« Скажи, читал ли ты «Наказ» Екатерины?

Прочти, пойми его; увидишь ясно в нем

Свой долг, свои права, пойдешь иным путем!»
(А.С. Пушкин).

Я немало исписал статей в СМИ об основательнице Луганска – императрице Екатерине Великой. И все же, обращаясь к ее портрету выдающегося государственного деятеля, нельзя пройти мимо еще одной стороны ее дарования. Это литературное творчество. Екатериной было написано не только множество государственных бумаг, проектов, уложений и т.п. Она занимает видное место среди русских писателей XVIII века. Прозаик, драматург, журналист, переводчик, еще историк, философ, мемуаристка, собирательница фольклора и составительница словарей… Ее творческое наследие огромно и до сих пор не систематизировано, хотя в конце XIXв. Академией наук и было издано двенадцатитомное собрание ее сочинений.
Читать и писать - были ее две главные страсти. Как ПетраI нельзя представить без топора и токарного станка, так Екатерину без пера и книги. Читать, как она говорила, может до шести книг сразу, а без того, чтобы не измарать листа бумаги, не представляла себе день прошедший.
Ее феноменальному трудолюбию удивлялись все современники. Она признавалась, что чем больше работает, тем бывает веселее. До самых поздних лет, а ее рабочий день начинался чаще всего в шесть утра и продолжался, особенно в напряженные дни до десяти вечера, до подушки, она встречала за письменным столом своих статс-секретарей знакомой всем приветливой улыбкой.
С самых юных лет Екатерина усиленно работала над своим образованием. Конечно живая девушка не была «синим чулком», умела по тринадцати  часов кряду скакать на лошади, а в летние дни с утра, забросив за плечо ружье, юная охотница отправлялась бродить в окрестностях Петергофа и Ораниенбаума. И все же поражает ее ранняя страсть к серьезной литературе, особенно философии. Пятнадцатилетняя девушка одолевает и конспектирует многотомные философские. и исторические книги, которые с большим трудом достает в Петербурге. И вскоре академическая отшельница, корпящая над своими учеными книгами, почувствует уважительное к себе внимание. В ней отметят редко тогда встречавшиеся большие познания о русском народе и государстве.
Как-то Екатерина набросала себе шутливую эпитафию, где назвала себя женщиной с добрым сердцем и республиканскою душой. Именно с душой, а не с образом мыслей, здесь она была реалисткой. Поняв невозможность стать радикальным реформатором, она не трогала
исторически сложившихся основ русской государственности. Но зато стала неутомимой созидательницей атмосферы, благоприятной для своих идей. Мечты юных лет никуда не исчезли, они просто перешли в другую сферу – в литературу, педагогическую практику, законодательное творчество. «Я вполне понимаю ваши великие начала, - говорила она своему гостю, французскому философу Дидро в 1774 году, - только с ними хорошо писать книги, но плохо действовать. Вы имеете дело с бумагой, которая все терпит, а я, бедная императрица, имею дело с людьми, которые почувствительнее и пощекотливее бумаги».
Она принесла на престол обилие гуманных политических идей, рожденных в размышлениях и почерпнутых из тогдашних политических теорий. А так как в них политика неразрывно связывалась с гражданской моралью, то политические понятия Екатерины были проникнуты чувством общего доброжелательства к человечеству, желанием счастья и свободы от всяческого гнета и заблуждений. Это и были те «мои принципии», которые она потом подробно и систематически уложит в своем «Наказе». А он произвел просто потрясение на первых русских читателей. «Никогда еще монархи не говорили с подданными таким пленительным, трогательным языком» - отзывался о нем Карамзин. Общество впервые призывалось рассуждать о государственной вольности, о веротерпимости, о вреде пытки, о равенстве граждан. И даже само слово «гражданин» обрело высокий смысл.
С этой точки зрения интересны указы и манифесты Екатерины, в которых она обра щается непосредственно к народу. В них скорее разъяснительный чем повелительный тон. Общее благо состоит в том-то и том-то, у нас не все в порядке: упущения, чиновничий произвол и т.п., я денно и нощно пекусь об общем благе, каждый гражданин да разумеет, что ему нужно делать для общей пользы, следовательно будем поступать так, - таково их примерное содержание.
С подачи Екатерины и литературный, и законодательный язык получил философски- моралистическую окраску. Пошли в ход слова: «добронравие», «человеколюбие», «добродетельные души», « чувствование человеческого сердца» и т.д. Даже в изданном в 1782г. Полицейском уставе ( полиция тогда называлась благочинием) можно прочесть такие статьи закона: « Не чини ближнему, чего сам терпеть не хочешь, в добром помогите друг другу, веди слепого, дай кровлю неимеющему, напой жаждущего». От начальства, определенного к благочинию, требовалось: «здравый рассудок, человеколюбие и усердие к общему труду».
