Карюков Виталий


Поэт, публицист, общественный деятель, журналист, офицер, ученый… Владимир Силкин прошел сложный жизненный путь. Возводил Ряжский авторемонтный завод, Рязанскую ГРЭС, завод автоматических линий… Позже связал жизнь с армией, ушел в запас в звании полковника. Щедрая судьба одарила Владимира Александровича не только удивительным литературным талантом, но и признанием современников: кавалер десятков государственных и общественных наград, орденов и медалей, лауреат огромного количества фестивалей, международных, российских, региональных и областных премий и почетных дипломов в области литературы и журналистики. Автор десятков книг и научных работ, заслуженный работник культуры РФ, профессор, академик нескольких академий, секретарь правления Союза писателей России, председатель правления Союза писателей баталистов и маринистов… Список званий и регалий поистине поражает.

— Владимир Александрович, что же подвигло вас взвалить на себя нелегкое бремя писательского труда?
— Когда на Землю не вернулась наша тройка космонавтов, я пошел к бабушке, взял школьную тетрадку и написал первые свои стихотворные строки. И с этого момента стал сочинять стихи регулярно. А было мне в ту пору 11 лет. Тогда же начал ходить в литературное объединение при районной газете «Авангард» (сейчас «Ряжские вести»), дружба с которой у меня не прерывается и по сей день. Недавно был на юбилее, 505-летии родного Ряжска. Я являюсь его почетным гражданином, а также почетным краеведом Ряжского района. И там же, кстати, успешно функционирует литературный салон Силкина при Ряжском краеведческом музее и работает библиотека им. Силкина. Кроме того, каждый год проходят поэтические чтения: «Читаем стихи Владимира Силкина».
— Получается, вы уже при жизни стали классиком?
— Выходит, что так. Иногда даже как-то неудобно становится. Но на малой родине многие считают, что это им надо для воспитания подрастающего поколения.
— А современная молодежь еще не потеряна для литературы?
— Да что вы! Вот, например, с Анатолием Николаевичем Ежовым, президентом и ректором Международного института управления, мы организовали фестиваль «Северная Двина», в котором участвовали дети из Архангельска, Ярославля, Иванова и Волгограда. Лучшие стихи мы издали отдельной книгой. Поверьте, это талантливейшие дети, и создают они изумительные произведения!
 — Какие темы вам близки сегодня?
— Наверное, тема ностальгии… Она всегда присутствовала в моем творчестве: уйдя из родных мест служить, дома я бывал только наездами. Приедешь — и на Хупту рыбачить. Сидишь с удочкой, и многое вспоминается в эти минуты и часы. Вот так и приходят темы, и рождаются стихи. Или есть еще другая речка — Ранова. Устроишься под деревом, чтобы солнышко не пекло, и дергаешь плотвичку, а если ничего не ловится — строчишь что-нибудь в блокнот.
— Известный поэт Сергей Островой в свое время рассказывал, что с раннего утра вставал «за станок» — конторку и работал за ней до вечера.
— Нет, у меня этот процесс, как правило, происходит по ночам, так как я сова. Когда компьютера не было, сидел за столом, скрипел «стилусом». Сейчас рабочее место — за клавиатурой. Иногда, особенно в последнее время, приходится заставлять себя написать что-либо.
— А как же вдохновение?
— Это вещь непредсказуемая. Разговариваешь, например, с кем-нибудь, вдруг — раз, в голове что-то щелкает. Тут главное — успеть записать мысль, а потом не забыть отобразить в стихах. Так что озарения бывают очень часто.
— Многие поэты полагают, что между стихами и словами для песен — огромная разница.
— Да, хотя вот я, например, практически не пишу тексты к песням. И коллеги частенько говорят мне: а зачем тебе это надо — у тебя и без того стихи песенные, мелодичные. Понимаете, в чем дело: настоящие, талантливые стихи (я сейчас говорю не о себе) уже сами по себе поют, летят, кружатся, танцуют, если хотите. В каждом из них может жить какой-то свой определенный мотив, музыкальная зарисовка. Поэтому трудности отдельных авторов, пеняющих на данную проблему (как на зеркало), считаю выдуманными. Плохому танцору всегда ведь что-то мешает. На мои стихи, кстати, написано более 200 песен, исполняемых заслуженными артистами России Александром Маршалом, Леонидом Шумским, Галиной Шумилкиной, народной артисткой России Ларисой Трухиной и многими другими певцами. Сейчас вот с Юрием Евгеньевичем Бирюковым готовим книжку детских песен. Он предлагает назвать ее «Барабашка», а я — «Был когда-то бык бычком».
 — Вы сказали, что уже с 11 лет печатались в местной ряжской газете. Не встречали противодействия со стороны редакторов: пойди, мол, мальчик, погуляй, придешь лет через десять?
