«Так! У серебра есть источная жила,
и у золота место, где его плавят.
Откуда же исходит премудрость?
и где место разума?
Документально-исторический очерк повествует о трагической судьбе студента П.С. Высочина, о его нравственном становлении и поисках справедливости в период коллективизации на селе 1930 годах ХХ века.
Когда я шел среди выжженной степи, меня охватила радость, свернув с тропинки, так утоптанной шахтёрскими сапогами, что, казалось, она звенела под палящими лучами солнца, вдруг наткнулся на полыхающую жизнестойкой листвой берёзу. Нарядная, вихрастая, укрытая тенью заброшенного террикона, она красовалась в окружении небесно-голубых бессмертников. Я смотрел на неё с замиранием сердца. Сочетание голубых бессмертников с белизной её стана и пышной зелёной кроной вызвали чувство восторга и гордости за её волю к жизни перед иссушающим солнцем.
Я ощутил, как моё тело стало наливаться силой её кроны, как во мне укрепился дух, а вся тяжесть ушла из тела. И я уже не чувствовал жары. До слуха дошли многозвучные оттенки лепета её листьев.
Самой древней, надёжной и знающей меру является природа. Она создавала и развивала жизнь на протяжении миллионов лет, прежде чем её поздний отпрыск (человек разумный) – придумал и изготовил свою природоведческую технику. К «благоговению перед жизнью» относится стремление избежать насилия в отношении природы. «Чего природа не хочет открыть сознанию к тому вынудить её невозможно» (Гете). «На насильственные вопросы даются жалкие ответы» (йог. Фон Мюллер). Основное отношение к природе – это отношение между матерью и ребенком. Ребенок воспринимает все точно, быстро и эффективно, принимает это как само собой разумеющееся и следует указаниям без церемоний. Ребенку требуется столько времени для выздоровления, сколько взрослому требуется заметить своё недомогание. Взрослые «слышат» природу намного хуже. «Понимание природы само собой к взрослым не приходит, им надо объяснить» (Экзюпери).
Примерно такое же чувство я испытал уже в зрелом возрасте, когда в девяностые перестроечные годы конца двадцатого столетия неожиданно встретил девяностолетнюю Клавдию Ананьевну Давыдову.
Сухонькая, с живыми мудрыми глазами и морщинистым загорелым лицом, она, продравшись сквозь дебри столетия, только затем и уцелела, чтобы донести до потомков хоть частицу того главного, о чём давно уже забыла равнодушная общественность. Силится Клавдия Ананьевна вспомнить всю свою трудовую жизнь, которая началась с первых месяцев открытия фабрики, но упирается память, отсеивает мелочное и проходящее, сосредотачивается на главном.
А зачем это вам нужно? – спросила она и вопросительно сощурясь. – Разве моя жизнь кого-нибудь интересует? Ничего в ней нет героического. Напишете, да не признают вашу работу. Вы лучше пойдите к горисполкому, увидите, как разваливается Советский Союз, там сидит народ голодный, он даст Вам настоящую тему. Почитайте его требование. Они там все за справедливость стоят. Если и вы будете за правду бороться, кто-нибудь из людей и вас похвалит. А я, что!.. С двадцать второго по шестьдесят первый проишачила на одном месте и почти на самом трудном участке сменным мастером, а пенсии, по сегодняшним меркам, на килограмм колбасы только и заработала.
Знаете, каждый день до двенадцати часов ночи – на производстве. Пока не проверишь цех, не сдашь его под охрану, о доме и думать нечего.
По радио депутаты выступают, вроде образованные, видные люди, а так нетактично ведут – прошлое страны охаивают. Тогда хоть и тяжело приходилось, но обиды такой не было. А сейчас, что – грабёж! Почему никто не возьмётся и не наведёт порядок?
- Трудно, ответил я. – Ведь наше мышление взялись наново перестраивать. Взялись, да не с того конца. Кругом безработица, и никто пальцем не пошевелит, чтобы людям работу дать
Мы живем в таком мире, где политики, шаманы СМИ, экономисты и, увы, даже некоторые поздно расцветшие либеральные богословы делают вид, что с человечеством и с миром в принципе всё в порядке.
Я вырос в те времена, когда во всех сферах отказались от цензуры. Нам говорили, что есть только одна неприемлемая вещь – это сама цензура. Что бы ни захотел сказать или сделать человек, это в принципе хорошо, мы можем радоваться инстинктам, которые в себе открываем; люди не должны контролировать поведение других. Сегодня слово «контролировать» произносят с усмешкой и забота о контроле воспринимается, как моральное уродство, как будто бы главной нравственной нормой должно стать отсутствие контроля.
В городском саду не было такого, чтоб ломали лавочки. По скверам баки с питьевой водой стояли. А в фойе кинотеатров обязательно играл оркестр. Ударникам труда в виде поощрений на целый год билеты выдавали бесплатно.
Тогда и коммунисты были без бюрократического душка, потому как «чистили» их рабочие. Слушая Клавдию Ананьевну, я понимал, что она в чём-то идеализирует своё далёкое прошлое, и всё равно, если бы в большинстве своём те традиции не сохранились, разве сокрушалась бы она на сегодняшнюю свою плохую жизнь.
Когда человек стремится, во что бы то ни стало добиться своего, он перестаёт трезво оценивать воспринимать окружающее. Возникающие конфликты не разрешаются, а подавляются (игнорируются или забываются). Если сознание не «отключается» из-за сильной боли, то человека мучает головная боль, головокружения, чувство усталости и тошнота. Человек не хочет ничего слышать и видеть. Его самочувствие служит предлогом, чтобы уйти от действительности. Когда поступающая в мозг информация не полная и не точна, то нельзя ждать от организма адекватного действительности реагирования. Так человек не любит признавать свою вину в случившемся.
Но даже если человек сознательно пытается разобраться в своих недостатках, он не достиг бы успеха – мысли бы разбегались во все стороны или зацикливались на одной какой-то незначительной проблеме. Когда после периода упадка снова начинается душевный подъём, никто не хочет тратить время на «копание в оставшейся грязи». Человек предпочитает тратить время и энергию на осуществление новых идей, стремление к новым целям и радоваться своей «духовной удали». Старые разочарования меркнуть перед блеском новых иллюзий, а если что-то снова не получается, то человек всегда найдёт этому удобное объяснение.
Старушка опустила на стол худые руки, плечи утомлённо согнулись, как бы ожидая привычной тяжести. Где-то в глубине глаз мерцала укоренившаяся тоска.
- Ну а когда немцы пришли, - спросил я, что было?
- Когда немцы пришли, было так, как сейчас – ходила голодная.
- Вы вот писатель, я в молодости поэта знала. Зима. Холод собачий. Только новый 33-й год встретили. Я в наш фабричный магазин, партию новых пальто припёрла. Уже документы оформила. Сидим, лясы точим с продавщицей, как вдруг распахнулась дверь, и не вошёл – из-под земли вырос парень, худой, жёсткий весь, как терпуг. Метелица вокруг ног свивалась. Пальтишко куцое, изношенное, до того неприглядное, что и в тёплое зябко было бы на него глядеть. Вид задумчивый, а лицо красивое, огненное, так и глаза отбирает. Я замерла от неожиданности, а он:

