Елена Сазанович

  Она погибла незадолго до Победы. Но она навсегда победила...

В Риге в середине марта уже тепло. Европа. Птицы поют. Почки на деревьях набухают. Лучи солнца пронизывают тучи. В Риге, в этой самой Европе, каждый год 16 марта в который раз маршируют ветераны СС. Каждый раз - сборище латышских легионеров. Официальное сборище нацистов. Все как положено. С цветами. Венками. И оркестром. По главной улице... Европа.

16 марта 1932 года рижанка Лиза Пиленко приняла монашеский постриг и стала матерью Марией. Митрополит Евлогий (Георгиевский), постригая ее в монахини, пророчески сказал: "Посылаю тебя в мир, к людям: в пустыню человеческих сердец. Ты будешь оскорблена, осмеяна, оклеветана, ты пройдешь через многие горькие испытания, - все это знаки жизни, отданной Богу: радуйся, ибо велика награда на небесах". 31 марта 1945 года, в Страстную пятницу, накануне Пасхи, Елизавету Юрьевну казнили в газовой камере, а потом сожгли в печах концлагеря Равенсбрюк. Нацисты. Которые теперь гордо маршируют по улице Риги. Возможно, мимо ее дома, где она родилась на улице Элизабетес... Европа?

Уже после войны Мать Мария, в числе других бесстрашных борцов французского Сопротивления, была посмертно награждена орденом Отечественной войны. Франция чтит ее как одну из своих святых покровительниц. Иерусалим провозгласил ее Праведницей мира. Константинопольский патриархат причислил ее к лику святых.

Мать Мария первый святой человек, родившийся за всю историю Риги. И, возможно, последний. Хотя так хочется верить в лучшее Латвии. Так кем все-таки должна гордиться европейская Рига? В день 16 марта? И не только. В любой божий день...

Это удивительный и бесстрашный человек с удивительной и бесстрашной судьбой.

Она родилась 20 декабря. На пороге Нового года… Уже уходящий год был для всех нас испытанием. И сейчас мы тоже – на пороге Нового года... Или – на пороге новой войны? Только бы не перешагнуть за этот порог. Только бы не было войны. И поэтому сегодня впору вспомнить о таких людях, как Мать Мария. Поэтесса. Борец. Святая. Может, церковь и отделена от государства. Но! Родина - это наша религия. Наша религия - это Родина. А творчество - это Родина и религия. Вера и верность. Если мы это будем помнить, война так и останется далеко-далеко за порогом...

Мать Мария (в девичестве Елизавета Юрьевна Пиленко, по первому мужу Кузьмина-Караваева). Монахиня Константинопольского Патриархата русского происхождения, общественно-религиозный деятель, святая. Поэтесса, публицист, философ, участница французского Сопротивления. Одна из ярких и самобытных поэтесс Серебряного века. Ее жизненный путь был необыкновенно труден и необыкновенен. От терний к звездам. От грехов к святости. От самоуничтожения к подвигу. От любви до любви. От разрушающей любви земной до возвышающей любви к Богу... Елизавета Кузьмина-Караваева не сразу пришла от творчества к вере. Мать Мария творчество сделала верой: «Мое творчество – это как молитва».

Она была образованнейшим человеком. Окончила женские Бестужевские курсы, затем Санкт-Петербургскую духовную академию, став первой женщиной с академическим духовным образованием. Зачитывалась Лермонтовым и Бальмонтом. Интересовалась философией и искусством, посещала литературные вечера. Примыкала к акмеистам. Ее книги имели большой успех. В начале ХХ века ее имя звучало третьим: Ахматова, Цветаева и Кузьмина-Караваева. Впрочем, все могло быть и наоборот. Просто судьба человека пошла оказалась глубже, сложнее и выше судьбы поэта. Да и самой поэзии.

Ее необыкновенная судьба заслонила собой ее необыкновенное творчество. Поэтому мы больше знакомы со святой матерью Марией, чем с поэтессой Кузьминой-Караваевой.

