Писательница Дина РУБИНА: Вольф Мессинг прислал мне привет из иной реальности
Мария САРЫЧЕВА


…Рубина оказалась маленькой изящной женщиной с точеными чертами лица и упрямой складкой на переносице. У нее красивый «артистический» голос, властные манеры и убийственное чувство юмора. Разговаривать с ней легко и приятно. Ее длинный, с «оттяжечкой» голос совершенно совпадает с тем, как я его себе представляла. И очень гармонирует с ее авторским «я», незримо витающим над каждым ее романом.

О сумасшедших профессиях

- Дина Ильинична, а почему главный герой «Синдрома Петрушки» кукольник? Необычная профессия, экзотическая. У вас вообще часто герои обладают необычными профессиями. Откуда вы знаете все эти детали, жаргонные словечки?

- Иногда мы совершенно не подозреваем, будучи обычными, нормальными людьми, какие существуют сумасшедшие профессии. Вот на одном из моих выступлений ко мне подходит какой-то человек и кладет на стол коробочку... Я привыкла, что мне читатели делают подарки от избытка чувств. Мне иногда дарят вязаные носки... Так вот, я открываю эту коробочку и вижу какую-то керамическую птичку. И этот человек, высокий такой, странноватый, дает мне еще брошюрку. Вижу название - «Русская канарейка. Вчера, сегодня, завтра». И книга эта издана при содействии - внимательно слушайте - «Фонда поддержки русской канарейки». Я чуть не завопила от счастья! Оказывается, он не канареечник, а канаровод! Это так называется. И я подумала: «Боже ж ты мой... Надо обязательно написать книгу про канаровода!» Представляете? А вот как удается постичь мир всех этих профессий? Пожалуй, чудовищной работой и честностью по отношению к себе и к читателю. И совершенно неистребимым любопытством. Ну и, конечно, перфекционизмом, потому что для того, чтобы я изобразила рассвет в городе Львове, во-первых, я должна туда поехать, опросить 10 человек о том, как они видят этот рассвет, и я должна все это увидеть своими глазами. У меня всегда объем собранного к роману материала превышает объем самого романа раз в 6 - 8.

В этой книге у меня существуют и процветают Сахалин, Прага, Львов, Самара. И везде я была, кроме Сахалина. Но мне помог некий сахалинский человек, с которым мы переписывались год для того, чтобы я смогла описать метель на Сахалине, для того, чтобы я знала все запахи, перелетных птиц, афишную старую тумбу на виадуке...

Племянница Вольфа Мессинга

- Ваши книги, и «Синдром Петрушки» не исключение, полны каких-то зазеркальных образов, приветов из иной реальности, роковых совпадений. А ваша жизнь идет по таким же законам?

- Безусловно! Очень много совпадений, всяких удивительных дел. Вот я написала роман «Почерк Леонардо», где главная героиня как бы является незаконной внучкой Вольфа Мессинга. И я подарила эту книгу своей приятельнице Ларисе Герштейн, которая, кстати, «зеркальная женщина» и пишет два разных четверостишия одновременно двумя руками. И вот мы едем с ней на блошиный рынок в Яффо, и она всю дорогу мучает меня: «Дина, ну как же вы придумали, что это внучка Мессинга? А вдруг всплывет какая-нибудь реальная внучка?» Я говорю: «Лариса, не морочьте мне голову, у Вольфа Мессинга не было детей». А она: «А вот всплывет какая-нибудь племянница и скажет вам...» Всю дорогу она меня донимала.

И вот мы уже собираемся возвращаться из Яффо домой, как вдруг она мне говорит: «Ну, это последний магазинчик, зайдем посмотреть». Мы заходим в этот магазин. Навстречу нам выкатывается маленькая кудрявая женщина с горящими черными глазами и спрашивает у меня: «Ты откуда? Ты из России?» (Там все на «ты», это же иврит.) Я удивленно: «Ну да, из России». А та: «Между прочим, у меня дядя был очень известный человек в России. Может быть, ты слышала... хотя, наверное, не знаешь такого - Вольф Мессинг!» Мы с Ларисой просто застываем. А тетка продолжает: «Вот, чтобы ты знала, что я не вру...» - и дает мне карточку своего магазина. А там написано: «Магазин одежды Лидии Мессинг»...

