Владимир СПЕКТОР

о книге стихотворений Любови ТОМСКОЙ

На литературном фестивале «Славянские традиции» стихи обаятельной и ироничной Любови Томской из Днепра, который был тогда Днепропетровском, привлекли внимание и участников, и членов жюри. Один из них отметил, что это – один из лучших образцов женской поэзии, искренной, изящной, чувственной. Хорошо ли это, - тогда спросили его. На что ответ был: «Конечно, хорошо». Женская поэзия – это особый мир. Мир изысканно одухотворенный, где есть место радости и печали, но нет – равнодушию. О чем чаще всего говорит женщина в своих стихах? Конечно, о том, что ей близко, что составляет сущность её жизни: о любви. Как сказала Полина Барскова, «женская поэзия — непредсказумо переменяет гнев на милость, горе на ликование — плачет и cмеётся практически одновременно. Она знает только сейчас. Она никому не завидует. Она — тёплая». Действительно, поэзия Любови Томской – тёплая и трепетная, она всегда – о главном. О жизни и любви, о правде и справедливости, о чести и бесчестии. Впрочем, убедитесь сами:

Звоните на седьмое небо! Отныне обитаю там.

А, впрочем, было бы нелепо оттуда подходить к звонкам.

Ты прикрываешь ложью правду, Я обнажаю правдой ложь.

Но в этой схватке будешь прав ты. Коль боль свидетелем возьмёшь.

А я в безудержной обиде поставлю гордость у ворот,

И буду горько ненавидеть, пока любовь во мне живёт.

Растворилась соль прощанья в тишине, где жребий кинут…

Не убей меня молчаньем, ведь оно как выстрел в спину.

Никто, никто не знает, что ждёт нас там, вдали.

Плывут и словно тают в закате корабли...

Но вычерчен рассветом манящий сердце путь,

Чтоб в неизвестность эту хотелось нам шагнуть.

Свет становится тенью. Встреча сеет разлуку.

Мы плывем по теченью, а теченье – по кругу.

Мы так искренно верим в то, что кажется нам –

В нарисованный берег и придуманный храм...

Ни постичь, ни измерить скрытой силы огня.

Разреши мне поверить в то, что любишь меня.

Все менялось, как в калейдоскопе: Был пейзаж, и вдруг бредут стада.

У природы не бывает копий: Если, что уходит, – навсегда…

Ты растворился в темноте устало спящего квартала,

А я с немым вопросом «где?» твой взгляд беспомощно искала...

Я усмиряла в сердце крик, машина развернулась круто...

И путь из тупика в тупик казался жизненным маршрутом...

Я не зря так обильно процитировал стихи Любови Томской. Уверен, что они говорят за себя лучше, чем любое, самое глубокомысленное литературоведческое исследование. Стихи трогательные и мудрые в своей открытости, афористичные и задумчивые, честные и пронзительные. Честные… Они такие и тогда, когда автор пишет не о любовных переживаниях, но и о том, что происходит вокруг неё – в мире, стране, в обществе. Она говорит о том, что знает, в чём уверена, резко реагируя на неправду, потерю исторической памяти, на попытки опорочить то, чем ещё вчера гордились.

Мы правду знаем не из книжек и не из шоу откровений,

Где представленьем цели движут, – мы просто жили в это время,

Которое сейчас поносят, чтоб напрочь вытравить сомненья,

А мы другую правду носим – мы просто жили в это время.

Хорошо и убедительно – «мы просто жили в это время». И больше ничего не нужно. У каждого есть право думать, помнить, осмысливать события, переживать, делать свой выбор, писать об этом искренне, от души, от сердца. Хотя, многие предпочитают забывать и бездумно соглашаться с туманящим рассудок обманом. Томская помнит и не скрывает этого. В этом – ещё одно достоинство её поэзии, которая внезапно выходит за рамки любовной лирики и поднимается до публицистических, патриотических высот.

Не стервятники мы, не вороны – но уже не сдержать накала.

Мы сегодня – по разные стороны, только я бы в тебя не стреляла.

Мы – заложники чувства всесильного, мы – несчастной страны патриоты,

Разделённые генолинией – безнадёжными «за» и «против».

И потому, на мой взгляд, рассуждения о том, какие же стихи у Любови Томской – женские или общечеловеческие, не определяют смысла её творчества. Потому что, это, прежде всего, Поэзия, разнообразная и многогранная, лёгкая и глубокая, правдивая и лукавая, серьёзная и игриво-ироничная. А другой она и быть не может. Она такой была всегда, и мы это знаем. «Мы просто жили в это время».

Владимир Спектор