— Такого не было. Вообще, моя писательская жизнь сложилась довольно счастливо: у меня практически нет неопубликованных стихов. И когда наши краснобаи говорят, что в советское время кто-то кого-то «не пущал», а поэтов-писателей зажимали и не печатали, я всегда отвечаю, ссылаясь на личный пример: «Не знаю, ребята, что у вас там было, но я вот в закрытую дверь не ломился». Кстати, первыми опубликовали мои «Солдатские дороги», которые я сочинил еще в четвертом классе.
 — Шагая по своим «солдатским дорогам», вы тоже сочиняли?
— Да, даже во время прохождения срочной службы я постоянно писал и, кроме того, окончил заочную школу военкоров.
— Военная поэзия весьма специфическая. Почему вы выбрали именно эту тематику?
— А у меня вся жизнь связана с Вооруженными силами. Срочную службу проходил в учебном подразделении в Минске. Оттуда попал в Южную группу войск, в Венгрию, в зенитно-ракетный полк, где написал рапорт о поступлении в Львовское военное училище. Но туда меня не приняли: конкурс был сумасшедшим, на одно место претендовали 47 человек! Однако по всем предметам я имел пятерки, и меня заметил так называемый покупатель из Сибири. В результате я отправился учиться и служить в Новосибирское высшее военно-политическое общевойсковое училище в Академгородке. А после его окончания пошел по стопам отца: попал служить в Приморье. И сразу же — на советско-китайскую границу, на блокпост. Сейчас вот полковник запаса. Впрочем, я бы не сказал, что военная тема — определяющая в моем творчестве. Известный литературный критик Ирина Шевелева недавно назвала меня новым поэтом деревни. Действительно, мною написано очень много стихов о природе, сельской жизни. Как раз о деревне, считаю, одна из моих лучших книг — «Спелые ветры».
 — Откуда у вас эта любовь к земле?
— Из детства, прошедшего в основном в деревне Малая Кремёновка у бабушки Груни. Недавно проезжал на поезде мимо: небольшая речушка, которая частенько пересыхала, оказалась, на удивление, полноводной, и (о чудо!) из трубы одной из изб струился дымок. Живо, значит, еще родное селенье. А ведь в свое время я даже посвятил ему стихи, полные неизбывной боли по тысячам и тысячам таких же малых неперспективных деревень, уничтоженных по теории академика Заславской. Самое яркое впечатление той поры: кругом посадки, небольшие лесочки по обе стороны железнодорожного полотна — там я частенько собирал грибы. И слева лес, и справа… Богатейшие совхозные сады. В избе — аромат антоновки, которая не переводилась у нас всю зиму. Отец предусмотрительно складывал яблоки на сено на чердаке. Возьмешь пахнущий летом плод, встряхнешь, и слышно, как семена внутри перекатываются. А моченые яблоки! Отец замачивал их в большой бочке — вкуснотища просто неимоверная!
 — Набеги на совхозные поля совершали?
— А зачем? В деревне было 20 дворов: все свои, одна бригада. Надо — бери, сколько хочешь, картошки, яблок; груши — мы ими даже корову и свиней кормили. Да и у каждого еще свои сады и личное приусадебное хозяйство.
Помню, баба Груня еще только начинает доить корову, а мы с братом уже тут как тут, стоим с кружками наперевес: молочка дожидаемся. Именно с этим молоком я и впитал любовь к природе и сельской жизни, оттуда пошло мое деревенское творчество. Вспоминаю прудик, где ловили гольцов (мы называли их еще огольцами). А в местной речушке «бодали» (загоняли в сеть ударами палок по воде) всякую мелочь типа хамсы, секли или верхоплава. Однажды поехал на велосипеде за орехами. Уже набрал мешок и уложил его на багажник. Вдруг в чаще раздался страшный рев. Что это было, не знаю. Но внутри у меня все оборвалось — вскочил на велосипед и так рванул, что поставил, как мне показалось, мировой рекорд. Оглянулся только у дома.
— В других видах спорта не пытались ставить рекорды?
— У меня был первый разряд по боксу, выступал даже на первенстве Рязанской области. Вообще, нас с братом считали местной грозой. (Смеется.) В Ряжске, например, часто происходили драки. Захупская слобода, в которой мы жили, находилась в самом центре. Вот на нас и ходили со всех сторон, слобода на слободу: фофановские, ямские, стрелецкие, сокольнические…
— Некоторые считают, что только человек из народа, прошедший разнообразные испытания и воспитание трудом, может стать настоящим литератором: ну какой в Москве может родиться писатель?
