Александр Апальков

Сквозь склеротические шельфы осени стремится Мария в сумашедший дом. Молодая, зеленоглазая, стройная. Она уже миновала тупые капканы лета. Они её не раздушили. У неё есть парень Гриша, кот Саливан, машина, квартира.Но – самое главное – у неё есть профессия. Она психотерапевт. Она работает над собой. Она пишет диссертацию. Ей нужен материал. Она мчит свой кар туда, где сон зимы… Где сон души спадает… В дали от жизни, суровой и жестокой…Там ждёт её София – пациентка. Она «очень тонко чувствовала этот мир и людей…» (167). Но – верить своим чувствам – часто ошибочно. Верить своему разуму – он заводит неизвестно куда… «Делай то, что подсказывает тебе интуиция…» (198). И книга о том, что «… глубоко внутри мы нуждаемся в других людях, нуждаемся быть частью большего, чем собственное тело…» (183).Они сближались.
Километры таяли. Метры, забор, привратник… – всё, приехали…

Доктор Мария с зелёными глазами ведьмы. И синиглазая кто? Пациентка София – девушка с правом быть не понятой. Но умеющая флиртовать…

Любовь возможна там, где возможна…

Можно прочесть. Можно перечесть. Раскройте книгу на странице 199. Не бойтесь. Почти, как слово из средины корана. «Более же всего имейте усердную любовь друг к другу, потому что любовь покрывает множество грехов». Первое послание Петра, 4.7.
Вообще роман символичен. Начать хотя бы с имён персонажей.
Вот Пётр – Апостол. А вот Пётр – главный врач психушки. От также крепок, как скала. И добросердечен, как ангал. Он же – опекун главной пациентки, Софии. Софии… Мудрости с греческого…И она оправдывает своё имя. «Пациентка очень тонко чувствовала этот мир и людей…» (169). Но, «когда она злилась, её дыхание становилось тяжелым и медленным, а глаза излучали особую остроту, норовя в любой момент исполосовать обидчика…» (226).
Вот медсестра Анжела – ангел-хранитель дурдома. Она мила и боязлива, иногда.
Вот Василий – отец для прихожан больничной церкви. Царственно-добр. У него даже есть самовар. И в беседке – стол. Там и яства. Для тела и для душевной беседы.
Агата – заместитель главврача дома умалишенных, этого кладбища живых. Из греческого «добрая»… Ага… Не тут то было. Она оценивающе осмотрит на людей «сверху донизу…»
А вот – Гриша. Григорий – вяло-бодрствующий сожитель доктора Марии.Этот «высокий, кареглазый, брюнет, хороший собой». Познакомились на вокзале. С ним «…секс был хороший. В частности первые два месяца…» (165) Он бодрствует, даже когда пьянеет. Иногда от любовной тяги к Маше. Иногда от безумия случайной пьянки. Но, жениться не спешит. Слишком это ответственно. И слишком безумно… И, может, так и не женится. Пока сон зимы не поглотит Марию…Но, ей, предстоит забыть о Грише и даже «…обо всех проблемах с собственной терапевтической совестью» (225).
Но, торопиться не следует. Порассуждаем…

О женских романах

Оговорка сразу: я не сторонник гендерной политики.
В женских романах – много лишнего. Не играющего. Ненужного, как для мужчин. Но винить в этом писательниц – занятие праздное. Подобно ходу против ветра, под парусом. Тут нужны галсы. Туда-сюда-обратно.
Описание нарядов, переодеваний… Ну, куда же без них…«…слегка потрепанное пальто Софии и чудные коричневые ботинки, которые я вряд ли когда-нибудь смогу извлечь из своей памяти, неуместным пятном вторгались во всю комозицию… Я помогла ей уложить волосы, с помощью фена и лака для волос. Получилось очень даже мило. София сияла. Весь процесс… явно приносил ей доподлинное удовольствие. Сама же я надела, что первое нашла: темно-синие брюки в едва заметную клетку и белый трикотажный свитер, с коричневыми пуговками на рукавах. К ним вполне подходило мое темно-синее пальто и черные ботинки без каблука. Люблю удобную одежду…» (203).Сокращать тексты женских романов необходимо. Это как толстеющей девушке сесть на диету. Не просто. Но, надо. Это нужно автору, как воздух. А женщины и без одежды интересны. К чему и стремятся охочие…

