БЫТЬ ЛИ СОЮЗАМ ПИСАТЕЛЕЙ В РОССИИ?..
Субъективные заметки о писательском слове, власти
и будущем русской литературы

* * *

То и дело раздающиеся в наши дни со стороны представителей современного бизнеса, политики, а то и непосредственно самой государственной власти высказывания о том, что занятие литературной деятельностью — это сугубо личное дело каждого пишущего, нечто вроде его индивидуального хобби, не имеющего никакого отношения к общегосударственной политике, являются, мягко говоря, заведомым шулерством, этаким, пользуясь карточной терминологией, откровенным «передёргиванием», искажающим истинную картину взаимоотношений между носителями творческого потенциала нации и выразителями державной силы. А между тем, Россия — настолько литературоцентричная страна, что в ней даже фамилия царской династии несла в себе определение одного из основных литературных жанров — РОМАНовы! И, может быть, не в последнюю очередь именно поэтому практически вся история нашего государства представляет собой некий сплошной авантюрно-приключенческий РОМАН, наполненный кровью, любовью и всеми мыслимыми и немыслимыми страстями... Во всяком случае, если мы внимательно и непредвзято посмотрим на многовековую историю России, то просто не сможем не увидеть того, что развитие отношений между литературой и властью представляет в ней весьма давний и прочный тандем, образованный взаимным и, надо признать, довольно-таки пристрастным вниманием друг к другу. Были такие периоды эволюции, когда это внимание носило дружески-опекунский характер и представляло собой процесс взаимовыгодного сосуществования, заключавшегося в том, что власть, в лице удельного или великого князя, обеспечивала монастырям, являвшимся центрами тогдашнего летописания, защиту от внешнего врага и всевозможные экономические привилегии в виде налоговых льгот, а также земельных или денежных пожертвований, а ведавшие составлением и переписыванием летописей книжники изображали своих покровителей в максимально благоприятном для них свете. Хотя, правды ради надо заметить, что древнерусские летописцы всё же не упускали случая попенять тому или иному князю (или кому-нибудь из его предков) на деяния и поступки, противоречащие Божьим заповедям. Для этого иной раз было достаточно, рассказывая о делах какого-нибудь неправедного властителя, наподобие пресловутого Святополка Окаянного, поместить в качестве нравственной параллели к тем или иным эпизодам его биографии фрагменты из Священного Писания, касающиеся поступков Каина, Ирода или же самого Иуды Искариотта. Понятно, что подобное соседство далеко не всегда нравилось тем, кого оно непосредственно затрагивало, поэтому такие фрагменты летописей подвергались насильственному редактированию, а позволившие себе допустить эту дерзость летописцы — отлучению от творческого процесса и высылке в дальние монастыри.
Бывали времена, когда противостояние власти и литературы по отношению друг к другу можно было назвать доминирующим в их тандеме — и тогда литература сильно раздражалась и разражалась письмами князя Курбского, вольнолюбивыми стихами Пушкина, народными поэмами Некрасова, обличительными книгами Герцена, Чернышевского, Радищева и Солженицына, «несвоевременными мыслями» Горького и другими бунтарскими сочинениями диссидентов всех эпох, в ответ на что власть отвечала высылкой смутьянов за пределы страны, тюремными сроками, запретом на публикации их произведений и вообще появление их имени в печати и другими репрессивными мерами в адрес непокорных писателей.
При этом нельзя сказать, что литература выступала по отношению к современной ей власти исключительно в качестве непримиримого оппонента и обличителя её пороков. За дела, преумножающие славу Отчизны или направленные на совершенствование нации, её государи удостаивались от своих писателей не только благосклонного упоминания в летописях, но и адресованных им торжественных од или посвящённых их деяниям поэм и романов. Таковы, в частности, державинская «Фелица», пушкинская «Полтава», поэмы Маяковского «Хорошо» и «Владимир Ильич Ленин», а также другие произведения этого типа.
(Составители летописей с удовольствием фиксировали для истории также плоды умственных трудов и размышлений самих представителей власти, если те, конечно, несли в себе образцы государственного подхода к различным делам и свидетельствовали об их верности православным заповедям. Таковы, к примеру, известные «Поучения» Владимира Мономаха своим сыновьям, «Правда» Ярослава Мудрого, а также запечатлённые в хрониках и народных былинах слова и высказывания других князей и государей.)
Особое место в истории развития взаимоотношений власти и литературы занимают произведения, написанные в годину тяжёлых державных испытаний, которые, перешагивая через все «перегибы», ошибки и несправедливости правящего на тот момент режима, ставили своей целью сплочение нации перед лицом всеобщей угрозы, подъём патриотического духа в народе или же прославление подвигов русского оружия в борьбе за независимость своего Отечества. Таковы — наше знаменитое «Слово о полку Игореве», «Задонщина», «Ода на взятие Хотина», «Певец во стане русских воинов», «Бородино», героическая лирика Дениса Давыдова, поэма Александра Твардовского «Василий Тёркин», роман Константина Симонова «Живые и мёртвые» и множество других стихов, поэм и романов высокого героико-патриотического звучания.
Максимально органичному симбиозу литературы и власти способствуют такие исторические периоды, когда власть испытывает острейшую потребность внедрить в народные массы идеологию, кардинально отличающуюся от той, какую исповедует подавляющее большинство стран мира. (Именно в такой ситуации оказалась в начале XX века молодая Страна Советов, строившая государство, основанное на общественной собственности на средства производства, в то время как все прочие страны, включая и саму дореволюционную Россию, развивались в условиях частной собственности на средства производства). Чтобы перевесить чем-нибудь пример и соблазн чужого образа жизни, у власти практически нет никакого другого пути, кроме как предложить своим гражданам образы виртуального светлого будущего — такого, ради которого стоило бы терпеть любые тяготы и лишения в настоящем времени, а если потребуется, то отдать во имя его приближения и саму жизнь. Создать и утвердить такие образы в сознании народа могло только искусство и, в частности, литература, и чтобы подвигнуть писателей на создание подобных произведений и поощрить авторов наиболее удачных из них, государство пошло на неслыханные ранее меры поддержки работников пера, создав под своим патронажем такие структуры как Союз писателей СССР и Литературный фонд СССР, в собственность которым были переданы ряд крупнейших издательств страны, финансировавшихся и снабжавшихся бумагой из бюджетных источников, а также целая сеть домов творчества, детских садов, дачных посёлков и других учреждений, способствовавших созданию максимально благоприятных условий для творческой работы писателей и донесения их слова до читательских масс. (Не случайно же, по словам председателя сегодняшнего Союза писателей России В.Н. Ганичева, представители государственной и партийной номенклатуры в шутку называли Союз писателей СССР «министерством литературы»!..) Сюда же следует отнести и предоставление писателям государственных квартир, награждение их солидными государственными премиями, выдвижение в депутаты Верховного Совета, избрание делегатами партийных съездов, да и вообще — наделение их высочайшим нравственным и общественно-политическим авторитетом, ставившим их в глазах народа на одну доску (а нередко — и выше!) с государственными и партийными деятелями советской страны. Рейтинг М. Горького, М. Шолохова, Н. Островского, А. Фадеева, А. Твардовского, С. Михалкова, В. Шукшина и некоторых других известных писателей во много раз превосходил таковой у современных им министров, дипломатов, а то и самих руководителей государства.