"Знаю, - будет долгая разлука: / Неузнанной вернусь еще я к вам..." Она возвращается. В 1912 году вышел первый сборник ее стихов - "Скифские черепки". Это не просто детские впечатления от археологических раскопок крымских курганов. Не просто история дочери "курганного царя". И плачь скифской царевны о погибшем царстве. Это - мифология и фольклор. Религия и политика. Этика и эстетика. И, безусловно, тонкое очарование поэзии Серебряного века. А еще - бесконечное одиночество в каждой строке. И желание его преодолеть. Как? "Я испила прозрачную воду, / Я бросала лицо в водоем... / Недоступна чужому народу / Степь, где с Богом в веках мы вдвоем..."

"Умело и красиво сделаны интересно задуманные "Скифские черепки" госпожи Кузьминой-Караваевой. Сочетание воспоминаний о "предсуществовании" в древней Скифии и впечатлений современности придает этим стихам особую остроту" - писал Валерий Брюсов.

Спустя четыре года вышел сборник "Руфь". Шла Первая мировая война. Кузьмина-Караваева по-прежнему была влюблена в Блока. И одиночество стало пронзительнее, холоднее и мучительнее. Как в пронзительном, холодном и мучительном Петербурге 16-го года. "Собирала колосья в подол. / Шла по жнивью чужому босая; / Пролетала над избами сел / Журавлей вереница косая..." Желание преодолеть одиночество стало смыслом ее жизни. Но как, как его преодолеть? "За смертью смерть несет война; / Среди незнающих - тревога. / А в душу смотрит тишина / И ясный взгляд седого Бога..."

Только вместе с Богом. Только через милосердие, сострадание и веру. Это уже другой поэт Кузьмина-Караваева. Глубокий и мудрый. Человек должен жить, творя "лишь смертные дела". Но чтобы эти смертные дела неизбежно привели к бессмертию. «Жертвенное самоотречение», «жертвенная любовь» - главная тема "Руфи". Тема, которая всегда волновала поэта Кузьмину-Караваеву. Даже тогда, когда она просто любила. Но эта тема станет истиной в творчестве и судьбе матери Марии.

"Пытливая мысль часто идет путями извилистыми и дальними. Любители "легкого" чтения, иначе говоря - книгоглотатели, не берите этой книги. Но все... для кого жизнь человеческая не кончается с последним ударом молотка в последний гвоздь, забиваемый в крышку гроба, найдут в стихах "Руфи" немало откликов и отзвуков на свои думы", - написал Сергей Городецкий.

Настоящая поэзия всегда серьезна. И чтобы ее понимать, нужно самому быть хоть чуточку поэтом. И хоть чуточку верить... Впрочем, когда-то Елизавета была просто влюблена в поэзию и просто влюбилась в Александра Блока. Она верила, что великий поэт поможет понять ей - в чем смысл жизни? В чем ее тайна? И в чем истина? Тогда Блок для юной Лизы стал ее религией и ее богом. Но он был всего лишь поэтом. И, возможно, как поэт, менее других знал ответы на такие безответные вопросы.

И эти строки он посвятил ей: «Когда вы стоите на моем пути, / Такая живая, такая красивая, / Но такая измученная, / Говорите все о печальном, / Думаете о смерти, / Никого не любите / И презираете свою красоту – / Что же? Разве я обижу вас?..»

Он ее не обидел. Но и не смог полюбить. И она мучилась из-за этой безответной и разрушающей любви. Еще не зная, что настоящие мучения впереди. И она обретет настоящую религию. И обретет Бога. Она была два раза замужем и два раза развелась. Увлекалась политикой и всегда была в гуще революционных событий. Потому что с юных лет стремилась к жертвенности и подвигу...

Среди вопросов, волновавших художественную интеллигенцию того времени, главным был вопрос о русской революции. Для Елизаветы Юрьевны революционер – это бесстрашный борец со злом, герой, готовый ради революции пожертвовать всем, в том числе и жизнью. Возможно, жизнью в первую очередь. "Собор, и крыши, и людские лица, / И сонных вод зеленая струя, – / О, город, город, что‑то здесь случится, / Со мной случиться, – не избегну я..."