- Добрый день, девочки! Можно пальто примерить?
- Примеряй, если есть чем расплачиваться, - сказала Аня.
- Есть. А если не хватит – поэзией расплачусь.
- Стихами сыт не будешь – монету государству давай!
- Государству как раз больше стихи требуются, твёрдо сказал он, - потому как поэзия – кормилица души человеческой.

Человек, не отличающий живую природу от неживой, обращается с живыми органами как с предметами. Основным для живой природы является то, что индивидуумы одного вида обязательно вступают в отношения друг с другом.
Живые организмы обладают особенностью общаться друг с другом, понимать друг друга и совместно действовать. С одной стороны, человек всегда субъективно связан с материальным миром. Из материальных элементов состоит организм человека, материальными являются носители наследственной информации, источником энергии для поддержания процессов жизнедеятельности является материальные структуры – белки, жиры, углеводы, после смерти тело разлагается на составляющие материальные элементы и т.д. С другой стороны человек может добровольно использовать своё материальное существование для духовного совершенствования (для достижения «внутреннего закона»). Бытие само укажет ему на необходимость следующего шага («смысл жизненного пути»), как только он будет готов к его пониманию. Это будет ответом на вопрос о смысле жизни.

Если основным в настоящее время является техногенное развитие общества, то духовное оттесняется на задний план. Ребёнок сначала развивается в материнском организме, а затем в семье. И именно эти два фактора оказывают определяющее значение на его физическое развитие и определяют его дальнейшую жизнь. Но свою судьбу человек определяет сам.

