Платон Беседин
Беседы о литературе. Книжное обозрение №1

«Новый Севастополь» начинает публикацию книжных обозрений от севастопольского писателя Платона Беседина, который будет знакомить читателей с новинками украинской, российской и мировой литературы. Книги выходят в разных издательствах и через сеть популярных магазинов доступны широкому кругу горожан.

Напомним, что в конце лета на мысе Казантип состоялся Третий международный фестиваль литературы и культуры «Славянские традиции-2011». На литературный конкурс в рамках фестиваля свои работы для участия в различных номинациях подали более 300 авторов из 13 стран мира. В номинации «Малая проза» первое место занял севастопольский автор Платон Беседин.

Платон Беседин родился в Севастополе. Публиковался в изданиях «Крещатик», «Литературная газета», «День и ночь», «Зарубежные задворки», «Флорида», «Наша улица», «Новая реальность» и др. Печатался в сборниках прозы и литературных альманахах (Россия, Украина, Германия). Осенью 2011 выходит дебютный роман писателя «Книга Греха». Недавно приехал с совещания молодых писателей в Переделкино, которое проводило Международное сообщество писательских союзов, преемник Союза писателей СССР, где представлял среди 100 авторов из 20 стран мира Севастополь.

«Севастополю нужна инъекция хорошей литературы», - такое заявление сделал «Новому Севастополю» Платон Беседин. Книжные беседы писателя - логическое продолжение его мнения.

АнтиРаневская

Автор: Олег Вергелис.

Название: «АнтиРаневская».

Издательство: К.: Радуга, 2011.

Где купить: Атриум.

Гоголевскую премию 2011 года вручили известному театральному критику и публицисту Олегу Вергелису за его книгу «АнтиРаневская». Книга – эпическое, сотканное из лоскутов «писем» полотно противостояния культуры и варварства 21 века. Таланта автора хватило на то, чтобы создать призму восприятия современного мира, сквозь которую, по сути, надобно взирать на мир культурному человеку, дабы не сойти с ума. Успех книги подтверждает и тот факт, что её первый тираж разошёлся практически мгновенно.

Один «живой классик» назвал Украину «шабашем ведьм и юродивых». Дабы согласиться с данным высказыванием, не надо быть докой эзотерики, а достаточно просто жить в нашей стране.

Олег Вергелис, известный театральный критик и публицист, данное условие соблюдает. Поэтому, будучи автором книги, которую можно было бы назвать «Молотом ведьм» нынешнего времени, он выступает в роли то ли социального инквизитора и экзорциста, то ли в роли сочувствующего фиксатора и носителя благой вести.

Однако герои «АнтиРаневской» - не сатиры и блудницы, не бесы и не ведьмы, а вполне реальные персонажи, коих принято называть «медийными»: национальные перевоплощенцы Богдан Ступка и Верка Сердючка, демиург Михаил Поплавский и всеобъемлющий Владимир Зеленский, сатирообразный Савик Шустер и разорившийся Роман Виктюк, уходящая Пугачева и ушедший Джексон. Впрочем, само медиа-пространство всё чаще напоминает видения Сведенборга.

Однако ни в коем разе не стоит думать, что книга – подборка информационных зарисовок и опусов об известных личностях. На самом деле, это полемичный диалог, который ведётся между человеком созидания и зверем разрушения. Сей диалог в разных формах встречается в анналах цивилизации: будь то воинственный Аттила и пылающий Рим или Агнец и Зверь из Откровения Иоанна.

Зарисовки Вергелиса – письма несогласного. Об этом говорит и сам автор: «…есть желание посмотреть на так быстро промчавшуюся первую «десятилетку» нового тысячелетия, внутри которой особо обострилась подковерная борьба «массовки» и «духовки».

Древние говорили о том, что познав себя, можно познать Вселенную. Так и герои «АнтиРаневской», не смотря на совершенную реальность, есть всего лишь карты современного бытия со всеми его болезнями, уродствами и красотами.