* * *

В 1960—1980-е годы Россия слыла носительницей статуса «самой читающей страны в мире», и вряд ли это звание было просто придумано в недрах пропагандистской машины тогдашнего СССР. Таких тиражей книг, какими они издавались в годы социализма в нашей стране, не знала ни одна из самых развитых держав мира, и надо признать (хотя записные юмористы той поры и хихикали по поводу того, что книги в СССР покупаются, главным образом, лишь «под цвет обоев» — то есть ради того, чтобы не отстать от моды), большая часть выходивших в те годы изданий всё-таки и в самом деле ПРОЧИТЫВАЛАСЬ народом. И дело даже не в том, что в условиях якобы тотальной лжи и отсутствия свободы слова люди тянулись к художественным произведениям, чтобы хотя бы в них, расшифровывая символику применяемых автором художественных образов, увидеть в той или иной замысловатой метафоре намёк на некую завуалированную правду об антинародной сущности социализма или шарж на кого-нибудь из основателей или тогдашних лидеров Коммунистической партии. Люди тянулись к книгам, потому что это было подлинной потребностью их души, им действительно хотелось читать и находить в книгах ответы на вечные вопросы бытия. Не секрет ведь, что в дореволюционной России литература была принадлежностью не столько ТОЛПЫ, сколько ЭЛИТЫ, и эта аксиома была справедлива практически для всей российской истории, кроме 70-летнего периода советской власти, когда государство совершило культурную революцию и поставило своей целью превратить в элиту ни много и ни мало, а сразу — ВЕСЬ НАРОД! Вот в эти-то годы мы как раз и можем видеть необычайно высокий всплеск всенародного интереса к литературе и искусству, — и объясняется это довольно просто. Находясь в таких идеологических и политических условиях, когда стремление к повышению своего материального благосостояния было отнесено к «пережиткам прошлого» и обрело привкус уголовной ответственности, граждане Страны Советов могли удовлетворять остающиеся у них собственнические инстинкты фактически единственно путём увеличения своего интеллектуального состояния, хвалясь друг перед другом не суммами на банковских счетах или количеством приобретенных автомобилей, а только числом прочитанных и собранных в личных библиотеках книг. НЕ ПРОЧЕСТЬ произведение, которое было в те годы у всех на устах, считалось позором, это понижало культурный рейтинг человека, мешало его карьере и дружбе, потому что ему НЕ О ЧЕМ было говорить с теми, кто эту книгу прочёл. А, надо сказать, что читали тогда почти все, так что не читавший оказывался в положении чуть ли не изгоя...
(Сегодня же повсюду говорят только о курсе доллара, ценах на подмосковные участки да о новых моделях «мерседеса», поэтому белой вороной будет выглядеть уже именно тот, кто заикнётся о новых стихах Владимира Кострова или прозе Владимира Личутина. Литература покинула душу народа, и никому стало неинтересно, о чём там сегодня пишут писатели реалистического или какого-либо другого литературного направления и как они видят в своих произведениях будущее России. Вон оно, это самое будущее — светится курсом валют над обменными пунктами да лезет в глаза рекламой банковских процентных ставок, а всякие там стихи да рассказики — это на сегодняшний день для большинства россиян уже только «пережиток прошлого», и не более.)
Помимо сказанного выше, литература социалистической эпохи и в самом деле отличалась не только профессиональными мастерством и добротностью, но и идейно-философской, социальной и психологической наполненностью, глубокой правдивостью изображения человеческих чувств и отношений, узнаваемо-достоверной жизненной основой, и одновременно — высоким духом героической романтики. «Тихий Дон», «Поднятая целина», «Судьба человека» Михаила Шолохова, «Как закалялась сталь» Николая Островского, «Железный поток» Александра Серафимовича, «Хождение по мукам» Алексея Толстого, «Любовь Яровая» Константина Тренёва, «Белеет парус одинокий» Валентина Катаева, «Три толстяка» и «Ни дня без строчки» Юрия Олеши, романы и повести Леонида Леонова, Анатолия Иванова, Константина Паустовского, Фёдора Абрамова, Виля Липатова, Михаила Алексеева, Василия Шукшина, Петра Проскурина, Виктора Некрасова, Василия Белова, Валентина Распутина, Юрия Полякова, стихи Николая Клюева, Сергея Есенина, Анны Ахматовой, Николая Гумилёва, Павла Васильева, Расула Гамзатова, Николая Рубцова, Валентина Устинова, Глеба Горбовского, Евгения Юшина, а также произведения множества других писателей, которые, точно из гоголевской «Шинели», вышли из метода социалистического реализма, до сих пор остаются одними из самых читаемых и перечитываемых книг в библиотеках практически всех бывших республик СССР.
Так в чём же, хочется спросить, проявлялось отрицательное действие «тотальной» советской цензуры, если под её бдительным оком было написано (и издано!) столь много замечательных и до сих пор необходимых людям книг? И вообще — во зло или же во благо искусству оказываются некие идейно-эстетические строгости?..
Анализируя, в частности, изобретённый Юрием Поляковым ещё во время торжества того же соцреализма метод гротескного реализма, я подумал о том, что творческая индивидуальность писателя во многом как раз и обуславливается самим фактом наличия в стране некоей устоявшейся идеологической Системы, без которой у автора просто не может быть какой-либо ярко выраженной гражданской позиции. Существуя в рамках такой Системы, пишущий может выступать в качестве её певца и глашатая, а может быть её непримиримым оппонентом и противником; может восхвалять её успехи и достоинства, а может, как говорится, держать фигу в кармане, обхихикивая в своих произведениях её промахи и недостатки; может служить ей верой и правдой, а может, как Солженицын, всю жизнь против неё неистово бороться. Но главное — что у него при этом есть ТОЧКА ПРИЛОЖЕНИЯ СИЛ, объект для творческого проявления своей любви или ненависти, на фоне которого становятся яснее видны и он сам, и его жизненная позиция.
А вот сегодня, как мне кажется, Система ушла в тень, чёткая государственная идеология отсутствует, единого гражданского общества в стране не стало, и писателю приходится говорить, главным образом, лишь о каких-то частных проблемах частного персонажа или же в лучшем случае — какого-то весьма узкого социального слоя, как, например, это происходит в книгах Оксаны Робски, посвящённых обитательницам элитных особняков на Рублёвском шоссе, или же в похожих друг на друга сериях романов о всевозможных «Косых», «Слепых», «Бешеных» и других романтизируемых писателями (не по заказу ли самих прототипов?) представителях откровенно бандитских «бригад». Вследствие этого нынешняя литература стала мельче, утратила свою социальную остроту и значимость, и быть услышанным широкими читательскими массами стало в наши дни намного труднее, чем в годы идеологических строгостей и цензурных запретов.
Вот что, по свидетельству автора книги «Литературная Москва» Ивана Белоусова, восклицал писатель Николай Николаевич Златовратский, едва только разговор заходил о новых писателях или новых направлениях в литературе:
« — О чём пишут? Как пишут? Для кого? — быстро, нервно шагая по своему маленькому кабинету, задавал он вопросы. — В наше время, когда мы писали, перед нашими глазами стоял многомиллионный трудовой народ: мы говорили перед его лицом, перед ним и ответ держали!..»
Точно так же, на мой взгляд, жила русская литература и с 1917 по 1987 год, в эпоху так называемого соцреализма, когда, несмотря ни на какую заидеологизированность тогдашнего искусства, литературный герой, проходя через рассыпанную по сюжету цепочку испытаний, представал на последней странице книги обязательно хотя бы на ступеньку НРАВСТВЕННО ВЫШЕ, чем мы его видели на первой странице. Сегодня же, к сожалению, писатель не держит ответ ни перед кем, а потому и количество разбросанных по его романам трупов не прибавляет его героям абсолютно ничего. Каким герой входит в произведение, таким же точно он из него и выходит.