Если мы не хотим построить общество духовных евнухов, то должны прививать людям любовь к хорошему поэтическому слову. Аня подала ему пальто из самой грубой, дешевой шерсти. Кутаясь в него, он продекламировал:

Пам*мятаю вишнi доспiвали,
Наливались сонцем у саду,
На прощания ты мені сказала:
«Де – не будь, а я тебе знайду!...»

- Это я! Высочин Пётр Степанович, бывший красный партизан, ныне студент Донецкого Института Народного Образования (ныне Луганский педуниверситет).
- Он читал размашисто и свободно. Вот вы писатель – это литератор, значит, таких много, а поэт – редкость, опора или страх власти. Он может и наперёд предсказать чего хочешь, не хуже самого пророка. Постарайтесь поэтом стать.
Нагревшись в новом пальто, Высочин заговорил о бюрократизме. Бюрократизм – это есть загнивание зарплаты рабочим, барский подход к окружающим, когда руководитель относится к подчинённому, как хозяин, сказала Аня.
Машина госаппарата громадная, но и в ней есть винтики, которые заржавели и их надо менять, сказал поэт, и стал снимать новенькое пальто. Зачем вы его снимаете? - Пятёрки не хватает!
Не снимайте, пожалуйста, - Я одолжу Вам деньги. А когда разбогатеете - вернёте! Поэт в нерешительности смутился – доброта застала его врасплох. Быстро застегнул все пуговицы, сказал, что долг вернёт, и вышел. Он ушёл. А стихи продолжали звучать:

Народе мiй, ты згоден гнити вiчно
Унасоложуючi рай ошуканцям мудрячiм.
Коли ж тебе побачимо
Вже вирослим і зрячiм!?

В общем, там, где не руководят настоящие большевики – руководит классовый враг. Без борьбы классовое общество не может существовать.

Що я хочу? Чого менi треба?
О, мiй краю! Народе, - тебе!
Твоi муки приймаю на себе,
Твоiм болем проймаю себе!

Луч солнца, проникший сквозь окно с улицы, переломила наклонённая ветром яблоня. Старушка достала из комода белый ситцевый узелок протянула мне фотографии:
– Вот, я какая была, когда была подростком. А это я в тридцать третьем …. – Голос словно покрылся шелестом давних акаций. - В этом узелке увесистая тетрадка со стихами… Третий раз пришёл он ко мне усталый, весь почерневший, в запотелой рубахе. Тяжёлый, как вода в омуте. «Спрячь, пожалуйста, и сохрани, - сказал отчуждённым голосом». – Через тридцать – сорок лет за ней кто-то придёт, ему и отдашь. А раньше - никому, слышишь! – В душе у него что-то тронулось. Он безнадёжно сглотнул комок в горле. Поцеловал в губы и ушёл. А у меня от его поцелуя во всех куточках тела огонь вздрогнул. Будто сновидением всю накрыло.

Один цiлуночок у вii.
I стиснути в останнє руку.
I знов – один! I мрii… Мрii.
Життя – любов. Любов – це муки.

Больше я никогда его не видела. Потом газеты торочили, что в институте большая засоренность педагогического состава контрреволюционными элементами, а Высочин переродившийся тип, связался с ярыми оппортунистами и троцкистсми, стал крайним национал - анархистом и вообще - поэт-фантазёр, плёлся в хвосте чуждых Советской власти авторитетов.

Пришло время, и Андрей Медведенко сдул пыль с увесистого и печального Дела. Всего одна папка, а какая грустная судьба открывается – «Не человека – демона с огромной головой , переполненный умом и правдолюбием.»!
Пётр Степанович Высочин 1902 года рождения. Батрак. Уроженец села Михайловка Мелитопольского округа. Член ВКП(б). Рабочий Штерстроя. Студент ДИНО соцэкономического факультета литературно-лингвистического отделения (Сегодня называется Луганский педуниверситет). Шестнадцатилетним подростком в 1918 году вступил в партизанский отряд, который в 1919 году влился в 5-й Заднепровский полк. После гражданской войны был направлен комсомолом в червоное казачество на учёбу в совпартшколу в г. Мелитополь.
В 1928 году со своей семьёй выехал из села в Донбасс.
После победы революции контрреволюция в повальном своём большинстве никуда не делась – осталась в стране. Не растерялась – быстро «переобулась». Так как она была вся грамотная, а то и высокообразованная, сразу же заняла руководящие посты в молодой советской республике и, конечно, же, стала на непримиримую враждебную сторону. Такое положение вещей и создало ситуацию, в которой проблема стоит по-новому.

