Владимир РУДОВ

Для днепропетровских любителей поэзии, в том числе для автора этих строк, их имена всегда стояли рядом. Игорь Пуппо и Михаил Селезнев жили и творили в одно и то же время, оба были знаковыми фигурами в своем деле, практически одновременно ушли из жизни.

Первым покинул этот мир Игорь Петрович. Хотя новость и не относилась к разряду неожиданных (поэт был в преклонном возрасте, здоровье, соответственно, оставляло желать лучшего), в нее не хотелось верить. Пока Игорь Пуппо был жив, сохранялся мостик между мной, нынешним, и юностью, порой моего вхождения в литературу. И вот этого мостика не стало.

Если кто и не знал точного адреса ушедшего из жизни поэта, косвенным образом навести на цель могли многочисленные прохожие в районе парка Шевченко с четным количеством тюльпанов или гвоздик в руках. А уж в искомом дворе таких людей было великое множество. Практически в полном составе присутствовал литературный бомонд Днепропетровска во главе с руководителем писательской организации. Хотя и не первыми лицами, была представлена редакция городской газеты, в которой поэт проработал много лет. Основную же массу пришедших проститься с одним из мэтров поэтического цеха Днепропетровска составляли литстудийцы, в разное время постигавшие под его руководством премудрости литературного творчества.

В фантастически далеких шестидесятых прошлого века автор этих строк некоторое время посещал литературную студию при Дворце студентов, которую возглавлял Игорь Пуппо. Сюда приходили Лидия Северцева, Семен Заславский, Александр Ратнер, другие тогда еще молодые люди, состоявшиеся впоследствии как поэты, во многом благодаря руководителю студии. Как сегодня помню, с какой теплотой Игорь Петрович относился к подопечным, не только умело наставляя их, но и в качестве сотрудника молодежной газеты помогая публиковать начинающим поэтам свои опусы. Нет нужды объяснять, что значила для молодых такая поддержка. Потом была литстудия имени Владимира Замулаева при заводе Карла Либкнехта, другие объединения любителей словесности, которые отечески окормлял Игорь Петрович.

Чтобы так умело наставлять молодых, нужно самому быть достойным литератором. Стихи Игоря Пуппо публиковались во всесоюзных и республиканских изданиях, частыми гостями они были на страницах «Прапора юності», а затем «Днепра вечернего», где Игорь Петрович работал с момента возобновления выхода газеты. Тематика стихов Пуппо была самой разнообразной. Родившись в Донбассе, он основную часть жизни провел в Днепропетровске, которому посвятил многие стихи и песни («Слово о родном городе», «Ти – любов і колиска, ти – мрії мої», «Живи, мой град» и другие). В них находили отражение день минувший и нынешний города, его трагические и светлые периоды. Меня, как патриота своего поселка, например, подкупило стихотворение о Новых Кайдаках, которые поэт назвал… «бессмертьем наших дней». Много путешествуя по городам и весям нашей бывшей общей Родины, побывав за границей, Игорь Пуппо запечатлевал увиденное в стихах, одинаково добротных и эмоциональных. Последнее качество послужило одной из причин того, что Пуппо называли «комсомольским» поэтом. Как когда-то Михаила Светлова и Александра Безыменского, и такое сравнение много значило. С нетерпением ожидали читатели сатирических стихов поэта, фельетонов в стихах и в прозе. Но Пуппо был и тонким, чутким лириком.

Как пусто в доме!.. В доме тишина.

Как зябко в сердце… В сердце тихо-тихо.

И облаками, словно нервным тиком,

В ночном окне луна искажена.

А вот из другого стихотворения:

О повторись, как песнь, в душе звуча,

Прикосновенье легкое плеча,−

К чему слова там, где бессильно слово…

Два вешних сердца, бьющиеся в такт!..

…Придет весна – все повторится снова,

Все повторится снова, но не так.

За свою творческую жизнь Игорь Пуппо выпустил тринадцать книг. Последнюю из них, «Мы живые над Днепром и над веками», вобравшую лучшее из написанного им о Великой Отечественной войне, могли получить бесплатно все пришедшие проститься с поэтом.

Причастностью Пуппо к газете (он заведовал в «Днепре вечернем» отделом литературы и искусства) в числе других широко пользовался автор этих строк. Первое мое стихотворение, как и десятки последующих, были опубликованы с подачи Игоря Петровича. И кто знает, будь на его месте другой, смог бы я получить столько благодарных читательских откликов, в свою очередь подвигавших меня на дальнейшее творчество. Вот почему проститься с Игорем Петровичем я посчитал своим долгом…

На похоронах я встретил другого близкого мне поэта – Михаила Селезнева. Как оказалось, в последний раз. Если Игорь Петрович подкупил меня стихотворением о моем родном поселке, то Михаил Сергеевич был плоть от плоти кайдатчанином, как говорят, свой в доску. Живя по соседству, он учился в нашей 72-й школе, со двора которой в августе сорок первого добровольцем ушел на фронт.

Военная тема станет определяющей в творчестве Михаила Селезнева. Он участвовал в боях под Старой Руссой, на Курской дуге, форсировал Десну, Днепр, Буг, Днестр, Прут. После одного из боевых эпизодов родились первые поэтические строки, за которыми последовали другие, сложившиеся в итоге в развернутое полотно фронтовой жизни. Именно Михаилу Селезневу принадлежат ставшие классическими строки:

От огневой до огневой

Шагал солдат и верил свято,

Что вся Отчизна без него

Слабей на одного солдата.

Не менее известны строки:

Две квартиры у солдата было −

Окоп и… могила.

И этот ряд можно продолжать.

Красной линией в творчестве Михаила Селезнева проходила тема верности бывшим одноклассникам, с которыми уходил на войну, родной школе. Юра Родькин, Сима Розенблат, Иван Сидненко – эти имена павших друзей благодаря перу поэта стали известны сотням и тысячам людей, а 72-ю он прославил во многих стихах, повести «Однокашники». И сегодня в школе на видном месте висит текст гимна, написанного ее легендарным выпускником. За время многолетней творческой деятельности Михаила Селезнева увидели свет более двадцати книг его стихов и повестей, романов, очерков. О значении, которое Михаил Селезнев придавал поэзии, лучше всего скажут строки из его посвящения Пабло Неруде:

Стихи живут без покровительств…

И люди, жаждущие света,

определяют лик правительств

по отношенью к ним поэта.

Признанием заслуг Михаила Селезнева стало присуждение ему литературных премий имени Ушакова и «АИСТ», многих других наград.

Во время нашей встречи выглядел Михаил Сергеевич, хотя ему и было далеко за восемьдесят, бодро. В кратком разговоре я высказал свое восхищение его стихами. Селезнев попросил сообщить ему новый телефон нашей общей знакомой – 72-й школы. Что я в ближайшие два-три дня и сделал. А еще через несколько дней, развернув местную газету, замер от неожиданности: в ней сообщалось о смерти ветерана войны и труда поэта Михаила Селезнева.

Похоронили Михаила Сергеевича на Сурско-Литовском, где чуть раньше нашел упокоение Игорь Пуппо. Так и лежат они рядом, как когда-то шли по жизни. Два замечательных поэта, два земляка.