Ирина Карпинос

ОКАЯННОЕ ВРЕМЕЧКО

Знаете ли вы, что родители Бунина хотели назвать его не Иваном, а Филиппом? Классик русской литературы навсегда сохранил отвращение к букве «ф» и не раз говорил, что если бы его звали Филиппом Буниным, он не стал бы печатать ни единой строчки.
Самыми знаковыми городами доэмигрантского периода в жизни Бунина были Москва, Одесса и Ялта. В 19-летнем возрасте он жил даже какое-то время в Харькове у брата Юлия, а с 22-х до 25-ти лет служил в городской управе Полтавы. И только в 1895-м году переехал сначала в Петербург, потом -- в Москву. Через три года Иван Бунин женился на одесской гречанке Анне Цакни и ненадолго поселился в Одессе. Именно в это время Иван Алексеевич постоянно общался с Чеховым и подолгу гостил у него в Ялте. Актеры Московского художественного театра, поэты-символисты, «Товарищество южных художников» -- таков был круг друзей, близкий Бунину в те годы и ставший враждебным с приходом нового века.
Любопытно, что наиболее беспощадно Бунин всегда отзывался именно о поэтах. Прозаикам он хотя бы не отказывал в наличии таланта. И хотя множеством желчных эпитетов были «награждены» Горький, Куприн и Алексей Толстой, с которыми он дружил десятилетиями, оценка их творчества была все же не слишком разоблачительна. Гораздо больше досталось Александру Блоку. С бунинской точки зрения, знаменитый поэт-символист был «глуп, туп и бездарен». Бунин вообще терпеть не мог символистов, декадентов и пришедших им на смену имажинистов, футуристов и акмеистов. В общем, весь Серебряный век русской поэзии Иван Алексеевич и в грош не ставил. А все почему? В какой-то степени потому, что Бунин писал несравненную лирическую прозу (за нее и был ценим современниками и их потомками), но хотел, чтобы его считали в первую очередь великим поэтом. Бунину было нестерпимо сознавать, что его место на поэтическом Олимпе занял «какой-то Блок». Поэты, завсегдатаи питерской «Бродячей собаки», отвечали ему взаимностью.
Весь этот литературный базар дошел до грани мордобития, когда в воздухе запахло революцией. Бунин не принял ни Февральскую, ни Октябрьскую. А ненавистный Блок присоединился к большевикам и написал поэму «Двенадцать». Всю свою долгую жизнь не мог Бунин забыть ему этой поэмы, считая ее отвратно кощунственной по содержанию и бездарной, псевдонародной по форме. «Слушайте музыку революции!» -- саркастически передразнивал Бунин Блока в те дни, когда красный террор сменялся белым, белый -- зеленым, и все тонуло в крови гражданской войны. Бунин вместе со второй женой Верой Муромцевой бежал из Москвы в свободную Одессу, где упрямо и бесстрашно продолжал вести дневник. «Окаянные дни» -- так назвал он свои записи, дополненные через много лет в «Воспоминаниях» новыми подробностями. Одесса сначала была под властью французов, потом пришли красные, потом -- белые во главе с Деникиным. А когда в начале 1920-го года стало очевидным возвращение и воцарение большевиков, Бунины вместе с другими беженцами покинули Одессу, в которую уже входила конница Котовского, и в трюме корабля «Спарта» добрались до Константинополя. После долгих мытарств они, наконец, оказались во Франции, ставшей для русской элиты второй родиной.
Когда Бунин жил в Одессе при первом пришествии красных, он признавался в «Окаянных днях», что это самые страшные времена в его жизни. А вот как писали тогда на злобу дня большевистские газеты: «3-го июня на улицах Одессы подобрано 142 умерших от голода, 5-го июня -- 187. Граждане! Записывайтесь в трудовые артели по уборке трупов!» Или: «Под Самарой пал жертвой людоедства бывший член Государственной думы Крылов, врач по профессии: он был вызван в деревню к больному, но по дороге убит и съеден». Такая вот «музыка революции»...
Тридцать три года, до самой смерти, прожил Бунин во Франции, где сочинил 10 новых книг прозы. Среди них -- автобиографический роман «Жизнь Арсеньева» и цикл рассказов о любви «Темные аллеи». Сам автор считал вершиной своего творчества рассказ «Чистый понедельник». В 1933 году Бунин, первый из русских писателей, получил Нобелевскую премию по литературе -- «за правдивый артистический талант, с которым он воссоздал в художественной прозе типичный русский характер». В Стокгольме на торжестве в честь лауреатов по традиции вывешивали шведский флаг и флаги награждаемых стран. Но Бунин был эмигрантом, и советский серпомолот ни имел к нему никакого отношения. Поэтому в «Музыкальном Доме» в тот день в знак солидарности с Буниным над лауреатами развевалось только шведское знамя.
Во время фашистской оккупации Бунины жили на съемной вилле «Жаннет» в Грассе. Иван Алексеевич, раздаривший большую часть нобелевской премии собратьм по перу, бедствовал, но продолжал помогать очень многим. С риском для жизни он прятал на вилле евреев. И оперная дива Марга Степун тоже спасалась у Бунина вместе со своей возлюбленной Галиной Кузнецовой (до этого семь лет писателя и его ученицу Галю связывали отнюдь не платонические отношения). «Барышни», как их называли, продолжали жить под кровом Бунина. Потом они съехали, потом кончилась война... И в 46-м году в Париж с тайной миссией прибыл Константин Симонов с женой -- актрисой Валентиной Серовой. Миссия заключалась в том, чтобы уговорить нобелиата вернуться в Россию. Но Серова шепнула очарованному ею писателю, что приезд в Союз чреват для него арестом и даже смертью. И Бунин остался во Франции.
Он умер в Париже, в 1953 году. И уже в 1954-м в Советском Союзе стали печататься бунинские произведения. Вера Муромцева-Бунина дала согласие на постепенную передачу всех архивов мужа в СССР. За что и получала от Советского правительства пожизненную пенсию и гонорары за публикации. В последние семь лет своей жизни вдова знаменитого писателя была более обеспечена, чем любой зажиточный француз. А 83-летний Бунин умер в нищете. Он даже не купил себе захудалой квартиры в Париже.
...Парижские черносотенцы из «Возрождения» прозвали его «жидовский батько» за помощь евреям. Бунин, артистичный, непревзойденный рассказчик, любил иронизировать и над евреями, и над поляками, финнами, французами и русскими. Он был истинным космополитом по своим убеждениям. И ненавидел двух врагов человечества: Сталина и Гитлера. Одному из своих знакомых, автору книги «Бунин в халате» Александру Бахраху Иван Алексеевич рассказывал:
-- Вот вам прекрасный иудейский обычай: глава семьи, почтенный старец с седой бородой и в ермолке, после какой-то праздничной трапезы торжественно обмакивает свой палец в стакан палестинского вина -- уж очень оно на мой вкус крепкое -- и потом резким движением стряхивает осевшие на пальце капли с возгласом: «Да погибнут враги Израиля!»
 Говорят, Бунин, посылая по известному адресу своих политических и литературных врагов, имел обыкновение заканчивать спич именно таким библейским пожеланием. Этот человек был наделен редким даром: ему беспрекословно подчинялся могучий русский язык. Неистовый, яркий, одновременно высокомерный и горячий, Бунин и восторгал, и отталкивал современников. А мы продолжаем любить автора «Окаянных дней» и «Темных аллей» за великий талант и противостояние страшному разгулу черни. Бунин назвал этот разгул «кровавым безумием».