* * *

...Оглядываясь сегодня на причины, позволившие противникам социалистической идеи добиться развала СССР, в числе многих прочих мне видится и такая из них, как невероятная расплывчатость базовых формулировок советской идеологии. Думаю, тот же соцреализм подвергся бы гораздо меньшему поруганию, если бы вместо туманных выражений типа того, что это он «требует от писателя правдивого изображения действительности в её революционном развитии» и «воплощает принцип коммунистической партийности в искусстве», было чётко сказано, что это — «творческий метод, главной отличительной чертой которого является то, что его герои живут и действуют не ради своих личных интересов, а ВО ИМЯ ОБЩЕСТВЕННОГО СЧАСТЬЯ». Путанные и неконкретные определения в духе чиновничьих канцеляризмов оказались «золотой жилой» для всякого рода хохмачей-юмористов, пустившихся в середине 80-х годов прошлого века осмеивать всё, на чём строилась советская идеология. «Опустив» и обхихикав практически все основные идейные постулаты социализма, включая его искусство, «архитекторы перестройки» и состоящие у них на службе сатирики лишили вчерашних строителей коммунистического общества самого главного — понимания того, во имя чего, собственно, им нужно бросаться на амбразуры. Осмеянные Жванецкими и Арлазоровыми, вчерашние святыни вдруг оказались переведенными в категорию дерьма, а кто же, спрашивается, станет рисковать своей жизнью, совершая подвиги в духе Александра Матросова, или хотя бы перекрывать, как это делал Алексей Стаханов, в несколько раз суточные нормы добычи угля, — во имя дерьма?..
Крушение СССР произошло не в Беловежской пуще, где троими пьяными заговорщиками был подписан фиговый листок о роспуске великого государства, оно случилось раньше, когда мы первый раз позволили кому-то рассказать при себе похабный анекдот о Василии Ивановиче Чапаеве и Петьке и не удержались от того, чтобы не разразиться вместе со всеми дурацким, убивающим в наших душах понятие всякой святости, хохотом.
Было, конечно, и много других причин, лишивших социализм его защитников. Но, снова и снова думая сегодня над тем, почему всё-таки стало возможным крушение самого социально ориентированного строя на планете, который, казалось, не разрушить уже никаким силам на свете, я думаю, что советское руководство и идеологи социализма просто-напросто недооценили такой очевидный сегодня для всех фактор, как стремление людей жить ХОРОШО И БОГАТО, заставившее многих наших соотечественников с завистью смотреть на европейцев и американцев с их сотнями сортов колбасы на прилавке, — отсюда и такое большое количество недовольных социализмом…
Что же касается литературы, то здесь тоже имели место свои «перегибы». Так, например, не допуская в советские годы молодых писателей к журналам и издательствам, перекрывая им пути к творческим командировкам, гонорарам и премиям, «генералы» СП СССР сами взрастили себе в виде всех этих модернистов-метафористов не наследников и продолжателей своего дела, а ярых антагонистов и противников, которые поняли, что их тут так до седых волос никуда и не пропустят, и для того, чтобы обрести возможность печататься и получать какие-никакие литературные гонорары и премии, у них есть только один действенный выход — смести всех этих литературных долгожителей с исторической арены вместе с оберегающим их социалистическим строем. Ничего, как говорится, не поделаешь — диалектика! Класс, который из-за своей жадности не подпускает к кормушке никого другого, сам взращивает себе своего собственного могильщика. Очевидная, казалось бы, истина, ведь многие из нас учили «Капитал» Маркса, читали труды Ленина и помнили про Октябрьскую революцию, но, к сожалению, история, как оказалось на практике, никого и ничему не учит. И те, кто боялись поступиться малой долей, вынуждены были отдать реформаторам всё…

…Увы, сегодняшняя власть ни в каком озвучивании своих идей не нуждается. Это совершавшийся после 1917 года переход российской жизни на коллективные рельсы не имел в мире никаких примеров и аналогов, и поэтому нуждался в постоянной идейной подпорке со стороны литературы. А для сегодняшней реставрации капитализма в России никакая вспомогательная идеология не нужна — достаточно было распахнуть двери на Запад, чтобы оттуда хлынул всем в глаза свет рекламных огней над борделями, и большинство подумало, что вот это-то как раз и есть сияние того светлого будущего, к которому мы семьдесят лет стремились, только оно оказалось не в той стороне. Так зачем же, спрашивается, власть будет тратить деньги на подкормку каких-то там ещё писателей, если «впариваемый» ею в жизнь культ обогащения, разврата и насилия входит в сознание масс и без всякой писательской помощи? (Я думаю, что именно по этой причине российская власть не торопится принимать и Закон о творческих союзах, оставляя в течение вот уже пятнадцати лет деятелей литературы вне защиты и поддержки Конституции.) Как ни тяжело это осознавать, но шелест зелёных купюр, вид блестящих автомобилей и не исчезающие с экранов голые груди и задницы оказались сильнее самых правильных идей, а когда народ из великого множества материальных и духовных потребностей выбирает для себя классическое требование рабов: «Хлеба и зрелищ!» — тогда самыми востребованными писателями оказываются главным образом те из них, кто может выплеснуть на страницы своих книг максимальное количество крови, водки или спермы.
Примерно с такими мыслями я и включил в один из минувших дней телевизор, попав на литературную программу «Апокриф» с Виктором Ерофеевым, в которой обсуждалась проблема так называемых “высоких” и “низких” жанров в литературе. В дискуссии участвовали популярные сочинительницы «коммерческих» (то есть распродаваемых, как пиво или водка) романов Полина Дашкова, Дарья Донцова, а также вездесущий поэт-концептуалист Д.А. Пригов (недавно умерший) и некоторые другие авторы из круга востребованных сегодняшним книжным рынком писателей. Разговор в основном крутился вокруг того, можно ли считать настоящей литературой популярный ныне в России детективный жанр, при этом все постоянно хитрили, умничали, показывали свою образованность и напирали на то, что литература — это то, что интересно читать, и уходили от того, чтобы говорить о главном. А главное, на мой взгляд, заключается в том, что важно вовсе не то, “высок” или “низок” жанр, в котором работает писатель, а в том, ПУСТАЯ или НАПОЛНЕННАЯ проза выходит из-под его пера, и есть ли ему ЧТО СКАЗАТЬ миру. И это очень не второстепенные вопросы, потому что литература, наполненная глубоким содержанием, представляет собой высоко энергетический аккумулятор, подпитывающий читателя своими токами, тогда как литература бессодержательная выступает в роли энергетического потребителя, то есть — самого настоящего вампира, отсасывающего из читателя его последние духовные соки…