Некоторые философы и психологи пытаются доказать, что есть просто теневая сторона добра, это часть необходимого равновесия мира, так что нам следует воздерживаться от чрезмерного дуализма, от сильного противопоставления зла добру. Это прямо ведёт в философии Ницше, а затем, в том же направлении, к Гитлеру и Освенциму. Если ты стоишь вне добра и зла, где права грубая сила и где всё, что напоминает тебе о старых моральных ценностях - скажем, большая иудейская община – стоит на твоём пути препятствием, которое нужно уничтожить. Нам не нужно оглядываться на прошлое, чтобы это увидеть. Запад понимает – это опасная сила, на которую надо обратить внимание, но никто не спешить принимать в серьёз до того момента, когда уже поздно. Мы все знаем, что национальные долги многих беднейших стран земного шара – это чёрное пятно на совести мира, но политики, даже симпатичные, не желают принимать эту проблему всерьёз, поскольку в мире идёт своим чередом, и мы не желаем раскачивать лодку экономики. Мы хотим торговать и строить свою экономическую систему. «Возможность выбора» – это абсолютное благо для любого человека.
«Классовый враг, - звучало тогда с партийных трибун, особое внимание обратил на ВУЗы и интеллигенцию, но переменил свою тактику и действует неоткрыто, а тихой сапой. Целый ряд ВУЗов Украины оказались под влиянием контрреволюционных элементов. Они специально расставляют на руководящие места своих людей и принимаются за своё грязное дело. На идеологическом фронте довольно не легко разоблачаются их подходы и махинации…. Держатся партии и вредят партии, как можно больше, будучи на словах искренними…».
Сам феномен терроризма застаёт нас врасплох, поскольку мы привыкли думать, что все серьёзные разногласия можно разрешить за столом переговоров и удивляемся тому, что некоторые упорно этого не понимают и прибегают к более радикальным методам, чтобы заявить о своих желаниях. И наконец, мы снова и снова переживаем шок. То, что было обычным положением вещей для наших предков (так что заводили большие семьи, зная, что эпидемия может за несколько дней сделать семью вдвое меньше),
начисто изгнано из нашего сознания и присутствуют разве что в фильмах ужасов. Смерть изгнана из нашей общественной жизни, поскольку люди всё реже умирают дома в своих постелях. И она изгнана из нашего сознания, где столько места и энергии занимает бесконечный поиск сексуального удовольствия – и секс, разумеется, даёт возможность смеяться перед лицом смерти и заглушает неприятные мысли, которые возникают у нас, когда мы видим похороны или узнаём, сидя у себя дома, об очередном убийстве из выпуска последних новостей. Мы игнорируем неприятность, когда оно нас не касается, а получив от него удар в лицо, мы удивляемся.

Это коснулось и Луганского педагогического университета (ДИНО). Не случайно в конце 1932 г. в Луганске появился «маленький человек в роговых очках с бумажкой Наркомпроса о назначении - Цыкина Константин Павловича 1901 года рождения, член КП(б) У с 1919 г. Он сразу же произвёл на всех хорошее впечатление своей образованностью, культурностью и крайней активностью.
Исподволь, умело стал втягивать талантливую молодёжь в контрреволюционный омут, абсолютно игнорируя тот факт, что после успеха первой пятилетки молодая страна Советов получила тракторное, авиационное и химическое производство, распахала пустующие поля, подняла чёрную индустрию, производство электроэнергии и нефтяных продуктов с последнего места передвинулась в первые ряды. Незаинтересованный в хороших специалистах, он, сковывал линию самокритики, пачками исключал из института неугодных, как студентов, так и преподавателей. В новом учебном году было принято тысяча студентов, а к концу их осталось всего пятьсот – отчислялись в основном неугодные политике директора и бюро.
Цитаты Ленина Цыкин не дочитывал до конца, и у студентов складывалось обманчивое впечатление о социалистическом строе, убеждал, что чистка партии не нужна, надо сначала справиться с трудностями, а потом чистить, что слишком поспешно проводится операция по ликвидации кулаков. И т.д.
За непрочитанные лекции получал зарплату. В институте подделывались карточки, но он этого не замечал. Впоследствии вскрылись и факты самоснабжения и воровства продуктов питания.
В девяностые годы – в наше перестроечное время, это считалось «активной общественной деятельностью», а в 1933 году – вредительством.
Высочин жил с женой и двумя детьми в холодном, неотапливаемом общежитии, потому как в кочегарке котлы были кем-то испорчены. Спали на железных койках без матрацев при вопиющей антисанитарии, в среде клопов, вшей и грязи. Ребёнок простудился и умер.
Подстрекатели всё валили на партию, и он им верил.
«Оглянуться на путь, который прошла партия со дня её основания, и мне захотелось плакать, - скажет он на суде».

