БОЗОР СОБИР

в переводах МИХАИЛА СИНЕЛЬНИКОВА

Автопортрет

Еще утренний сон не ушел из глаз
Перед зеркалом сел я, и взгляд мой угас…
Колыхалось серебряное озерцо,
Словно вымыл я в нем лицо.

Я гляжу… Что ж увидел я в зеркале том?
Там ладонь шевельнулась увядшим листом.
Кто-то жалкий в упор из темницы глядит…
Гладким зеркалом выход закрыт.

Что за порчу еще навело колдовство?!
Меж бровями — клеймо от клешни!
Это — лапа судьбы… У отца моего
Так изранены были ступни.

И морщины — как трещины черной земли,
Словно лик паутиной повит.
И в глазницах, где черные очи цвели,
Молча старая птица сидит.

Снег нагорный от этого веял чела,
Снег искрился на склоне виска…
Над ручьем его губ не усы — расцвела
Лишь осока у арыка.

И нагнулся я к зеркалу, и говорю:
«Лишь мираж — в этой двери!.. что там?!
На цветенье лица твоего, на зарю
Не успел насмотреться ты сам!»

В ядовитой усмешке скривились черты,
Губы, как повилика, тонки и желты…
Он с улыбкой сквозь слезы взглянул
И в зеркальной воде потонул.

* * *
Ночь, как сумрак распущенных кос,
С небосвода стекала вниз,
Словно дождь материнских волос
На моей колыбелью повис.

Выплывала из туч луна,
Разорвавшая облака,
Как тугая грудь, что полна
Материнского молока.

И в ущелье, как человек,
Филин кашлял, и на лугу
То ли ночь, то ли целый век
Стрекотала цикада в стогу.

Вновь проснулась печаль моя
Над холмистой землей могил,
Долго, долго с ушедшими я,
Долго мысленно говорил.

С кем-то жребий оплакивал свой —
Ты в объятьях земли, ты во сне…
Я несу, словно скарб кочевой,
Все пригорки земли на спине.

И с былинкой засохшей мы
Горевали о ком-то вдвоем…
Слезы ночь лила и холмы
Осыпала звездным огнем.

Ветер козьими тропами влек,
Погонял ветерков стада,
И тоску, словно сена клок,
Уносила их череда.

Я спускался, печалью влеком,
По холмам дорогих могил,
И кормила холмы молоком
Неба грудь там, где я проходил.

Под водопадом

Клокоча, обдавала волна,
Поднимала воды перекат,
Как парча, покрывала волна
Всю ее от волос до пят.

Кольца длинных волос текли,
И вращались, и шли вразброс,
С прядью прядь свивала вода,
С прядью прядь сплетала вода,
В пальцах влаги — струи волос.

Свет глаза ослепил мои,
Но и глаз отвести нельзя,
Грудь ее облегали струи,
Как по глади зеркал скользя.

От ее золотых волос
Жидким золотом шла вода,
Пробежав сквозь ресницы ее,
Сквозь живые зарницы ее,
Сразу стала светла вода.

И на камни присела она,
И повеяло вдруг весной.
От ручья к ручью,
От холма к холму
Плыл ее аромат сквозной.

Капля каждая, с веяньем этим журча,
От холма до холма,
От ключа до ключа,
К водам рек и в морской прибой
Цвет очей несла голубой.

* * *

Гляжу в зеленеющий окоем,
Ах, взмыть бы на крыльях — в зарю!
Я двери воспоминаний открыл
И в детство жадно смотрю.

Как будто висит ожерелье из птиц
На шее весеннего дня
И небо на склоны цветущих гор
Несет на ладонях меня.

И мною небо в горном краю —
Вдали от меня — полно.
Был небом я, ветром был и дождем,
Мною было оно.

Становится кучка кудрявых туч
Горсткой сельских ребят.
Похоже, что ждут меня там, на холмах…
Слезы в глазах стоят.

Родиной детства были дожди,
Птицы, ветрá, простор,
Родина детства осталась там
Лежать у подножия гор.

Смотрю я, читаю строки птиц,
И стаи летит строка,
Глядят на меня вершины гор
И стряхивают облака.