Октябрьская революция застала Кузьмину-Караваеву в Анапе. В феврале 1918 года она, в то время видный член партии эсеров, была избрана товарищем городского головы. А затем стала и городским головой Анапы. Когда к власти пришли Советы и городская дума была распущена, Елизавета Юрьевна вошла в Совет в качестве комиссара по делам культуры и здравоохранения. Когда Анапу захватили белогвардейцы, ее судили и хотели приговорить к смертной казни за сотрудничество с большевиками и участие в национализации. И лишь благодаря заступничеству группы русских писателей (М. Волошина, А. Толстого, В. Инбер и др.), которые в своем открытом письме величали Елизавету Юрьевну «русской духовной ценностью» высокого «веса и подлинности», ее приговорили лишь к двум неделям тюрьмы.

В 1919 году она эмигрировала со вторым мужем Даниилом Скобцовым и тремя детьми сначала в Константинополь, потом в Сербию, а затем в Париж. Но на семью обрушивается горе. Умирает младшая дочь. И Елизавета Юрьевна ищет выход из безвыходного горя. И находит его: «Я вернулась с кладбища другим человеком. Я увидала перед собой другую дорогу и новый смысл жизни - быть матерью всех, всех, кто нуждается в материнской помощи, охране, защите…» Она принимает монашеский постриг с именем Мария. В честь преподобной Марии Египетской. Отныне она Мать Мария. Мать Мария для всех.

Но она была необычной монахиней. Монашество в строгом, классическом понимании она не просто не понимает, но и не принимает. И свою общественную деятельность называет «монашеством в миру».

Служение Богу – это не обязательно молитвы в стенах монастыря и строгий пост. Для нее служение Богу, прежде всего – служение людям. Елизавета Юрьевна целиком отдает себя благотворительной работе. Ее избрали местным секретарем Русского студенческого христианского движения (РСХД) во Франции; с 1933 года — секретарь Центрального секретариата РСХД по миссионерской и социальной работе.

Она основала в Париже общежитие для одиноких женщин, при ней была устроена церковь Покрова Пресвятой Богородицы и курсы псаломщиков, а с зимы 1936-1937 гг. — миссионерские курсы. Впоследствии создала благотворительную и культурно-просветительную организацию помощи русским эмигрантам «Православное дело». Открыла общежитие и столовую для русских безработных. Ездила на шахты и заводы, где работали русские, морально и материально поддерживала тех, кто в этом нуждался. Ходила по притонам и вызволяла со дна нищих и пьяниц, возвращала их к нормальной жизни. Посещала психиатрические больницы и освобождала тех из своих соотечественников, кто попал туда случайно.

"За первородный грех Ты покарал / Не ранами, не гибелью, не мукой, – / Ты просто нам всю правду показал / И все пронзил тоской и скукой..."

«Каждая царапина и ранка в мире говорит мне, что я мать», - делилась она с близкими. Ее все чаще называют просто матерью. Она любила работать. Она много работала. И чего только не делала в своей жизни! Чего только не умела делать! Плотничать, малярничать, шить, писать иконы, мыть полы, стучать на машинке, набивать тюфяки, доить коров, полоть огород... При этом писала статьи и стихи, выступала с лекциями.

И вдруг вновь страшное испытание – умирает старшая дочь. Мать Мария мужественно лицом к лицу вновь столкнулась с горем. "Сила мне дается непосильная, / Не было б ее - давно упала бы, / Тело я на камнях распластала бы, / Плакала б, чтобы Услышал жалобы, / Чтоб слезой прожглась земля могильная..." А потом наступила война. Разрушение, смерть, ужас. Все то, что и несет война... Особенно тяжело Мать Мария переживает нападение фашистской Германии на Советский Союз. Теперь ее мысли посвящены только Родине. Она стремится туда, она хочет быть рядом с советским народом. Впрочем, из России она никогда и не уезжала. Даже если жила за ее пределами. Ее сердце, ее душа и ее мечты всегда были с ней.