Мы с Ларисой ехали полдороги молча. Наконец уже возле ее дома она сказала: «Ну что, Дина? Между прочим, Израиль - не такая уж маленькая страна...» Вот вам, пожалуйста, привет из иной реальности.

- А правда, что все, что пишут на записочках и кладут к Стене Плача в Иерусалиме, сбывается?

- Абсолютно. Железно. Сбывается. Знаете, я совсем недавно узнала, что ежедневно на центральную иерусалимскую почту доставляют несколько десятков писем с адресом «Всевышнему». Или: «Иерусалим. Господу Богу». Само по себе это неудивительно, потому что огромное количество в мире людей очень религиозных, да и просто сумасшедших. Но вот что удивительно: каждый день работник почты собирает эти письма и относит к Стене Плача...




Уголовница без обаяния

- Герои ваших последних романов - люди талантливые и даже гениальные. А почему вас так интересуют гении? А обычный человек - средний, маленький - он не интересен?

- Мне необходимо, чтобы в человеке было нечто, что отличает его от других.

Вот меня недавно познакомили с уголовницей. Старая уголовница 82 лет. Приехала в Израиль по поддельному документу. 7 раз меняла имена, отсидела 26 лет, а первый раз села в возрасте 15 лет. Эта женщина - щипачка, карманница. Вообще воровка-женщина не может считаться «авторитетом», только мужчины. Но есть статус женщины в уголовном мире, который называется «уважаемая». Так вот, она была одной из двух в стране женщин-«уважаемых». Она говорила мне: «Когда я шла по этапу, начальник лагеря уже знал, что я иду. И меня ждала застеленная кровать, на которую никто не смел садиться». И я не могу сказать, что это гений. Но в ней есть что-то странное, иное, что привлекает меня. Возможно, я о ней напишу. А может быть, и нет, потому что я ищу еще и обаяние в главном герое. А тут я пока вижу только старую прохиндейку.

Довлатовский чемодан

- Вы стали популярным писателем еще в юном возрасте. А если бы слава пришла позже - лет в 40 - 45? Как сложилась бы ваша судьба?

- Я человек не сослагательного наклонения. Я абсолютно уютно чувствую себя в своей судьбе. И я благодарна судьбе за эту чудную оплеуху известности, которой наградили 16-летнюю сопливку. И благодаря этой прививке я никогда не испытывала восторга от большой аудитории, которая собирается на мои выступления, от восторженных слов, которые мне пишут и говорят читатели. Я всегда благодарна им. Но я не могу сказать, что я сильно взбудоражена этим. Просто я рано получила эту солнечную дозу, и я не считаю это чем-то необходимым. Я могу без этого жить.

- Вот у Довлатова есть «Чемодан». Там куча вещей, которые он нес с собой по жизни. А если представить себе ваш чемодан. И в этом чемодане - пять каких-то самых необходимых вещей, что делают вас тем, что вы есть. Какие это вещи?

- Мне даже представлять не нужно. Это не несколько вещей. Это просто рулон холстов. Я дочь художника и жена художника... И это уже было в нашей жизни. Когда мы уезжали в Израиль, то все 20 кг груза, которые было можно увезти, составляли холсты, кисти и краски моего мужа. Спустя несколько недель после переезда к нам явилась одна испанская галерейщица, коллекционер, которая захотела купить какие-то картины Бориса. Мы расстелили эти холсты на полу. Она ходила, смотрела. И, наконец, сказала: «Борис. Вы настоящий художник - вы влюблены в свою жену». Дело в том, что большинство этих холстов были мои портреты...

Так что это мой чемодан довлатовский, это мои вещи, и на этих холстах вся моя жизнь.

ИЗ ДОСЬЕ

Дина РУБИНА родилась в 1953 году в Ташкенте в семье художника и учителя, эвакуированных из Украины. Окончила консерваторию, преподавала в Ташкентском институте культуры. Первый рассказ «Беспокойная натура» был опубликован в журнале «Юность». Дине было тогда 16 лет.

В 1990 году уехала с мужем Борисом Карафеловым в Израиль (кстати, именно Борис чаще всего оформляет обложки ее книг). Лауреат множества литературных премий. По ее книгам снято несколько художественных фильмов («На Верхней Масловке», «Любка» и др.).