые девчата

полощут бельё, рассекая волну,

и множатся звонкого эха раскаты,

качая высокого леса стену

В ней всё, что Отчизною мы называем,

пусть долог поход наш,

тяжёл и суров,

но силы даёт нам

вот эта родная,

за сердце берущая песня без слов.

В Карпатах войскам вермахта удалось создать очень мощный оборонительный рубеж и Пятой ударной пришлось почти месяц ожидать приказа о наступлении. После быстрого продвижения на запад такое бездействие отрицательно сказывалось на моральном духе солдат и офицеров, и Рудим по заданию главного редактора газеты майора Барышникова написал стихотворение, в котором вспоминался и Сталинград:

В бойнице – узкой тучи клок,

колючей проволоки ряд,

прищурив глаз, смотрел стрелок,

как росы ранние горят.

Здесь, у подножия Карпат,

зарывшись в землю, как сурок,

казалось позабыл солдат,

как мир огромен и широк.

Стократ не прав, кто думал так!

Хоть низок прочный дот и мал,

но в дни затишья, без атак,

солдат всё видел, всё он знал.

А за Берлин последний бой

увидел он в тот день, когда

всего в двух метрах за спиной

плескалась волжская вода.

Пусть в амбразуре тучи клок

да лишь чабрец, как синий дым,

в огромный мир глядит стрелок,

во весь свой рост стоит над ним!

Майор Барышников не только давал старшему лейтенанту Рудиму задания, но и готовил наградные листы, на основании которых Поэт 5-й Ударной был награждён орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Сталинграда», «За боевые заслуги», «За Одер и Нейсе» и двумя орденами Великой Отечественной войны I степени. В одном из наградных листов Барышников писал, что «бойцы, идущие в бой, распевают Берлинские частушки Владимира Рудима».

( Берлин, 9 мая 1945 г. Владимир Рудим с воинами 5-й Ударной )

Военкоры газеты 5-й ударной армии «Советский боец», среди которых был и будущий известный писатель Вадим Собко, внесли настолько весомый вклад в укрепление морального духа воинов и особенно во время захвата и удержания, в феврале 1945 года, плацдарма на западном берегу реки Одер, что это не смог не отметить даже маршал Георгий Жуков в своих мемуарах «Воспоминания и размышления».

Когда, Владимир Рудим прочёл третью главу первого издания мемуаров Жукова «Пылающий плацдарм», то вспомнил свои строки, написанные в августе 1943 года, которые так и не были напечатаны в годы войны в газете «Советский боец» :

От взрывов мин

над вспугнутою ранью

земля цветами чёрными цвела,

и странно, здесь,

над луговой геранью,

как капля Солнца,

плавала пчела.

Бросалась вниз,

с подругой вперегонки,

на голубую россыпь чабреца,

ныряла в венчик,

и на ножках тонких

едва виднелась белая пыльца.

Ей нипочём

слепая ярость боя,

железа лязг

и сполохи огней,

она плыла,

как торжество живое

всего, что смерти выше

и сильней!

И смерть бежала на неверных лапах,

сверкнула степь,

росой напоена,

и полевых цветов

медовый запах

была не в силах заглушить война.

Время этих строк пришло только через семь лет после окончания Великой Отечественной и тогдашний главный редактор «Нового мира» Александр Твардовский включил их в июньский номер журнала.

31 августа – 2 сентября 2017 г.