…К сожалению, сегодняшняя литература всё больше и больше напоминает собой компьютерные игры, в которых персонажи не ЖИВУТ, а просто ПРОХОДЯТ НЕКИЕ УРОВНИ, совершая на каждом из них определённые чисто КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ действия, которые ни на гран не изменяют заданной им автором ещё в начале произведения психологии и никак не обогащая их духовный опыт. В последнее время я вдруг заметил, что и сами москвичи тоже абсолютно перестали разговаривать друг с другом О ЖИЗНИ, общение стало носить в основном только функциональный характер — спросить, где что-то находится, как туда проехать, и тому подобное. Не знаю, жизнь ли копирует литературу или литература жизнь, но не стало побочных сцен и в литературе — у Достоевского, к примеру, его идущего по улице героя могла зацепить проезжающая мимо телега, зацепить кнутом извозчик, он мог увидеть, как пьяный муж бьёт жену, услышать разговор двух совершенно посторонних для сюжетного действия прохожих, могла попасться на глаза случайная девочка-попрошайка и многое другое. В нынешних же романах нет ни одного фонового персонажа, в поле зрения автора и его героев не попадает ни одно из незадействованных в сюжете лиц (как будто писатели боятся, что каждому лишнему персонажу надо будет выплачивать гонорар!), в произведение не залетит ни один обрывок случайного разговора, не забежит бродячая собака, в них практически абсолютно НЕТ ОКРУЖАЮЩЕГО МИРА...

…Из произведений, которые запомнились мне своей жизненной полнотой, в памяти в первую очередь всплывают романы Юрия Полякова «Замыслил я побег» и «Грибной царь», необычайно густо инкрустированные предельно узнаваемыми деталями сегодняшнего быта, психологическими нюансами поведения героев и социально психологическими приметами нашего времени. Большинство других прочитанных мною книг всё дальше и дальше отходят от русской литературной традиции, даже популярный в патриотических кругах Александр Проханов пишет не то чтобы романы из жизни реальных русских героев, а, скорее, некие растянутые на множество страниц и закутанные в метафоры КОНЦЕПЦИИ, вроде той, что высказана в «Господине Гексогене», который не сразу-то и поймёшь — то ли осуждает, то ли оправдывает практику терроризма в России…
Последнее время мы как бы уже вообще боимся называть себя русскими и говорим о себе: россияне. Да и что у нас осталось исконно русского? Экономику свою мы, глядя на Запад, переделали по рыночному образцу, политику тоже, введя в стране Парламент и Президента. Книги печатаем главным образом переводные, а если написанные нашими авторами, то обязательно по западным образцам. На телевидении сегодня — сплошь американские боевики да порнуха, наше национальное кино, похоже, осталось стопроцентно в прошлом. Увы, как недавно заметила в “Литературной газете” (№ 23 за 5—11 июня 2002 года) Майя Ганина: “Россия — это разорённая, ограбленная «оценщиками» земля, совсем еще недавно благодатная, богатая, и людьми, её населявшими, нежно, без корысти и расчета любимая. РОССИЯ — ЭТО БЫЛИ МЫ. ТЕ, КТО УШЁЛ И УХОДИТ. А ТО, ЧТО ОСТАЛОСЬ, — УЖЕ НЕ РОССИЯ...”
Как это ни печально, но за последнее десятилетие произошла такая стремительная ломка и смена нашего менталитета, что сегодняшний русский народ — это уже совсем не тот народ, который возводил Днепрогэс, выигрывал Сталинградскую битву, создавал космическую станцию «Мир» и стоял в очередях за книгами Юрия Бондарева. Того народа, к сожалению, уже почти не существует, и не замечать этого сегодня — невозможно...