В эти страшные дни она говорит пророческие слова: «Я не боюсь за Россию. Я знаю, что она победит. Наступит день, когда мы узнаем по радио, что советская авиация уничтожила Берлин. Потом будет русский период истории… Все возможности открыты. России предстоит великое будущее, но какой океан крови!..»

С началом оккупации Франции Мать Мария сразу же налаживает связь с французским Сопротивлением. Ее дом на улице Лурмель, 77 становится одним из штабов Сопротивления. Она оказывает помощь антифашистам, укрывает беглых советских военнопленных, выдает евреям ложные свидетельства о крещении, внушая всем окружающим непоколебимую веру в победу Советской Армии над фашизмом.

Ее самая заветная мечта - после войны вернуться на Родину. В эти тяжелые дни она, впрочем, как всегда, много работает творчески. Пишет автобиографическую поэму "Духов День": "С моим народом вместе шла на бунт, / В восстании всеобщем восставала. / В моей душе неукротимый гунн / Не знал ни заповеди, ни запрета, / И дни мои,- коней степной табун, / Невзнузданных, носились. К краю света. / На запад солнца привели меня, / И было имя мне - Елизавета..." И псалом-поэму "Похвала труду": "Хозяин нив, открой нам закрома, / Чтоб мы могли наполнить их пшеницей. / Открой Свои небесные дома, / Чтоб мы вернули все Тебе сторицей..." И пьесу "Солдаты", основанную на собственном опыте общения с борцами Сопротивления...

В феврале 1943 года гестапо арестовало Мать Марию и ее сына Юрия. Юрия отправили в Бухенвальд, где он погиб, а ее - в Равенсбрюк. Выжившие узницы концлагеря вспоминали о ней как о невероятно мужественной, бесстрашной женщине. В самых бесчеловечных условиях она находила силы не просто оставаться человеком, но Человеком. И помогала выстоять другим.

Когда одна отчаявшаяся женщина сказала ей, что у нее «притупились все чувства, и сама мысль закоченела и остановилась», Мать Мария воскликнула: «Нет, нет, только непрестанно думайте. В борьбе с сомнениями думайте шире, глубже, не снижайте мысль, а думайте выше земных рамок и условий…» "Путь будет дух тоской убит и смят, – Не кончит он с змеиным жалом битву, – / Сто и еще сто раз подряд / Прочту Иисусову молитву..."

До самого последнего конца ее дух так и не сломили. И не могли сломить. Потому что она была Мать Мария. Потому что она жила и погибла во имя Бога. Во имя правды на Земле. Во имя будущего планеты и людей. Она добровольно пошла в газовую камеру вместо одной из отобранных администрацией лагеря женщин. Она не могла поступить иначе. Она уже знала, что такое подвиг и жертвенность. Что они неразделимы. Она погибла незадолго до Победы. Но она навсегда победила...

Впоследствии узницы лагеря Равенсбрюк, французские коммунистки, написали: «Таким образом, Мать Мария добровольно пошла на мученичество, чтобы помочь своим товарищам умереть…»

Как-то она в своей статье «Прозрение в войне» написала: «Я думаю, что человек может отказываться от любых из своих прав, но абсолютно не смеет отказываться от прав своего ближнего». Защищать права ближнего, а не только свои… Не в этом ли истина? И не в этом ли божественный путь к истине? И не в этом ли истинный смысл жизни человека на этой земле? На эти вопросы, которые юная Лиза задала своей первой любви Александру Блоку, нашла ответ Мать Мария. Ответом стала вся ее жизнь. Мученическая, героическая жизнь… На нашей с вами земле… "Я силу много раз еще утрачу; / Я вновь умру, и я воскресну вновь; / Переживу потерю, неудачу, / Рожденье, смерть, любовь. / Но будет час; когда? - еще не знаю; / И я приду, чтоб дать живым ответ, / Чтоб вновь вам указать дорогу к раю, / Сказать, что боли нет..."

Она верила. В Бога и Человека. Она была идеалисткой. Романтиком. Борцом. Она искренне верила в "равенство и братство на земле". Потому что у нее был талант от Бога. Впрочем, как и у других писателей, которые потрясли мир.