Древним песням равный...

Марина Кудимова

Памяти Сергея Наровчатова (1919-1981)

Его забыли не оттого, что лучшие свои стихи он написал за 40 лет до смерти. Мы не знаем, что написали бы Лермонтов, Павел Васильев и Есенин, проживи они 70 и больше. Не можем оценить ненаписанных стихов Пушкина и Гумилева. Наровчатова не читают не потому, что из его учеников почти никого не осталось, чтобы свидетельствовать об Учителе.

Не читают потому, что не могут расшифровать поэтический код, которым владел Сергей Сергеевич. Он утрачен. Это код строфический (звучит как «катастрофический», слышу!), афористический. Наровчатов - яркий поэт строфы с многоуровневыми реминисценциями - у него не так много цельно-шедевральных стихов.

Но ведь и у Гумилева так! Не случайно Наровчатов первую книжку назвал «Костер».Семен Липкин повторял, что в русский поэзии одной строчкой остаться - несбыточное чудо.

В сплошном беспрепинательном комкообразном нерасчленимом массиве сегодняшнего стихоподобия почти невозможно выделить строку - не то что строфу. Строфа как поэтическая единица ушла, упала за горизонт ХХ века! И запомнить ничего немыслимо - даже когда понравилось.

Буквально навскидку подборка наровчатовских строф:

На улицах Москвы разлук не видят встречи,

Разлук не узнают бульвары и мосты.

Слепой дорогой встреч

я шёл в Замоскворечье,

Я шёл в толпе разлук по улицам Москвы.

Потому что зло и окаянно

Я сумы страшился и тюрьмы,

Откровенье помня Иоанна,

Жил я по Евангелью Фомы.

По земле позёмкой жаркий чад.

Стонет небо, стон проходит небом!