* * *

...Просматривая записи в своих рабочих книжках, нашёл там проект «Предложения Правительству РФ по осуществлению социальных программ в области литературы», который я как-то готовил по поручению Валерия Николаевича Ганичева, и обнаружил там такой вот небезынтересный пункт:
«Сегодня, когда многие вопросы социально-культурного характера, решавшиеся во времена существования СССР путём прямого государственного финансирования, оказались отменены непосредственно самими рыночными отношениями, необходимо с особым вниманием обратиться к опыту стран Запада и посмотреть, как подобные проблемы решаются там. В частности, это касается проблемы существования писателей в условиях рыночной экономики.
С одной стороны, издать сегодня можно, главным образом, только такие книги, которые быстро реализуются торговлей и приносят издателю доход, а это, в основном, детективы, триллеры, любовно-эротические романы, фантастика, политические или артистические мемуары да всевозможные сборники анекдотов, тостов, кулинарных рецептов и гороскопов — то есть книги откровенно коммерческого назначения, имеющие пикантно-развлекательный характер и, как правило, не отличающиеся ни социальной, ни психологической, ни философской глубиной, да к тому же зачастую ещё и написанные на весьма невысоком художественном уровне.
С другой стороны, во всём мире Россия славится именно той частью своей литературы, которая представлена произведениями Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, И.А. Бунина, И.Э. Бабеля, В.В. Набокова, Б.Л. Пастернака, Л.М. Леонова, А.И. Солженицына и других серьёзных писателей, явивших миру высочайшие образцы нашей прозы, поэзии, критики и публицистики, на которых учились и учатся многие европейские и американские писатели. Эту традицию и сегодня продолжают многие российские авторы, ведущие углублённое зондирование жизни своим творчеством, хотя это и не приносит им почти никакой реальной отдачи, рождая в душах чувство горечи и отвергнутости государством.
Таким образом, честь и славу России добывают писатели, создающие коммерчески невыгодные, но глубокие и содержательные произведения, а гонорарные и премиальные плоды пожинают сочинители бессмысленных романов-однодневок, и восстановить социальную справедливость путём директивных указаний издателям, заставив их выпускать коммерчески невыгодную литературу, сегодня невозможно. Культивируя данную ситуацию, государство само растит себе оппонентов из числа наиболее талантливых представителей интеллигенции, что не может не привести в итоге к социальным конфликтам, подрывающим международный авторитет страны и её внутреннее спокойствие.
А вот в США и ряде стран Запада с высоким уровнем демократии этот вопрос решён уже давно и просто. Там, на государственном уровне, в рамках социальных программ, касающихся образования, учреждена должность «ПИСАТЕЛЬ ПРИ УНИВЕРСИТЕТЕ», благодаря чему практически в каждом высшем учебном заведении оказалось возможным открыть профессорскую ставку, взяв на неё писателя, ведущего со студентами факультативно-семинарские занятия по литературному мастерству и истории литературы. С одной стороны, это обеспечило десятки поэтов, критиков и прозаиков гарантированным профессорским заработком, дав им возможность достойного существования и создав условия для творчества, а с другой — позволило поднять интеллектуальный уровень молодёжи, приобщив её к литературному творчеству и пониманию литературного процесса.
Опираясь на опыт США и других демократических стран Запада, секретариат Правления Союза писателей России входит в Правительство Российской Федерации с предложением учредить в рамках социальных программ по образованию для каждого из существующих вузов страны должность «ПИСАТЕЛЬ ПРИ УНИВЕРСИТЕТЕ», обеспечив её профессорской ставкой из средств Министерства образования РФ и поручив Союзу писателей России (через его областные и региональные отделения) подбор высокопрофессиональных кадров из числа лучших писателей России . Благодаря принятию данного решения, несколько тысяч писателей Российской Федерации смогут получить достойную работу и, таким образом, если и не уравнять себя по уровню материальной жизни с успешными коммерческими авторами, то хотя бы немного сгладить социальный разрыв между творцами серьёзной литературы и сочинителями развлекательных и прикладных поделок.
Считаем, что на фоне 15-летнего отсутствия Закона о творческих союзах и Закона о статусе творческого работника принятие решения об учреждении в вузах страны должности «ПИСАТЕЛЬ ПРИ УНИВЕРСИТЕТЕ» будет иметь поистине судьбоносное значение, свидетельствующее не о декларативной, а о реальной заботе государства о своих писателях. И мы уверены, что писатели сумеют ответить на такую заботу высокохудожественными произведениями, направленными на стабилизацию российского общества».
Думаю, если бы Правительство Российской Федерации действительно реализовало бы это предложение, то большинство писателей России получили бы возможность выйти из бедности и получать постоянную зарплату. Вот только услышат ли когда-нибудь в Кремле наши голоса? Я в этом как-то очень сомневаюсь… Так что надо искать какие-то собственные пути выживания. Если они, конечно, ещё имеются.
Ну, например. Если исходить из тех перемен, которые происходят сегодня во всех сферах управления российской экономикой, то было бы, наверное, нелишне проанализировать пути и формы возможного обновления деятельности Союза писателей России с позиций современного менеджмента. То есть посмотреть, соответствуют ли структура и организационно-творческие методы (или, как теперь говорят: технологии) этой творческой организации уровню и запросам третьего тысячелетия; просчитать, каким образом Союз писателей мог бы использовать свой раскрученный в течение 70 лет бренд, и чем его члены могли бы заниматься с максимальной ВЫГОДОЙ ДЛЯ СЕБЯ и с очевидной всем ПОЛЬЗОЙ ДЛЯ ОБЩЕСТВА. При этом не просто дать какие-то рекомендательные советы общего характера, но буквально расписать перечень конкретных рекомендаций, типа того, что, мол, Союзу писателей необходимо срочно переакцентировать характер своей деятельности с проведения бесплатных мероприятий типа всевозможных литературных встреч, обсуждений новых книг или организации тематических чтений, и немедленно начать делать следующее:
