Дмитрий Трибушный

Коронавирус и восходящая любовь

С 17 до 19. 30 мы видели мир исключительно из окна. За окном была ранняя осень. Солнце садилось медленно, словно дразнилось. Проносились фантастические авто, беззаботные одесситки и гостьи города сигналили добровольным заключенным, звали на пляж. Но с 17 до 19.30 невидимая стена семинарского режима отделяла нас от осени, солнца и прочего естества. Правда, у нас оставалась свобода видеть мир из окна. Самые стойкие при этом зубрили катехизис: «Промысл Божий есть непрестанное действие всемогущества, премудрости и благости Божией, которым Бог сохраняет бытие и силы тварей, направляет их к благим целям, всякому добру вспомоществует, а возникающее чрез удаление от добра зло пресекает, или исправляет и обращает к добрым последствиям».

Во время первых семинарских каникул я бесцельно бродил по Донецку, и удивлялся, как эти люди могут свободно ходить по осенним бульварам, жить, не подчиняясь стройной логике режима. Зато и город, знакомый и незнакомый, предстал в свете. Не в новом свете. Словно кто-то впервые включил свет.

Помню еще одну осень, отделившую меня от доступных и принадлежавших всем вещей. Такие совпадения бывают только в плохом кино и в жизни. Память, вопреки требованиям вкуса и здравого смысла, снова вызывает сентябрь и море. Во время первого перемирия 2014 я навестил свою семью, спрятавшуюся от незваных гостей в Евпатории.

Крым ошеломил. Я шел по симферопольским улицам и ловил себя на мысли, что подсознательно думаю о том, в какую канаву нужно будет упасть, когда (не если!) начнется обстрел. Но здесь было неестественно тихо. Словно и не было войны. Я даже успокоился, когда ночью услышал привычные пулеметы. Как если бы вернулся на родину.

Утром наконец-то наступила полная акклиматизация, но ненадолго. Я снова слышал стрелковое оружие, и это в мирной Евпатории! Мое безумие пояснил такой же приезжий. За городом был полигон.

Итак, оказалось, что войны все - таки нет! И хотя подобное со мной уже случалось, когда я рассматривал фотографии ночного Питера, и не мог понять, как автор смог все это поймать несмотря на комендантский час, я был потрясен. И снова бродил со своим непониманием по набережной, смотрел марсианскими глазами на чаек, мольберты, шашлыки. Теперь я знал, что параллельный мир существует, и, что самое главное, ему нет никакого дела до того, что в соседней вселенной человек выходит за батоном или кормом для кота, понимая, что может никогда не вернуться домой.

В Крыму все было рядом. В моем мире простые, естественные, доступные вещи находились на расстоянии невозможного. И здесь я чувствовал себя предателем, Саулом Репниным, убежавшим в светлое будущее.

Сегодня весь мир превратился в Донецк 2014. И я снова вспоминаю старый одесский катехизис. Что в коронавирусе можно было бы обратить к добрым последствиям? Как Господь может использовать изоляцию?

В ускользании простого, естественного, как будто принадлежащего тебе по праву скрыта возможность высшей любви и свободы.

Обладающий не обладает обладаемым. Напротив, необходимость обладать лишает его изначальной воли.

Подлинная любовь не обладает возлюбленным. Так Господь любит в Себе, не обладая, сохраняя расстояние не рас-стоящих Лиц. И внутритроичная любовь отражается в Его любви к человекам.

Счастье в том, чтобы просто любить, не требуя любви от Тебя. Не имея никаких прав. Потеряв все.

В этом смысле даже временное расстояние - отказ от Евхаристии есть восхождение к любви высшей - не обладающей.

Только расстояние позволяет видеть мир в изначальном едином свете. Только изоляция дарует волю.

Страшным был невозможный блокадный 2014-й, но никогда еще не ощущалось такой абсолютной вселенской свободы. И уже совсем не удивляешься, когда кто-то говорит о ностальгии по 14-му.

Священник Дмитрий Трибушный