Константин Скоркин
"Нет такого писателя"

о романе Германа Садулаева «Шалинский рейд». М., Ad Marginem, 2010

Представьте себе ситуацию – вас приглашают в какой-нибудь чеченский культурный центр на встречу с известным чеченским же писателем. Вот приходите, а в фойе толпятся представители искомого этноса, проходишь мимо, видишь насмешливые и недобрые взгляды и становится не по себе. В зале тепло и уютно, обаятельный питерский интеллигент сыпет со сцены афоризмами: «У этой войны не было истории. У этой войны было телевидение», «Чеченцы никому не нравятся. Прежде всего, самим чеченцам». Оттаиваешь, нормальные они люди эти чеченцы, но периодически возвращается предательская мысль: «А те рожи, интересно, так в фойе и стоят?». Примерно такое ощущение остается при прочтении книги Германа Садулаева. Все вроде бы хорошо, но осадок остается.

Разумеется, Садулаев – чеченец, и правда в его книге описана чеченская. Военные преступления на чеченских войнах совершали в основном русские, честные «менты» из шариатской безопасности освобождали заложников и боролись с бандитизмом. При этом Садулаев позволяет себе и скепсис по отношению к соотечественникам. Да, были перегибы, привнесенные иностранцами-фанатиками. Да, чеченцы далеко не самый праведный народ. Судя по тому, как «по-сталински» припечатал Садулаева нынешний чеченский лидер Рамзан Кадыров: «Такого писателя у нас нет», даже подобные умеренно критические настроения в чеченском обществе не приветствуются. Так что в этой, азиатской, системе координат Садулаев совершил ПОСТУПОК.

И все же мимо одного из главных сюжетов русско-чеченского противостояния, Садулаев, сам наполовину русский, упорно проходит – а именно темы экспроприации и изгнания из Чечни русского меньшинства. Эта родовая травма дудаевского государства, навсегда бросившая тень на идею независимой Ичкерии, нуждается в адекватном осмыслении, именно со стороны самих чеченцев. И кому бы эту тему поднять, как не Садулаеву, постоянно в своих интервью утверждающему, что достигнутая в результате этнических чисток 90-х годов однонациональность Чечни – препятствие на пути интеллектуального и культурного развития республики. Но на страницах «Шалинского рейда» русские присутствуют в основном в качестве безликой массы «федералов», несущей смерть и разрушение свободолюбивым чеченцам.

Однако, если судьба русских мало занимает автора, то вот Россия и русская культура имеют для него большое значение. Собственно, главный герой романа Тамерлан совершает предательство лидера сопротивления Аслана Масхадова, для того, чтобы чеченцы могли с честью выйти из бесперспективного противостояния с Россией. Постоянно подчеркивается, что со времен Шамиля воевать с русскими «до последнего чеченца» провоцировали иностранные эмиссары. Для Садулаева – идеалом является многонациональная империя, саму чеченскую национальную идею он считает слабой, обреченной на подчинение либо России, либо мировому исламу (чего автор, как человек подчеркнуто светский, не хочет). Однако, возвращаясь к теме безразличия Садулаева к судьбе русских в Чечне, можно отметить, что логика: «Сам ты русский, плохой, а вот дом у тебя хороший» – это логика оккупанта. Поэтому рефлексирующий «восточный человек культуры Пушкина» вызывает гораздо меньше симпатий, чем откровенный моджахед. И финальные сцены, когда герой предает все свои идеалы ради мира на родной земле, катарсиса, откровенно говоря, не вызывают. Тем более, что мы-то знаем, что никакого мира в Чечне как не было, так и нет. Почти как чеченского писателя Германа Садулаева.