— создать в своей структуре мощную рекламную службу;
— организовать отдел копирайтеров;
— отдел спичрайтеров;
— службу PR-консалтинга;
— группу сочинителей стихотворных поздравлений;
— лабораторию стилистики и литературного редактирования;
— бюро составления пресс-релизов;
— отдел разработки политтехнологий;
— несколько цехов поэтов-текстовиков, специализирующихся на эстрадных песнях, мюзиклах и иных разновидностях шоу-искусства;
— несколько цехов прозаиков-текстовиков со специализацией на написании диалогов, сценариев телевизионных передач, клипов и прочего;
— а также другие подразделения мастеров слова, готовых работать на удовлетворение ВОСТРЕБОВАННЫХ временем и НЕОБХОДИМЫХ потребителям литературных услуг.
Подобная реструктуризация СП привела бы, как минимум, к следующим положительным результатам:
а) Союз писателей получил бы реальные источники существования и обрёл бы финансовую независимость, дающую ему возможность не только отказываться от получения некоторых премий с «сомнительной» репутацией, но и самим учреждать подкреплённые весомыми суммами авторитетные литературные награды, поднимающие его имидж в стране и за её пределами;
б) Союз писателей превратился бы в реально полезную и нужную обществу организацию, несущую людям, помимо довольно-таки условного эстетического удовольствия, ещё и конкретную пользу;
в) вместе с ростом финансовой прибыли Союз писателей получил бы возможность для более масштабной издательской деятельности, озвучивая через выпускаемые книги и журналы свои идейные, политические и художественно-эстетические позиции;
г) участие писателей-профессионалов в составлении рекламных текстов и создании слоганов, написании всевозможных пресс-релизов, тезисов выступлений, политических платформ и законов, а также текстов эстрадных песен, мюзиклов и телевизионных передач эффективно бы работало на повышение значительно упавшего культурного уровня россиян и воспитание высокого художественного вкуса у населения;
д) в силу своей необходимости обществу, Союз писателей значительно бы увеличивал и свой «вес» в политической жизни страны, а также своё влияние на принятие жизненно важных решений;
е) писатели смогли бы повысить свой материальный уровень, обрели бы уверенность в завтрашнем дне и более достойные возможность для творчества;
ё) молодые авторы увидели бы, что литературный труд в стране является востребованным, пишущий человек — обеспеченным и уважаемым, а Союз писателей — это не маргинальная общественная организация, доживающая свои дни на задворках национальной культуры, а авторитетная, эффективная и высокорентабельная творческая структура, активно участвующая во всех современных процессах и оказывающая заметное влияние на развитие общества...
Самое главное, что для достижения всего этого Союз писателей не надо было бы даже превращать в подобие гигантской борзописочной фабрики с корпящими за своими столами спичрайтерами, копирайторами и поэтами-текстовиками. Для того чтобы активизировать почти семь тысяч творчески полноценных членов Союза писателей России, нужно было бы просто инвестировать в это литературное производство некую сумму, достаточную для обеспечения компьютерами уж если не каждого из писателей по отдельности, то хотя бы (для начала) девяти десятков областных и региональных организаций, в которых они состоят. Посредством электронной почты через эти организации осуществлялась бы рассылка заказов специалистам и получение готовой работы, проводились бы «производственные совещания», «летучки» и «общие собрания». Таким образом, правление Союза писателей России выполняло бы функцию штаба, совмещающего в себе дирекцию и диспетчерскую службу. Оно бы определяло стратегию и тактику развития СП на ближайшее время и на отдалённое будущее, осуществляло контакты с политической и экономической элитой, юридическую защиту Союза и его членов, заключение договоров и контрактов с заказчиками, распределение заказов по исполнителям, сбор прибыли и финансирование собственной издательской деятельности, выпуск писательских газет и журналов, благотворительную деятельность, проводило бы презентацию новых книг, церемонии вручения премий и грантов, литературные вечера и творческие фестивали, а также занималось бы другой организационно-творческой работой.
Всё это, каким бы фантастическим или сказочным оно на первый взгляд ни казалось, представляется, в принципе, вполне осуществимым, вот только для реализации данного замысла надо произвести одну весьма болевую операцию, называющуюся «полная реструктуризация существующего Союза писателей». То есть — необходимо фактически полностью разрушить существующий ныне Союз, а на его месте создать абсолютно новую в качественном отношении организацию, увенчанную семидесятилетним брендом «СП России». Теоретически всё это кажется делом если уж и не то чтобы простым и лёгким, то, по крайней мере, вполне осуществимым, вот только очень уж всё это напоминает сюжет романа Стивена Кинга «Кладбище домашних животных», в котором до безумия любивший своего маленького сына отец, будучи не в силах перенести его гибели под колёсами автомобиля, относит мёртвое тельце мальчика на старое индейское кладбище, где совершает над ним некий магический ритуал оживления. И на следующий день мальчик действительно возвращается в дом живым, только вот радости это никому из домашних не приносит. Потому что после того, как малыш побывал в мире мёртвых, он превратился в бессердечного и бездушного монстра, хладнокровно убивающего своих близких.
Не произойдёт ли чего-то подобного в результате такого вот «маркетингового оживления» и с Союзом писателей? «Тело»-то он, может, ещё и оживит, а вот свою живую душу при этом — потеряет...