Поэт писал обличающие стихи о голодоморе и бюрократах, против кулацкого засилия на селе, искал выхода и не мог найти. Подсказала вторая чистка партии, предавшая суровому суду директора ДИНО Цыкина.
За серце туга придавила -
в бурьян посiяли жита!... -
возмущался поэт безхозяйственности на селе, а то и конкретному вредительству, как это делал исподтишка завхоз Яков Лукич в романе М.Шолохова «Поднятая целина».

Представьте себе, что тьма (зло) исчезло… .
Именно наши неясные представления о зле мешают нам вообразить, как должен выглядеть мир, из которого зло исчезло. Один из друзей моих насмешливый написал текст о мире, где ничего не происходит, потому что у людей исчезло стремление зарабатывать деньги и добиваться успеха в мире. Можем ли мы себе представить обетованное будущее более интересным?
Недостаточно будет просто представить себе мир без террористов и диктаторов, без коммунизма и коррупции. Это просто отражало бы тот дуализм, который был описан ранее. Или наоборот, с таким сомнительным успехом должен был представить себе мир без капитализма и эксплуатации бедных богатыми, без бомбардировщиков и мир без загрязнения окружающей среды и неоплатных долгов, которые сегодня имеют пол мира, - хотя, разумеется, сегодня миллионы людей включили бы всё это в свою картину мира, лишенного зла. Но здесь всегда есть опасность присутствия дуализма, отделяющего «нас» от «них», где «наш» образ жизни кажется «добрым», а «их» образ жизни – «злом». А это в итоге помогает нам не больше, чем онтологический дуализм, утверждающий, что мир пространства, времени и материи зол и что благим может быть только мир чисто духовный в котором невоплощённые духи восседают вне времени и пространства на облаках, играя на нематериальных арфах. К счастью, от нас этого и не требуется.

Принцевский Тимофей Фёдорович - зажимщик самокритики, пьяница, самоснабженец, расхититель государственных средств, вёл антипартийную работу среди студентов путём шуток, анекдотов и разного рода рассуждений на философские темы. Оказавшись под следствием, скажет следователю:
« Высочин – ходячий агитатор контрреволюции, неисправимый человек, явно настроенный против проводимой партией политики.
После того, как я и Дейнеко перешли в лагерь идеологов троцкизма, мы стали Высочина систематически приближать к себе и он стал разделять наши взгляды».

Из вышесказанного можно сделать вывод, что Цыбин сначала перековал мышление Принцевского и Дайнеко и втянул их в свои ряды, а потом все вместе они взялись и за студента Высочина и таких, как он. Они хвалили его стихи и сочувствовали его тяжёлому материальному положению, но помочь и не пытались – стрелки переводили на политику партии и правительства. Но как только запахло жареным – отреклись тут же.
Подобным образом, тщетной окажется и попытка вообразить мир, в котором просто действуют естественные процессы, благодаря которым жизнь людей постоянно становится лучше и лучше. Представить себе мир без зла невозможно, когда с помощью одного лишь человеческого усердия можно достичь утопического совершенства. Однако здесь очень важно понять, что эти ложные представления, связанные с дуализмом и верой в прогресс, в значительной степени определяют то, что делают люди в нашем мире и как они выстраивают свою жизнь.
Люди, которые верят в прогресс, смотрят на мир иначе. Мир становится всё лучше, но средства улучшения мира – это различные механизмы эволюции. Сегодня подобные аргументы используются для оправдания новой глобальной империи – империи капитализма, свободного от ограничений, который порождает необъятные международные долги. Это слишком легко порождает слухи о войнах и сами войны.
- Как же так!.. Неужели и в институте так поступают, как и в моём родном селе? – Думал бывший батрак. – Говорят на людях одно, а делают совсем другое.
Более нетерпимые к несправедливости студенты выражали протест к существующим порядкам. Колисниченко, например, вошёл в бюро парткома, бросил на стол билет, сказал:
«В такой партии я быть не хочу!» - и уехал работать на шахту.
Как бывший красный партизан, обладая огромной деятельной и творческой энергией и ненавидя двурушничество, Высочин не мог оставаться в стороне от происходящего, писал острые обличающие стихи. Ненависть к несправедливости кипела в его крови.
Дейнеко нашёптывал ему дерзкие подстрекательские мысли, которые поэт принимал за правду.

