Ирина Бауэр

Чем глубже сжимаю веки, тем  выше уровень немоты,

уязвимо  мерцают  в недрах 

горючие цари.

Они, как клинок эквивалентный, как коготь в черноту,

множат  цари подземные   неподвластную глубину.

В их клятвенном споре

воздушная общность  уз,

вровень тверди, сквозь пыли сетчатку Юз 

прокладывает  узкоколейку 

кайлами и обушком, 

огранкой    ранены рельсы   до угольных в глотке узлов,

люд пришлый  шаманит словом  одним «на-гора»,

голос трав уменьшает  кирка.

Не царское дело  ― пластами  одушевлять  глубины,

рельефа изъеденный перегрев, 

поселков ватерлинии.

Я ― городской улов,  юзовский старый рудник,

межконтинентальный   набор, 

донецкой галактики спутник.

Водой капежной  по штреку брожу скитальцем 

вечным.

Я  с клетью, венчана  кольцом 

беспечным.

Так самовластно  врасти подкожно в кость, куст, клок сена;
в ваши  глубины я лягу, убитого горицвета гены.