А любовь к философии у нее останется до конца жизни. «Философ на троне», как ее называли, будет выписывать все иностранные издания и переписываться с лучшими умами Европы, французскими просветителями-энциклопедистами: Вольтером, Д.Дидро, Ж.Д’Аламбером, М.Гриммом.
В ее время литературная мысль России необычайно оживилась, особенно благодаря «свободоязычию», простору, какой давала ей в литературе Екатерина, сама принимавшая самое деятельное участие в этом литературном процессе. Екатерина разрешила издавать журналы частным лицам, материально поддерживала нуждающихся литераторов, даже тех с кем находилась в конфликте. Например, не поддержав гордого и независимого в суждениях Сумарокова в столкновениях с московским генерал-губернатором графом Салтыковым и даже уволив его с должности директора театра, тем не менее приказала считать его литературное творчество государственной службой и до конца жизни выплачивать писателю жалованье.
«Семирамида Севера» писала в самых разнообразных жанрах: политические памфлеты и детские сказки, драматические произведения и исторические труды, даже написала как-то житие преп. Сергия Радонежского. Большая любительница остроумия, Екатерина хорошо усвоила изысканно-игривый стиль любимых французских авторов и сама чаще всего писала в манере непринужденного балагурства или, как она называла, «улыбательной» сатиры.
Екатерина издает сатирический журнал «Всякая всячина», в котором сама была негласным редактором и активно в нем публиковалась, чаще под псевдонимами: «Патрикей Правдомыслов», «Афиноген Перочинов» и др. Журнал соперничал с новиковским «Трутнем» и, если иногда проигрывал в популярности, то это объяснимо, у него были несколько другие задачи, чем у оппозиционного «Трутня». Журнал Екатерины внимательно следил и за развитием новейшей отечественной литературы, откликался на всю острую полемику.
И еще один журнал был создан по инициативе Екатерины «Собеседник любителей российского слова», во главе которого она поставила свою подругу княгиню Е.Дашкову, тоже литератора. В «Собеседнике» печатались Д.И.Фонвизин, Г.Д.Державин, В.В.Капнист, И.Ф.Богданович и др. Екатерина вела в нем своеобразную юмористическую светскую хронику «Были и небылицы». От острого пера Екатерины доставалось всем. Даже свою подругу Дашкову она как-то протянула в памфлете «Общество незнающих» и комедии «За мухой с обухом». Екатерина публикует в «Собеседнике» и объемистую работу «Записки касательно русской истории», первоначально задуманные как учебник для внуков, но ставшие серьезным научным трудом, созданным на материалах древнерусских летописей и средневековых исторических сочинений. Закопавшись в древних манускриптах, составляя хронологические и генеалогические таблицы, Екатерина иронизировала: «Вы все твердите мне, что я пройдоха, а я стала настоящей архивной крысой».
В творчестве Екатерины особо стоит драматургия, к которой она обратилась в начале 70-х годов XVIIIв. Ею создано по крайней мере 25 комедий, исторических драм, интермедий, а 7 пьес остались незавершенными. Интерес к драматургии был связан с желанием, как она писала, «поднять национальный театр». И одно время она стала главной поставщицей репертуара театра Эрмитажа. В своих исторических драмах: «Из жизни Рюрика», «Начальное управление Олега», «Игорь» Екатерина первая открыла «новгородскую тему», к которой позднее обращались многие русские писатели XVIII – XIXвв. Наибольшей известностью в драматургическом наследии Екатерины пользуется цикл «ярославских комедий», якобы созданных провинциальным автором, живущим в далеком от столицы волжском городе. «Ярославские поделки» Екатерины – это комедии характеров, высмеивавшие пороки русского дворянства, содержавшие намеки на европейских и русских политических деятелей. Они пользовались успехом у публики, а некоторые (комедия «О, время!») ставились в театрах и в пушкинские времена.
Создавая литературные и философские труды на трех языках (хотя большая часть написана на русском), хорошо разбираясь в зарубежной и русской словесности, Екатерина чутко улавливала новые веяния и тенденции в искусстве, смело вводила их в литературную практику. К тому же призывала и собратьев по перу, понимая, как умный и проницательный человек, что выработанная классицистами система «трех штилей» сковывает творческие потенции русских писателей, лишает их сочинения оригинальности и неповторимости. Сама писавшая, подражая живой речи дворян, советовала в статьях российским литераторам больше всего опасаться книжной скуки, «думать по- русски», «краткие и ясные выражения предпочитать длинным и кругловатым», «из иностранных языков не занимать слов».
Начав свой литературный путь как классицист, Екатерина прошла через увлечение сентиментализмом и предромантизмом и одной из первых вслед за Фонвизиным сделала шаг в направлении к раннему русскому реализму.