Олег Вергелис задаёт себе и читателю логичные вопросы. Например, почему мы вдруг требуем от президента чтения стихов Уитмена, Китса и Мандельштама, если он вырос в Донецкой области в нищете и, в конце концов, имеет полное право любить Филиппа Киркорова.

Прекрасный, образный язык автора подчёркивает изящную полемику книги, а оптимистическая концовка всё же оставляет мраку мира эсхатологический луч света.

Культовый писатель Виктор Ерофеев был одним из членов жюри Гоголевской премии и, поздравив украинцев со столь замечательным автором, сказал о Вергелисе следующее: «Всегда, когда встречаешь что-то хорошее, получаешь удовольствие. Сразу видно, что человек болеет за то, что он делает. Роль автора велика еще и в том, что он поддерживает всеми забытую сейчас, но очень важную для культурного процесса театральную и художественную критику. Кроме того, сам стиль написания книги живой, динамичный, разноплановый».

«АнтиРаневская» - удар по варварству, чудовищно долго сдерживаемый крик культурного человека, который более не в силах молчать, безмолвно созерцая, как рушится прежний мир, как толпы геростратов жгут чудеса света под пьяные выкрики обезличенной толпы. И если говорить языком того же масскульта, то автор писем модернизированный, изящный Тайлер Дёрден, кроме разрушения поднаторевший в созидании.

Рецепты нефтяника

Автор: Александр Снегирёв

Название: «Нефтяная Венера», роман.

Издательство: М.: АСТ, 2009.

Где купить: Гала.


Александр Снегирёв автор не то чтобы загадочный, но вполне себе закрытый. О Снегирёве-писателе известно много, а вот о Снегирёве-человеке совсем немного. По одной из версий, он работал как специалист по строительству и дизайну. Как и герой его романа «Нефтяная Венера».

Роман начинается, что называется, с места в карьер. У главного героя умирает мама. От удушения камфорным маслом. Следом за ней - отец.

Главный герой, вспыльчивый тридцатилетний одиночка, остаётся без родителей, один на один со своим сыном Ваней. Ваня страдает синдромом Дауна. Ваня помешан на красоте. Как и все юродивые на Руси, он говорит с ангелами и Богом. С людьми у него получается хуже, но когда удаётся, то он изрекает максимы. Ваня вообще производит более приятное впечатление, нежели его рефлексирующий отец, который то бьёт девушек на кладбищах, то орёт на несчастного сынишку.

Дальше события переплетаются друг с другом, как гости на свингерской вечеринке. Ваня ещё и клептоман: он похищает картину художника Сазонова, которого хоронят в одной могиле с родителями главного героя. Тут тебе и алчность госструктур, и привычная русская безалаберность. Ну а после девушки, мистика, гламурные патриоты – этакая припорошенная мусором московская «Санта-Барбара».

Роман и, правда, сделан по канонам массовой литературы. От сюжетной линии и усреднённых образов до необходимой порции грязи и сентиментальности. С середины повествования это ощущается особенно остро. Вот-вот да и выглянет убийца-сантехник или девица с Рублёвки. Спасают положение весьма любопытные детали, мастерски подмеченные талантливым автором: как заработать на современном искусстве, выдав его за древнее, во что вложить деньги и, наконец, как неубедителен подбородок после бритья.

Язык романа лёгок и смачен. Автор пишет просто и чётко о самых сложных вещах. Он говорит с читателем с предельной циничностью, которая сменяется пронзительной откровенностью романтика.

Языковую стилистику романа несколько портят сленговые или матерные вставки, пробивающиеся, как сорняки, в самых неуместных местах. Впрочем, диссонанс данных вставок с остальным контентом, скорее всего, предусмотрен. Автор несомненно продуман. Уж слишком легко совпадают все детали литературного паззла, уж слишком часто автор эксплуатирует масскульт, угождая, цитируя обложку, и «молодёжи, и Союзу Писателей».

Стильно, быстро, легко. Александр Снегирёв слепил не книжный fast- food, а аппетитный easy-soul-food, по простой рецептуре и из доступных ингредиентов.