Рабская кровь чинопочитания дурманила головы бывшим батракам.
Сам поэт о себе так скажет: «… Плюнул на всё и решил стать обывателем. Но обыватель из меня не получается социально опасный. Я могу работать, если на меня влияют сила знаний и твёрдость партийного характера».
Когда мы, люди, совершаем акты идолопоклонства и поклоняемся тому, что мы каким-то образом отдаём другим существам и силам вселенной власть, влияние, владычество над нами, которыми на самом деле мы, должны обладать относительно их.

Когда ты поклоняешься идолу любого рода, ты каким-то образом отрекаешься от должной власти человека над миром и передаёшь её какой-то иной сущности, каковой бы она не была, пробуждая к жизни силу, враждебную творению, потому что, будучи частью переходящего мира, она обречена на распад и уничтожение и, если не соблюдать осторожность утащит тебя с собой.
Хлебный кризис 1927-28 гг. поставил под угрозу снабжение городов продуктами питания, планы экспорта и импорта и саму индустриализацию страны. Контролировать миллионы частных хозяйств было не под силу, да и абсурдно. Только централизованное руководство всеми отраслями экономики могло дать весомые плоды не просто выживания, но и уверенного шага к процветанию. Необходимо было преодолеть зависимость государства от единоличных крестьянских хозяйств, а значит нужен был рывок от старого индивидуального империалистического хозяйствования к новому - передовому коллективному.
Таким рывком и стала коллективизация.

Я не буду утверждать, как это сегодня делают модные современные приспособленцы - историки, доказывая каким губительным стал этот путь для народа и какие прекрасные порядочные, добрые хозяева – кулаки, а беднота, которая пахала на них с раннего утра до позднего вечера, за кусок чёрствого хлеба, преумножая их благосостояние – тунеядца и пьяницы, об этом за меня сказала вся прогрессивная русская литература от Радищева и заканчивая уже гениальным писателем Михаилом Шолоховым.
Нам сложно представить себе будущий мир из-за того, что нам всем привиты неверные представления. Нам надо представить себе не «небеса», как принято думать, но новое небо и новую землю, о которых говорит и Книга Откровения. В Библии мы не найдём картины будущего в виде мира развоплощенных духов на облаках или платонических «Островов блаженных», где праведники проводят день и ночь в философских разговорах. Будущее куда более телесно и реально, чем эти бледные образы. Откровения, хотя они и наполнены символами и метафорами, мы ясно видим, что эти символы и метафоры говорят о новом творении, о реальном мире, во всём напоминающем наш мир пространства, времени и материи, только этот новый мир превосходит наш: он величественнее, в нём больше новых возможностей, исцеления, роста, новой красоты.