* * *
Я дал лишь краткий, далеко не полный портрет Великой правительницы Государства Российского в ее литературной ипостаси. Просто напомнил об этой грани ее дарования. Но, уверяю, любой заинтересовавшийся сможет отыскать немало и трудов, написанных ее рукой, и воспоминаний ее современников, и работ исследователей, живших позже. И совершит для себя подлинные открытия.
Так было и со мной. Несколько лет назад, когда я работал над статьей о ней для одной из газет, этот образ настолько захватил, что сами собой родились стихи.

ЕКАТЕРИНА. НОЧЬ ИМПЕРАТРИЦЫ.

Очки, чепец, перо, бумага,
Мерцанье лампы на столе...
Ты вновь бросаешься с отвагой
В объятья муз. И в серой мгле

Холодной петербургской ночи
Окно не гаснет до зари.
Искристый мир фантазий прочно
Тебя удержит, растворит,

Наполнит призрачным виденьем
Легенд старинных, и не раз
Нахлынут волны вдохновенья
И вот, рождается рассказ.

Текут слова, текут потоком,
И воскресают миражи
Преданий старины глубокой
О славе доблестных дружин,

О древнем новгородском вече,
Походах витязей в Царьград,
Как Русь мужала в бранных сечах,
В дымах пожаров и утрат.

Иль отвлеченных аллегорий
Тебя опять сюжет пленит
Февей или царевич Хлорий
Волшебной сказкой заманит

И в приключения Фелицы.
А то, заправь перо острей,
Уж застоялся и ярится
Твой «Правдомыслов Патрикей».

Ты драматург и памфлетистка,
Философ, критик и поэт,
Еще историк, журналистка…
Каких на свете жанров нет -

Ты все их перебрать готова
И в чем-то, но достичь вершин,
Да что-то не дается слово,
Хоть в нем и жар и боль души.

Российская литература

Еще в зачатьи – шаток слог,
Коряв язык. И снова хмуро
Ты рвешь исписанный листок.

Не то! За ним второй и третий -
Ночных исканий тяжкий труд,
Что критики иных столетий
Предромантизмом назовут.

Да, есть известность и читатель,
Твоих комедий зритель ждет,
Статей журналы, книг издатель.
«О время!». Только все пройдет.

Ты знаешь, их успех не вечен,
Уйдут, забудутся толпой.
Вы лишь писатели-предтечи
Грядущего. «Век золотой»

Уж на пороге, он расставит
Все вехи, и настанет день -
И Сумароков, и Державин,
И ты – вы все уйдете в тень.

Плоды терзаний и сомнений,
Кем будет труд ваш оценен?
Лишь поглядит с недоуменьем
Читатель будущих времен.

Ваш век в словесности не призван
Быть реформатором, увы!
Раздвинуть рамки классицизма -
Всего-то и добились вы.

Конечно, заложить основы,
Сплотить собратьев по перу
На тяжкий труд всегда готовых…
А время близится к утру. .

Ты смотришь в зеркало лукаво
Что может зеркало сказать?
Что дам года не красят, право.
Еще припухшие глаза -

Последствие бессонной ночи
И до зари «игры в слова».
Опять амуров многоточье
Припишет светская молва…

Но встанет день, и с новой силой
Развеется ночная мгла.
Сомненья прочь – ведь есть Россия
И взлет Российского орла!

Есть долг и честь в твоей короне,
А с нею вереница дел.
Быть лишь «философом на троне» -
Да разве это твой удел?

Твоих свершений не объять
И, пелену веков отринув,
Потомки будут вспоминать
«Век золотой» Екатерины.