Над пропастью в невесомости

Автор: Александр Лозовский.

Название: «В невесомости», повесть.

Издательство: К.: Радуга, 2011.

Где купить: Атриум.

Книгу одессита Александра Лозовского, вышедшую в украинском издательстве «Радуга», презентует Михаил Жванецкий: «Не думал, что повесть моего давнего друга произведёт на меня такое впечатление. Прочтите. Это наши люди в ненашей жизни. Это наши дружеские связи, что разрывают авторов. Это наши супружеские связи, что разрывают героев. Это наш опыт и наш инстинкт. В общем, правы те, кто уехал, и правы те, кто остался».

События повести разворачиваются в Израиле. Сюда, ради будущего ребёнка и гипотетического счастья, уговаривает переехать пенсионера Наума Мееровича Сипитинера его жена Светочка, которой, впрочем, не сидится и на новом месте. Её родной (и приёмный Наума) сын находит невесту, женится и переезжает в США. Светочка следует за родным дитятей, оставляя в одиночестве чадо взрослое.
Наум остаётся без источников дохода, места жительства, с аденомой и вынужденным стремлением заново обрести себя.

Это стремление и составляет стержень повести, метафизика которой выдержана в духе классического экзистенциализма. Здесь и миросозерцание «постороннего» Мерсо, и надежда на возрождения Рокантена. Душевное опустошение Наума, как декорация, оттеняет разрушенный, брошенный город, раздираемый израильско-палестинским конфликтом.

«Утратив всё, человек обретает свободу» - лейтмотив нового бытия Наума. Подобно библейским праотцам, он возводит себе жилище, учится общению, страдает от чиновников - (Лозовский, как и в других книгах, педантично исследует жизнь «наших людей в ненашей жизни») - ищет место в изменившемся девиационном мире, на который он, как космонавт из невесомости, взирает прорезавшимся «третьим глазом».

Без эзотерики не обошлось. В стремлении найти себя - все средства хороши, а потому Наум ищет душевный приют в обществе, члены которого практикуют трансцендентальные полёты. Он способный ученик и достигает того мироощущения, которое в соответствующих брошюрах называется «нирваной». Прозрение приходит к Науму в самом конце, когда “the love you take is equal to the love you make”.

Исходя из фабулы, логично было бы видеть в роли главного героя - подростка, но никак не пожилого человека. В этом и заключается авторский замысел, волею которого тихоня-пенсионер превращается в бунтаря, ищущего и идентифицирующего себя в новом мире. Повесть «В невесомости» Александра Лозовского - альтернативная история повзрослевшего Холдена Колфилда.

В поисках смысла

Автор: Олег Зайцев.

Название: «Координаты смысла», стихи.

Издательство: Минск: Литературный свет, 2011.


Если писатель – нерв общества, то поэт – нейрон. Он должен уложить Вселенную в рифмованную строчку. Этот тезис применим к белорусскому автору Олегу Зайцеву и его книге «Координаты смысла». Он из тех поэтов, которые используют поэзию не как самолюбование, а как инструмент для того, чтобы сделать мир добрее.

Олега Зайцева из вереницы поэтов обособляет наличие чётко выраженных убеждений. Его творчество целиком и полностью программно. Он не лавирует мыслью «ради красного словца», а доносит мысль, руководимую моральным чувством.

Не отнимая у реальности последнего смысла, автор даёт координаты, согласно классической традиции стихосложения. Зайцев не следует модным ныне тенденциям делать поэзию напыщенно элитарной, приторно снобистской – его стихи ясны, точны и доступны. Как акын, он протоколирует бездушность мира.

Однако его позиция – не позиция Агнца, посланного на заклание. Он не стонет и не жалуется, а говорит о личностной ответственности, помня, что поэт всегда был не только трибуном и глашатаем, но агитатором и революционером. В стихах Олега Зайцева органично сочетаются революционная трибунность и душевная лиричность. Это гармоничное соотношение «материи» и «духа» текста.