— Лермонтов, например, Пушкин… Поверьте, список этот можно продолжать бесконечно. Другое дело, что испокон веков Москву подпитывала провинция. Сюда и в советское время ехали, потому что печататься и издаваться в столице было куда легче. Безусловно, для формирования писателя и вообще любого творческого человека важна среда, воспитание, образ жизни и мыслей. Например, в Ряжске мы жили на лимане: во дворе — ветла, соловьи поют, свой колодец с журавлем… И придумывать ничего не надо, только запечатлевай. Вот эта близость к природе, сельская жизнь и формировали мои взгляды и пристрастия, вкусы и устремления. Потому что «у меня отец — крестьянин, ну а я — крестьянский сын», как писал еще Сергей Есенин. Даже в городе мы держали корову — Зорьку. Я ходил за ней и ездил с отцом косить для нее сено на зиму.
 — Скажите, а каково ваше кредо? 
— Я стараюсь всегда делать людям добро. Поверьте, оно возвращается, порой многократно преумножившись. Помню один поучительный случай. Я работал какое-то время под руководством первого заместителя начальника Главного управления кадров Министерства обороны генерал-лейтенанта Николая Николаевича Радула. Мы часто писали юбилярам приветственные адреса. Звонит он мне как-то: «Слушай, я через полчаса еду поздравлять одного капитана, черкни пару строк». — «Николай Николаевич, — не выдержал я, — скоро всем сержантам начну писать поздравления в стихах». — «Ладно, заходи». Пока шел в его кабинет, вроде остыл немного. «Ты знаешь, что я тебе скажу, — говорит он мне, — вот я за свою жизнь помог трем миллионам людей. И если в нужный момент хотя бы трое из них помогут мне, то я буду счастлив». Это стало для меня хорошим уроком. Сейчас он возглавляет департамент в Администрации Президента. А случалось, крепко меня выручал. Так что главное мое правило — будь добрее к людям, и они обязательно вспомнят о тебе в трудные минуты твоей жизни. Хотя иногда я страдал от своей доброты, да и предавали меня… Но все равно стараюсь радоваться жизни. И необходимо всегда оставаться сильным. Я, кстати, кроме бокса много занимался лыжами, футболом, волейболом, спортивной ходьбой — перепробовал почти все. Правда, в последние годы времени катастрофически не хватает, сутки слишком короткие. (Смеется.) Но силы нужны не только на писательскую работу, но и на общественную деятельность. Ведь я являюсь заместителем Верховного атамана Великого братства казачьих войск России и зарубежья, членом ученого совета Международной академии культуры управления и Исполнительного комитета Международного сообщества писательских союзов, директором военно-художественной студии писателей, которую регулярно веду. А также я сопредседатель Всероссийского писательского Есенинского комитета, член попечительского совета премии «Бежин луг», статс-секретарь Московской городской организации Союза писателей России, проректор Международного института управления в городе Архангельске и так далее, и тому подобное. И ко всему прочему еще вице-президент Рязанского землячества.
— Не разобщает ли наш народ разделение на землячества, ведь это противоречит задаче писателя?
— Не думаю. Просто это некая корпоративность людей, в рамках которой можно многое решать на местах. Ведь среди нас есть и ученые, и поэты, и бизнесмены, и военные. Так вот и помогаем друг другу в меру своих возможностей.
 — Разве писатель не в состоянии сегодня сам, без чьей-либо помощи заработать на хлеб насущный?
— Ну если только кропать коммерческое чтиво, коим завалены все книжные магазины. Лично у меня таких планов нет — строчить на потребу дня. Однако я знаю достаточно примеров того, как люди приспосабливаются. Мы-то еще что-то пишем патриотическое. А вот талантливые ребята помоложе ушли в коммерческую литературу. И их, бывших когда-то в наших рядах, много. А что касается заработать творчеством, то сегодня среди писателей такую возможность имеют единицы. Вот при советской власти я был очень богатым человеком: на гонорар с одной только книжки мог купить автомобиль. Да и армейские друзья помогали, публикуя в своих изданиях мои произведения. Правда, потом все мои средства сгорели во время «реформ».
— Существуют ведь государственные программы поддержки писателей.
— Да, они есть: и президентские, и программы военно-патриотического воспитания молодежи. А результат? О чем мы говорим, если в библиотеки мало что поступает! У меня вон лежат просьбы командиров воинских частей оказать хоть какое-то содействие в получении книг об армии. И мы сейчас предпринимаем практические шаги в этом направлении. Потому что если не сделать финансовых вливаний в патриотическую литературу, то лет через пять ее вообще не станет. Однако, надеюсь, мы сможем возродить ее, ведь надежда умирает последней.

Первейшая задача писателя — воспитание нового поколения патриотов, молодежи, для которой слово Родина — не пустой звук. И такие писатели новой формации в России, поверьте, есть.