Грань

– Знаешь, Вить, в другой раз, – обламывает главная героиня друга-коллегу. Не смотря на его лучезарную улыбку, светилы областного масштаба… (99) Улыбка его оказывается «дежурной». И жучит этот же коллега доклад о «востребованности психотерапии в современном обществе и подобной ерунде». Мелькают психиатры с именами: Владимира Пашковскаго, Мориса и Поля Жиро, Карла Юнга, Зигмунда Фрейда… Суть которых – «в борьбе света и тьмы» (96), непрекращающейся в душе человека, никогда…Ибо «… грань между бредом и убеждением настолько тонка…, что даже опытным медикам трудно различить в человеке бредящего…» (97)Но доктор Мария стремится… Она пытается извлечь из писх-интерната не только тело Софии, но и душу, что уже засыпала… И просыпалась, рисуя…

Картини

София рисует. Пишет картины. Эти аллегории грусти и радости. Они – замкнутые на ещё один ключ страницы желаний. В них – смысл тайных её познаний, надежд, мыслей.

Если верить исследователям…

Мы все – психи. Только вне психушки. Пока.Спорить трудно. «Возможно, мы все отчасти бредим. Абсолютно все… Если верить исследователям, психически здоровых людей на планете Земля…, не больше пяти процентов…» (101).«И повышенное либидо психически нездоровых людей давно уже не гипотеза, а доказаный факт…» (132) И никому не стоит забывать, никогда, что «…от психотерапевта до пациента психиатрической клиники один шаг…» (210).

О социуме

«Задача государства – контролировать и порабощать» (101). Сто процентов. Согласен. Ибо – «где та грань, между добровольностью и принуждением?» (143).
В книге есть масса анштозов к размышлению. Так свершается объяснение манихейства под сенью «изрядно пожелтевшего клёна» (230). И клён тут очень к месту. Всё желтеет, отмерает… И социально-активные граждане готовы «любого несогласного растерзать…» (230). Осенённые клёном и убеждённостью в своей правоте « Я смотрю телевизор, я не дикарь…» (230).И так поступает Гриша, в отместку… Спрерва терзает Машу. Потом позорит. И топчет… В котле Пандоры, полном отчаяния, страдания и горя… С помощью коллег, ещё вчера приглашавших Машу (члена совета ассоциации психотерапевтов) на чай или кофе с молоком… «Система готова убивать, если ты не становишся её частью…» (230)«Люди – существа стадные. И когда они объеденяются… то становятся кровожадными, даже в отношении своего вида…» (254).«Всё дуально, как и сказала София» (231). И увозит её доктор Маша. «Из одного сумашедшего дома в другой…» (234). София цитирует святое писание, как по писанному.У Софии прекрасная память. А хорошая память – хуже болезни…А тут ещё людская жизнь и мас-медии… Паническая брехня, кровь, убийства, жажда наживы. Так всё гламурно и круто, что нормальные люди засыпают к концу сериалов… Полагаясь на произвол судьбы, наугад, на счастье, на кайф…И уже дурман заполняет купель мысли нового дня. Хотя всё живёт старым...

Теже и явление брата

У Булгакова в романе «Мастер и Маргарита» ещё один роман.Здесь тоже могло бы получиться. Но не получилось. А жаль. Ведь неспроста появляется брат…Макс – Максимус… «Высокий, зеленоглазый брюнет с крепким телосложением… уши немного оттопыренны в стороны и смазливая улыбка с ямочками…» (238). Каков типаж!
Вообще, роман хорошо уложился бы в сценарий фильма. Видно каждый кадр. Часто – целый блок.
А вот и начало:
« – Одна девушка утопила своего отчима. А потом, словно ни в чем не бывало, вернулась к домашним делам, – довольно констатировала София. – Его труп потом нашли в реке. Покрытый ссадинами и гематомами.
Глаза Макса расширились…» (242)..