* * *

...На днях ходил в располагающуюся неподалёку от моего дома школу на встречу с педагогами. Почитал им стихи, рассказал о делах в Союзе писателей России, поговорили о состоянии всей сегодняшней литературы, и, анализируя их пожелания, я вывел эдакий совокупно-виртуальный образ современного российского писателя, каким бы они его хотели видеть. Оказывается, для того чтобы быть кумиром у сегодняшних читателей, по их мнению, надо:
а) чтобы писатель был красивым, как Владимир Сорокин;
б) чтобы он писал глубоко, как Валентин Распутин;
в) чтобы его книги читались легко, как детективы Дарьи Донцовой.

Вот те три кита, которые хочет видеть в основе сегодняшней русской литературы современный читатель. Не удовлетворять им — значит, углублять пропасть между писателем и адресатом его произведений. Но в чём тогда смысл существования литературы?..



P.S.

ИЗ ОПЫТА РЕШЕНИЯ «ПИСАТЕЛЬСКОЙ ПРОБЛЕМЫ» В ДРУГИХ СТРАНАХ:

В Сирии писательскому союзу отдана многоэтажная гостиница, два первых этажа которой заняты под служебные офисы писательской организации, а за счёт получения доходов от эксплуатации остальных этажей решаются все финансовые проблемы творческой жизни — издания книг, оказания материальной помощи, проведения международных литературных форумов и тому подобные задачи.
В Румынии принят Закон об обязательном пятипроцентном отчислении от стоимости всей ввозимой в страну и производящейся внутри неё копировально-множительной и печатающей техники (полиграфических машин, ризографов, принтеров, сканеров, пишущих машинок, факсов и т.п. оборудования), которые поступают на счёт румынского Литературного фонда, давая возможность писателям издавать свои журналы (сегодня в Румынии издаётся 12 еженедельных литературных журналов!), выплачивать стипендии, гранты, премии и доплаты к пенсиям, а также решать различные издательские и организационно-творческие проблемы.
В США специально для поддержки творческих людей учреждена должность «писатель при университете», благодаря которой американские мастера слова получают профессорские оклады и ведут за это во всех учебных заведениях Америки факультативные уроки по истории словесности, литературные студии и мастер-классы. С одной стороны — это обеспечивает достойное материальное существование самим писателям, освобождая их от необходимости зарабатывать деньги литературной подёнщиной, с другой — помогает сохранить высокий культурный уровень нации и вырастить новые писательские кадры.
(ПРИМЕЧАНИЕ: На сегодняшний день в Российской Федерации 620 государственных и 320 негосударственных вузов, огромное количество техникумов и других учебных заведений, куда может быть трудоустроена довольно большая часть писательской гильдии. Это даст следующее. Во-первых, писатели, наконец-то, обретут прочную материальную основу для жизни, перестанут быть вечными оппозиционерами к государству и смогут спокойно заниматься своим творчеством, создавая высокохудожественные произведения, воспитывающие в людях державный дух и уважение к власти. А, во-вторых, создание практически в каждом учебном заведении страны кабинета углублённого изучения русской или мировой литературы, литературного мастер-класса или студии литературного творчества если и не наполнит страну тысячами новых Пушкиных и Пастернаков, то, по крайней мере, значительно увеличит в ней количество литературно грамотных, высококультурных людей, в совершенстве владеющих русским языком, что сегодня, когда матерщина заполнила собой уже не только улицы наших городов, но также общественный транспорт, сценические и эстрадные подмостки и даже экраны телевизоров, является одной из первостепенных задач для восстановления морального облика гражданина России.)
В КНДР и Китае писательские союзы находятся на бюджете государства — так, как это было в нашей стране во времена существования Советского Союза.

……………………………………………………………………………

