ВОСПОМИНАНИЯ

Воспоминания, как птицы пролетают,
Слегка коснувшись пламенной души,
И, словно тени, робко исчезают,
 Не нарушая комнатной тиши.

Теперь в этой комнате царит тишина. А еще примерно пятьдесят лет назад рабочее уединение писателя периодически сменялось шумным обсуждением новой пьесы или чтением вслух глав еще неизданного романа. Поражало обилие талантливых людей одновременно собиравшихся в обычной квартире провинциального города. Художники и поэты, артисты и начинающие литераторы чувствовали себя в этом доме одинаково уютно, независимо от того, были они раньше друг с другом знакомы или не были. Атмосфера всегда оставалась необычайно простой и непринужденной. Гостеприимная жена писателя радушно угощала всех чаем с домашними пирогами. Гости шутили, рассуждали, спорили, мечтали. Высказывались здесь вполне искренне и без стеснений. Особенно интересно было присутствовать в доме Вольных молодым. Доброжелательность, с которой делались откровенные отзывы на прочитанные ими новые произведения, была полезна и вселяла надежду на будущее.
Но не только местная богема собиралась в просторной квартире шахтера, фронтовика, писателя Федра Вольного. Бывали здесь и оставшиеся в живых молодогвардейцы, и некоторые из родителей легендарных героев Донбасса. Мне (в то время девочке-школьнице) особенно запомнилась Нина Иванцова и Радик Юркин. Казалось невероятным, что я вижу настоящих героев или их, не менее мужественных, родителей. Встречи с матерью и бабушкой Олега Кошевого наполняли меня гордостью за свою Отчизну, за свой край, за свою причастность к такому героическому народу.
Бывали в доме Вольных и приезжающие в Луганск (Ворошиловград) из других городов поэты, писатели, режиссеры театров, музыканты. В семье любили живую музыку, пение. Пьесы Федора Вольного ставились во многих театрах огромного Союза. В послевоенные годы восстанавливали разрушенное войной народное хозяйство, и труд простых людей был в почете. Поэтому и пьесы украинского драматурга о Донбассе, о шахтерах были близки и понятны любому зрителю. К тому же, в то время существовала преемственность поколений. И не олигархических, а трудовых династий, приумножающих общенародное достояние. Впрочем, преемственность была не только в трудовых коллективах. Помню, какое сильное впечатление на меня произвела одна фотография, подаренная украинским поэтом Николаем Упеником семье Вольных. На ней были изображены: лежащий на кровати больной, изможденный известный писатель Николай Островский, а рядом – сидящий на стуле молодой, начинающий поэт Николай Упеник. Потом, встречаясь лично с поэтом, я всегда словно видела вместе с ним Н. Островского. Можно по-разному относиться к роману этого писателя «Как закалялась сталь», особенно в наши дни, когда меняется мировоззрение людей. Но человеческому мужеству в преодолении страшного недуга у Н. Островского можно поучится.
Немногим удалось в военные годы (да и в послевоенные тоже) сохранить фронтовые треугольники, написанные на каких-то обрывках бумаг или на кусках газет, припасенных для самокруток. Жена писателя Федора Вольного их сберегла – эти подлинные свидетельства той страшной войны и настоящего патриотизма своего мужа-фронтовика. Сам писатель был человеком очень скромным, рассказывать о своих заслугах не любил, так как считал, что он просто выполнял свой гражданский долг, иначе быть и не могло. Понятие «Родина» для него было священным. Неудивительно поэтому, что благодарные читатели и зрители, бывавшие на спектаклях, поставленных по его пьесам, присылали писателю и драматургу Федору Вольному так много душевных, теплых писем, рассказывавших об их жизни. Эту обратную связь Федор Вольный очень ценил, ибо творил он для людей.
Уходят из жизни люди, но остается созданное ими. У каждого народа и времени свои приоритеты и ценности, в том числе и духовные. Но без прошлого – нет будущего. Азбучная истина, о которой порой забывают. Еще в древние времена при нападении врагов в первую очередь спасали манускрипты, фолианты, рукописи – ибо в них душа народа, его самобытность, неповторимость. В техногенном ХХІ веке книги как бы отошли на второй план. Но я верю, что это явление временное. Верил в роль книги и писатель Федор Вольный.
Теперь в его рабочем кабинете тишина. Письма, театральные афиши, рукописи и фотографии разошлись по музеям. И лишь некоторые детали напоминают о насыщенной творческой жизни писателя, известного за пределами своего города. С большого портрета (кисти местного художника) смотрят мудрые, слегка ироничные глаза седого писателя. А на полках книги-книги, среди них и многократно переиздаваемые романы «Третий Восточный», «Тимка» и «Тимофей» (объединенные впоследствии в дилогию «Гвардия»). Тут же изданные пьесы «Суровая повесть», «Мера любви», «Я люблю тебя жизнь» и другие, отражающие эпоху первых послевоенных лет. А рядом книги о самом писателе, о его жизни. Старенькая, допотопная пишущая машинка, стоящая на почетном месте в комнате, могла бы много рассказать о творчестве писателя Федора Вольного. Но она не умеет говорить. Зато сувениры (в виде отбойных молотков и шахтерских ламп) презентованные когда-то автору книг о нелегком труде и шахтерской жизни, да кусочки угля с дарственными надписями (свидетельство благодарности читателей и зрителей) напоминают нам о событиях полувековой давности, о ценностях того времени.
Книги пишутся для того, чтобы их читали. Не каждому автору удается писать так, чтобы его охотно неоднократно переиздавали. Писателю Федору Вольному это было дано. Благодаря природному таланту, трудолюбию, и высокой духовности наш земляк смог занять достойное место среди собратьев-писателей середины ХХ века.

 Лариса Вольная