Одной из основных тем творчества Олега Зайцева является проблематика существования «я», самоидентификация через борьбу с окружающим миром, где по меткому выражению автора, «кругом не люди, а грибы».

Этот сборник поэзии для тех, кто ищет в стихах простоты и утешения.


Гвозди в консервную банку

Автор: Владимир Сорокин.

Название: «Моноклон», сборник рассказов.

Издательство: М.: АСТ, 2010.

Где купить: Гала.

Как ни крути, а доминантных «конкурирующих фирм» в русской литературе две - Пелевин и Сорокин. Остальные на подступах, примыкают то к одной, то к другой и пытаются столкнуть с пьедестала. Суеты много, эффективности мало, и два колосса властвуют над читателями. Потому только они и могут свободно издавать рассказы, страх перед которыми у издателя воистину велик.

Владимир Сорокин, первый свой роман опубликовавший в Париже, предстал русскому читателю в девяностые, огорошив умы брутальными текстами («Сердца четырёх», «Голубое сало» и др.), похожими на смазанными ядом кураре гвозди, которые он вколачивал в идолов классической русской литературы. После была фантастическая трилогия («Лед», «Путь Бро», «23000»), которая сменилась уж совсем откровенным масскультом с уклоном в политическую сатиру («День опричника», «Сахарный Кремль»).

Пошли разговоры о том, что Сорокин продался, а он, собственно, никогда не любивший много говорить, взял и подписал контракт с АСТ, последовав примеру Пелевина, заключившего договор с «Эксмо».

Логично, что после повести «Метель» от Сорокина ждали малой прозы. Он не стал оригинальничать и выпустил сборник рассказов «Моноклон».

При покупке книги читателей наверняка терзал один и тот же вопрос: «Каким предстанет Сорокин на этот раз?» Ответа сборник не дал. Книга очень ровная, гладкая и в то же время разношёрстная; очень сорокинская во всех ипостасях: от постмодернизма и концептуализма до сатиры и фантастики.

Присутствует коронный новояз Сорокина, которым, к примеру, бойко изъясняются люди в форме, громящие сытую жизнь обитателей элитных коттеджей в Подмосковье (рассказ-пьеса «Занос»). Этот финальный этюд вообще наиболее сорокинский с его излюбленным приёмом чудовищного диссонанса первой и второй частей произведения, как, например, в классическом рассказе «Настенька». Ели, пили, веселились, и вдруг – жестокие погромы, апокалипсический ужас и абсолютный трэш. Всё это приправлено сном о Великом Медвепуте.

Сатириком Сорокин предстаёт в заглавном рассказе, где описывается шествие-демонстрация прокремлёвских бойцов на день космонавтики. Этот рассказ сделан несколько суетливо, видны швы, как и тематически схожий рассказ про несогласных «Тридцать первое». Впрочем, сатирой назвать это можно лишь с определённой натяжкой по той простой причине, что сатира подразумевает у автора наличие определённых идеалов, а тут они отсутствуют вовсе.

Футурологический гротеск «69 серия» с отсылкой к сериалу «Школа» Гай-Германики высмеивает телевизионную лихорадку и рисует модель ТВ будущего.

Не обошёл стороной Сорокин и военной тематики. Правда, сделал он это со свойственным себе цинизмом, создав деревенский ужастик «Черная лошадь с белым глазом» и катарсис ветерана Великой Отечественной в рассказе «Смирнов».

Менее всего под лекала сорокинского стиля подходит ретроспективный рассказ «Кухня», очень лиричный и ровный стилистически.

И всё же в этом сборнике рассказов Сорокин предстаёт читателю более собой, нежели в последних своих произведениях. За каждым рассказом проступает ужас мира, бороться с которым, видоизменять и править бесполезно.

Сорокин продолжает вскрывать консервную банку действительности, но она стоически сопротивляется. Складывается впечатление, что старые прозаические ножи у автора затупились, а новых он ещё не отыскал, потому и прёт напролом, примитивно используя силу своего слова. Впрочем, наблюдать за тем, чем это закончится, можно будет лишь в следующих работах Владимира Георгиевича.