Есть примеры позитивного решения данной проблемы и внутри нашей державы. К примеру, в ряде национальных республик РФ власти за счёт бюджета издают своим писателям книги, выплачивают всевозможные стипендии, гранты и добавки к пенсиям, а кое-где (к примеру, в Башкортостане) даже строят для них жилые дома. Подобное отношение к мастерам слова характерно также и для ряда российских губернаторов. Так, например, буквально на днях стало известно о том, что губернатор Санкт-Петербурга Валентина Ивановна Матвиенко подарила своим писателям новое здание в центре города на Звенигородской улице. Перед этим в нём провели капитальный ремонт, подготовили конференц-зал, залы для библиотеки, для работы творческих секций и даже для музыкальной гостиной, куда, по словам Валентины Ивановны, вскоре будет доставлен белый рояль. Но, самое главное, губернатор Санкт-Петербурга пообещала освободить писателей от такой «головной боли», как платежи за коммунальные услуги. Обеспечение деятельности двух имеющихся в Санкт-Петербурге союзов писателей будет отныне целиком лежать на Комитете по печати, а писатели будут только создавать литературные произведения и нести своё творчество в массы…
Есть и другие формы сотрудничества государства с творческими людьми, их наработано немало, надо только захотеть решить эту проблему. А она есть, и она заключается не только в собственности на занимаемые писателями помещения.
Ну, каково, скажите, к примеру, писателям читать информацию о том, что спортсменам-олимпийцам заплатили по 100 000 долларов, а после этого ещё и лично сам Президент страны вручил им ключи от новёхоньких иномарок?! Безусловно, они поднимают своими рекордами честь России на международных спортивных соревнованиях и приумножают её славу в мире, но разве писатели своими произведениями — эту честь не поднимают? Разве они своими произведениями не создают славу Отечеству? (В Древней Греции, кстати, поэты участвовали в Олимпиадах наравне со спортсменами, получая за это звание «олимпионик» и ТАКИЕ ЖЕ, КАК И СПОРТСМЕНЫ, вознаграждения и почести!) Честно говоря, мир-то как раз и знает Россию, главным образом, ПО ЕЁ ВЕЛИКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ, А НЕ ПО ПРЫЖКАМ В ВЫСОТУ ИЛИ В ДЛИНУ! Так чем же тогда, если говорить объективно, являются эти сотни тысяч долларов и подаренные мастерам спорта автомашины, если не свидетельством откровенной (и даже какой-то чуть ли не демонстративной) ДИСКРИМИНАЦИИ по отношению к мастерам пера? Разве что только — проявляемой не по половому, религиозному или расовому признаку, а, так сказать, — по профессиональному. Штангисту — сто тысяч долларов, а писателю — восемь тысяч рублей (это мой заработок на должности секретаря Правления Союза писателей России, которая в советское время приравнивалась к посту замминистра…).

Мне очень хочется, чтобы российская власть, наконец-то, УВИДЕЛА эту имеющую место социальную несправедливость и нашли возможность для её искоренения и восстановления условий для достойной жизни и работы российских мастеров слова. Писатели — это ведь отнюдь не редкие одиночки в обществе (в одном только Союзе писателей России значится сегодня порядка семи тысяч членов!), и все эти мастера прозы, поэзии, критики, публицистики и художественного перевода должны работать НА ГОСУДАРСТВО, а не ПРОТИВ НЕГО, то есть — ПОМОГАТЬ ВЛАСТИ, а не БЫТЬ К НЕЙ В ОППОЗИЦИИ. Не побоюсь сказать от имени большинства моих коллег по Союзу: писатели — не хотят быть в оппозиции, но их туда просто-таки насильственно загоняют тем отношением к ним и писательскому делу, которое сложилось на сегодняшний день в России. Но стоит только власти суметь (а, главное — захотеть!) найти достойное решение этого вопроса, и большинство российских писателей с удовольствием будет работать с ней ВМЕСТЕ, рука об руку, в одном направлении, делая нашу страну сильной, гордой, высококультурной и, что самое важное — счастливой. Я думаю, Россия этого давно заслужила. Включая и её писателей…

Николай ПЕРЕЯСЛОВ,
секретарь Правления Союза писателей России,
критик, прозаик, поэт, переводчик, журналист.