Избрав стратегический путь, Советский Союз стал мировой державой, не только научив народы всех пятнадцати Советских Республик за мизерное короткое время читать и писать, но и свершил великие культурные и технические преобразования. Конечно, этот путь не устлан пышными букетами цветов – борьба, есть борьба. Судьба Петра Высочина – яркий тому пример. Народ был не просто необразованным, а дремучим и те, кто эксплуатировал их, этим успешно пользовались. Трудно было страну поднимать с колен, да и заниматься этим было почти некому. Председатели сельсоветов зачастую были кулаки или совсем неграмотная голытьба. И этим проходимцы с образованием на селе успешно пользовались.
Кулаки захватили в свои руки всё крестьянское хозяйство, требуя рабского повиновения, незнающее пределов своему самодурству и эксплуатации. Пётр Столыпин, считая их язвой сельской жизни, называл «мироедами», народ – находил слова покруче.
Психология так называемых «мироедов» после Октябрьской революции никак не изменилась, а, пожалуй, теряя под ногами почву, стала жёстче в силу своей озлобленности.
Чтобы вдумчивый читатель убедился в причинах, приведённых к большим трагическим жертвам и на ком лежит вина, я приведу ряд выдержек из подлинных протоколов городских и окружных партийных собраний Луганщины 1930-1931 годов.
Самая отправная точка такого размышления – это дела правительств, властителей и империй. Если действительно, как об этом сказал Иисус после воскресения, ему дана всякая власть на небе и на земле, христианин должен видеть во всех властителях предпоследнюю, но не последнюю инстанцию. Они ответственны перед ним, который умер, был воздвигнут и теперь призывает весь мир дать ему отчёт.
Это не значит, что человеческая власть дурна, сама по себе. Это не так. Бог создал прекрасный мир, и в Его замысел входило поручить заботу об этом мире человеку. И хотя человечество взбунтовалось, этот замысел не был отменён. Изменилась, разумеется, способность человека отвечать на этот взрыв. Бог желал, чтобы властители несли в мир Его мудрую и милостивую справедливость и не давали спуска злу.
Хочу привести пример, как кулаки разлагают работу по коллективизации и как зачастую за взятки наши работники им способствуют. В то время, когда на фактах доказываем выгодность коллектива перед индивидуальным хозяйством, наш председатель артели собрал шайку и пьянствовал с ней всю ночь.
Его выгнали с работы, а потом снова приняли. Таким образом, нельзя валить всю вину на артели – виноваты партийные и советские органы. Впустили кулаков в артель, они стали там руководить и понемногу свой инвентарь из артели…
… По Сабовской артели «Победа Труда» председателем был кулак, которого потом выгнали из артели. Завхоз тоже был кулак. Отсюда и были факты замазывания фактов и искривление нашей линии, а так же затирание бедноты. Это против Советской власти. Нужно шире развернуть критику и самокритику, тогда мы будем иметь определённый сдвиг в коллективизации.
Нужно пересмотреть шире критику руководящего состава сельсоветов, больше выдвигать женщин. Там, где избраны женщины бригадирами – работа стала давать положительные результаты.
В подавляющем большинстве слабо проводится политико-массовая работа среди батрачества и бедноты, а в особенности среди женщин батрачек и колхозниц.
Старого человека перестают интересовать многие вещи, занимающие главенствующее положение у более молодых. Их силы убывают. Молодые считают их уже мало на что годными – не будем говорить об этом. Каждый человек рано или поздно сам узнаёт простую истину – решающее значение имеет не физическая сила, а нравственная. По мере старения человека уменьшается его возможности по приспособлению к окружающим условиям. Манера поведения, которой раннее всегда было достаточно для решения жизненно важных проблем, оказывается недостаточной. Окружающий мир меняется всё быстрее, человек не успевает приспосабливаться к нему. Тут есть две возможности: или человек ведёт себя по-прежнему, цепляясь за уцелевшие островки своего старого мира, и пытается приспособить его действительность к своему образу жизни, тем самым всё больше удаляясь от действительности, или же он меняет свои представления и отношение к окружающему его миру. В этом и заключается, собственно, смысл переходного возраста (климактерического периода) и я думаю, что человек для такой перестройки действительно нужны годы. Это переключение с построения и прибавления на убывание, уменьшение и исчезновение, с познанием мира природы на познание духовного мира, с активного трудового и производственного мира на мир пассивный. Что же остаётся от той иллюзии, настойчиво создаваемой рекламой о беззаботной жизни на пенсии, ради которой человек упорно трудился и заблаговременно готовился все предшествующие годы?
Перед лицом столь сложной ситуации человек никогда не может удовлетвориться стандартными решениями, - ни идеалом правых, которые считают, что сильные властители должны управлять безмолвным и раболепным населением, ни идеалом левых, которые мечтают о революциях или даже об анархии. Перед ними в первую очередь стоит задача распространять справедливость и милосердие и следить за тем, чтобы самые слабые и ранимые получали необходимую заботу. И это, разумеется, бросает вызов всем корыстным мотивам, которые правят нынешним миром, с точки зрения которых «добро» и «зло» - это всего лишь то, что соответственно, служит или препятствует осуществлению их целей. Это относится и к финансовым системам, которые превратили целые страны в вечных должников, и к кастовым системам из-за которых десятки тысяч людей низшей касты живут в грязи и нищете. Поскольку на Западе считают некоторые вещи сами собой разумеющимся для всего мира, - и нам надо вспоминать, что первые христиане, как и их двоюродные братья иудеи, сравнительно мало интересовались тем, каким именно образом правители и властители пришли к власти. Их куда больше заботило то, что они делали, получив власть. Представление о том, что если правительство появлялось в результате законных выборов, все его действия на протяжении нескольких лет совершенно оправданы, - это пародия на ту свободу и мудрость, о которой мечтали.