О реках и любви

«…Говорят, в одну реку дважды не войдёщь. Но порыбачить можно…» – размышляет Мария в разлуке с Гришей… Но приходит консенсус … И приходит Гриша. «И секс по-прежнему был прекрасен…» (165) А вот лучшая подруга Маши, Аня предлагает ей свой сюжет, гламурный: « …мы всегда можем опустошить наши банковские счета и отрпавиться… на Майорку или в Соренто, купаться и снимать молодых жеребцов…» (260).
Я вам не верю, – говорят Итальянцы, – но звучит красиво… И, похоже на правду, ситуативную.
Нельзя развратить против воли.
–Да, – говорил мой друг ефрейтор Журба, – весь мир – бардак. Все бабы – бляди…
И, словно согласуюясь с Журбой, говорит Маше София:
– Прелюбодеяние, раз. Враньё, два. Гнев, три. (287).
Да и сама доктор Мария осознаёт, что «…мир – бедлам, где мы даже шествие смерти умудряемся превратить в карнавал…» (293).

О грантах и вере

Пафос нынче вышел из моды. Иронией не проймёшь… «Романтизму нету» – бормотал зощенковский герой…«Гранты – это наше всё!» (130).
Грантоедство – призрачная вера в счастье подачки. Но, лёгкость веры – в её простоте. Просто верит София. Просто верит Мария. София – в святое писание. Мария – в науку, себя и любовь. А над всеми царит простая вера слов молчания… И счастье начинается отсчётом грехов и очищением, мерою мер.

Счастье

«Так мало нужно для счастья. Только кофе с молоком и мысль, что ты нужен хотя бы одному существу…» (257) А люди? «А мы всю жизнь кого-то догоняем и от чего-то неустанно бежим…» (256).
Дисгармония некоторых мест книги кажется сознательной. На поталу читателю удачно преподносится то, что он ждёт: истины, добытые мудрецами и дельцами бизнес-практики. Ярчайшие и тусклейшие типы Гриша и Вовик – пердседатель совета по унижению доктора Марии…
Не случайно, уже в самом начале повествования пациентка София называет её «Просто Мария»…
София и Мария – весна и осень. Но вот – зыбкая граница межсезонья… И между «вчера» и «завтра» нет ни слова… Только агония молчания...
И читатель видит: туман покрывает дорогу. Их уста плотно сжаты…И всё, что включается в сознание читателя – лёгкость слёз. Они и смывают оскорбления и позор соблазнов… И ломается сердце. И становится оберегом…

Пустой корабль воспоминаний

События романа происходят в несколько недель. И довольно стремительно в эти дни Гриша превратисля для Марии в «Pas du sable» – этакую фигуру из песка. Ибо вялы его чувства. Начинается Гриша с помощи вернуть Марии украденое. Завершается Гриша жаждой украсть у Марии всё… И стремится сам в пустоту зимы… Укроет ли её снег туман его чувств, квёлых но деспотичных?...

Деспоты

Все герои книги – деспоты. Таковы вызовы нашего времени… Деспоты-чиновники, деспоты-правители, деспоты-любовники, деспоты-врачи, деспоты-санитары, деспоты-больные, деспоты-соседи etc…

О сознании

Сознание писателя – отражение жизни. Даже в том случае, если она отражена в искаженном виде… Доказательства? Пожалуйста! Представление об Илье-пророке говорит о реальности – грозе.
Об этом роман Юлии Этимгер. Он провоцирует работу мысли. Думать о многих, даже самых обыденных вещах. Но, думать иначе.
Мария – безпафосная героиня. Верит в себя и в любовь. И она вызывает симпатию!
Читатель видит её (опять же – как в фильме) в самых разных ситуациях. В самых разных отношениях: к своей работе (которой предана до фанатизма), к своим друзьям (их немного), родне и – к любви.Она умеет постоять за себя и за любовь. И вступает сперва в спор, затем в единоборство с тупостью и жестокостью жизни. И во всех ситуациях, положениях она остаётся хорошим человеком. Человеком достойным своего времени и – самое главное – глубоко чувствующей. И мы видим автора в попытке романа личных скорбей и блаженств.
Да, роман не без изъяна…
Но, настоящая роскошь предполагает изъян, хотя бы и небольшой…
Мария «…завела мотор, и автомобиль тронулся с места. Письмо лежало рядом, на пассажирском сидении…» (303).