… Я не такой и зубастый, но скажу прямо: середняки все недостающие товары получают на ровне с беднотой, зачастую и в большем размере. Это несправедливо. У нас и так парторганизации очень слабы. Партийцы в большинстве своём не понимают своих задач в колхозе. Кулаки и подкулачники дурачат тёмный народ. Назначили от бедноты групповода, а он нос задрал. Говорит: «Назовите меня кто я такой, так дам стакан водки». Его называют, бригадиром, и он даёт стакан водки.
Райколхозсоюз ничего не делает, занимается только бумажной волокитой, в колхоз не приезжает. Навязали нашему колхозу на зиму скот и предлагают кормить его пшеничной соломой. От этого корма телята передохнут. Райколхозсоюз совершенно не руководит колхозами. Нормы выработки не проводятся ни в одной артели. Работаем без всякой плановости. Пишут столько бумажек, что мы не успеваем даже читать и в этом их всё руководство. Кулаки не тараканы, чтобы залезть. Их принимают на работу, не обсуждая с беднотой, а их и на пушечный выстрел нельзя допускать к колхозу! … Сельчане стремятся убежать в город – там легче жить. И так далее.
(Думаю, что во время Хрущёвской оттепели всех, выше указанных преступников реабилитировали, как жертвы Сталинского режима). Таким образом, необходимость отделить злостный элемент от бедноты созрела. Стали создавать в районе родного села так называемые выселки, куда и переселяли всех неблагонадёжных.
Тех, кто из выселок приходил в родное село и мутил воду, а то и ночами занимался вредительством – высылали далеко за пределы. Конечно, я далёк от мысли, что выселки властями проводились честно. Во многом срабатывал человеческий фактор. Этим вопросом занимались уполномоченные городского аппарата и горсовета порой небрежно , примиренчески, а порой с умыслом: вместо кулаков выселяли середняков, маленьких детей без взрослых, нетрудоспособных стариков и т.д.
Постоянно слышим разговоры о «добре» и «зле» уголовного судопроизводства. Снова и снова при этом говорят или подразумевают, что некоторые люди просто «злы» и поэтому их надо держать взаперти как можно дольше. Противоположную позицию занимали либеральные мыслители прошлого поколения, которые полагали, что «зла» не существует или от него можно избавиться с помощью акта парламента или усовершенствования системы канализации. Не существует злых людей, говорили они, есть только люди, обманутые всем обществом, так что мы все в равной степени виноваты. Политический маятник качался этими двумя крайностями, между стремлением посадить как можно больше людей за решётку, не понимая, что так создаются настоящие университеты преступлений, - и стремлением взглянуть на проблему с другой точки зрения и сделать вид, что всё в целом прекрасно.
Одни люди фактически заявляют о том, что сила всегда права. А страны с крепкими военными и экономическими мышцами тем самым добивались права поступать так, как им хочется. С этой точки зрения обладание силой даёт божественную силу отправиться в любую часть света, вторгнуться в чужую страну и заставить её поступать так, как требует сильный.
Мы живём только благодаря окружающему нас живому миру, благодаря тому, что прерывается чья-то жизнь. Совокупная жизнь сильнее смерти и «остаётся всё равно единой, даже если её разделить до основания. После своей индивидуальной смерти человек не покидает вечный жизненный цикл, а продолжает участвовать в нём, выполняя свой долг перед живущими. Человек неправильно относится к процессу к процессу умирания и к смерти в целом, когда отделяет свой индивидуальный жизненный цикл или не приемлет, отторгает все другие виды жизни, кроме жизни индивидуума. Общий жизненный цикл уничтожить невозможно – жизнь зачастую переносила и переживала смерть.

Но мы живём не в Эдемском саду. Искусство, которое на это претендует, быстро становится вялым и банальным. Мы живем в падшем мире, и любая попытка опереться на пантеизм, то есть на поклонение твари вместо Творца, всегда натыкается на проблему зла. И здесь искусство, подобно философии и политике, часто впадает в противоположную крайность и сознательно откликается на уродство мира ещё более сильным уродством.
Кстати эту мысль АНДРЕЙ МЕДВЕДЕНКО открыл для себя и у Александра Блока в поэме «12», перечитав её и переосмыслив заново в самом начале перестройки. Написав её в 1918году, и активно приветствовал Октябрьскую Революцию, но с какого-то Божьего проведения вставил в поэму ключевой эпизод, где красногвардеец Петруха олицетворяющий народ, случайно убивает свою возлюбленную, Катьку, то есть – самого себя.
Что ж, так складывается наша история!
Не случайно прекрасный поэт Василий Фёдоров сказал о своём времени:


Наше время такое:
живём от борьбы до борьбы.
Мы не знаем покоя.
И в крови и в поту наши лбы.
Ну а если нам до ста
не придётся дожить,
значит, было не просто
в мире первыми жить!