ДЕНИС ГОЛУБИЦКИЙ

***

Сорок один означает, что ты один.

С близкими хорошо, несомненно, но...

Кошка легко запрыгнула на окно.

Сорок один означает, что сорок спин

лет пролетевших как бы в одну слились.

«Ай, не морочь мне голову, веселись!»

Сорок один означает, что ничего

не изменилось в тебе или все – в других.

Не для того ли из музыки соткан стих,

чтобы ты встал среди сорока – один,

древней пустыни собственной господин.

***

Ощущение антракта, перерыва,

полутона, полумрака, перелива.

Перерыва состояние, антракта

перед тем, как вспыхнет новая атака.

Ощущение цезуры, передышки.

Свет и тьма опять играют в кошки-мышки.

Расстоянье полувзгляда, полувдоха,

полувыдоха – окончилась эпоха.

Ощущение изменчивости мира,

нерва времени, пульсации, пунктира,

непрерывности дыхания, предела,

сна, рассвета, неоконченного дела.

***

Я настолько наполнен – настолько, насколько... пуст.

Если поезд спешит на запад, то ветер восточный терпок.

Сколько время ни пробуй на ощупь, на соль, на хруст,

понимаешь, что впредь не промедлит оно, не стерпит.

Я настолько свободен – настолько, насколько в плен

взят солдатами времени и по этапу послан.

Исцарапаны руки сухими ветвями вен.

Не тоскуйте по мне, как лиственный лес по соснам.

Я настолько бездомен – настолько, насколько дом –

не схоластика стен – ежечасный эффект присутствий.

Если поезд спешит к востоку, добавьте хром

одиночества – волей хроноса – в сталь напутствий.

***

Пусть это будет самым большим твоим огорчением.

Что-то с вареньем не то, с конфитюром, повидлом, джемом.

Пусть зимой это будет редкой сладостью и облегчением

или дождями клубничными осенью – на радость блаженным.

Пусть это будет самой большой неудачей – на первый взгляд,

стоит внимательнее присмотреться, и префикс «не» испарится,

как часть лакомства, которая выкипает, как грусти частицы, что улетят,

как все лишнее, что пропадет бесследно, пока варенье будет вариться.

Пусть это будет летней жарой, хандрой, игрой, урожаем,

который необходимо утилизировать, пережить как стихийное бедствие.

Пусть это будет чем-то обыденным, праздничным. Мы судьбе угрожаем,

 верим, смиряемся с ней, переставляем местами причину и следствие.

Пусть это будет самым прекрасным твоим колдовством, забвеньем,

воспоминанием, неповторимостью, рекою красной без печальных ассоциаций.

Пусть это будет, как ему и положено быть – вареньем,

лучшим из лучших твоим, достойным оваций и дегустаций.

***

 А знаешь, любимая, трудно лишь первую жизнь,

теченье лабильное свойственно ей. Но заметь,

я вряд ли о том, что еще предстоит умереть.

А знаешь, и мая коварство люби, и его апогей.

А знаешь, душа моя, крик мой младенческий, крах

и лучшее самое, подвиг среди катастроф,

я снова учусь ремеслу возведенья мостов.

Ну, что ты задумалась? Сложно лишь первую жизнь.

Ну, что ты, зачем же ты? Трудно лишь первую смерть.

Все шорохи, скрежеты, страхи – во власти моей.

Я – шут, я – герой, укротитель драконов и змей.

А знаешь, любимая… Знаешь, и дело с концом.

Да, сложно лишь первую жизнь. Уверяю тебя.

Дыханье не прервано, сердце, как дятел, стучит.

И кровь, что взята на анализ, все так же горчит.

Я снова учусь ремеслу написания код.

***

 «Я за тебя испугался... гался... гался»–

галочий клекот.

Левого, правого, правого, левого галса

ветер и опыт.

Я о тебе беспокоюсь... коюсь... каюсь.

Божье и птичье.

В небе, ты видишь? – еще одна река есть,

прячет величье.

Я для тебя не защитник... щитник... тщетно...

Небесполезно.

Ты понимаешь, то, что, на деле щедро,

бессловесно.

***

 Июнь – это месяц свадеб и дежавю.

Загадывай, до рифмы какой доживу,

до прозы какой, презумпции се ля ви.

О прошлом, будто о будущем заяви.

Ты спросишь, зачем единственное число?

Отвечу: что в земле нашей не проросло,

то будем сеять до скончания века, до краешка век.

Июнь – это месяц, когда обновляется человек.

Как просто, мой хрупкий, светлый ребенок-блик,

надеть единожды платье, отметить миг,

отпраздновать годовщину и загадать,

что нам останется, на что набросится тать.

Июль – это месяц медовый, плодовый, платяной,

месяц, когда плацента владеет мной.

Седьмой, шестой, в обратном порядке или в прямом.

Июнь – это наш горячий притихший дом.

***

 Маэстро, снимите фрак,

 наденьте плащ ветра, мрак

 молчания. Вышел Франк

 из музыки черным ходом.

 Маэстро, тиран, творец.

 Начало глядит в конец,

 где время, седой беглец,

 трясется над каждым годом.

Маэстро высокий ранг,

 а время – не только враг.

 Из музыки выпал Франк,

 впал в детство, остался взрослым.

 Для Мастера пища, кров –

 не крохи чужих пиров,

 но свой урожай, улов –

 затем он сюда и послан.

Недаром небесный знак

 и сердце обжег, и фрак.

 Из музыки слеплен Франк,

 и я из того же теста

 воссоздан и воскрешен,

 чем славен, чего лишен,

 и спрятан, и обнажен

 невидимой тканью места.

***

 Секунда февраля и марта терция,

и дальше, дальше, вплоть до сентября.

Так Рим пересекаются и Греция –

 не нужно ни мостов, ни словаря.

И календарный круг возьмем, и квинтовый.

Эллады ветер и латынь волны.

Так чуток слух, что с музыкою квиты мы

на тонкой грани мира и войны.

Давай озвучим: кварта, секста, септима,

апрель, июнь, июль, произнесем.

Еще добавим: охра, умбра, сепия.

Себя найдем и музыку спасем.

***

Благословляю твой концерт,

какой по счету.

А время вертится в кольце,

его работу

принять как должно, не ворча,

сумеем разве?

Есть у врача и палача

тем больше разных

приемов, чем сложнее тот,

кто в руки дан им.

Как рьяно хлещут ливни нот

по склонам дальним,

по ближним низменностям и

по душам клавиш.

Ты – музыкант, ты до семи

всегда считаешь.

И раз-два-три-четыре-пять,

всегда по краю.

Я не иду тебя искать.

Благословляю.

***

 Человеку нужен внутренний цензор,

ценитель, слух, зазор.

Внутренний Цезарь,

повелитель, порыв, позор.

Человеку нужен внутренний свет,

зажженный внезапно, внутренний холоп.

Приговор, иск, заговор, навет.

Прядь, решительно упавшая на лоб.

Человеку нужен внешний повод

и внутренний поводок.

Но пока он другими плохо понят,

(впрочем, в этом и парадокс)

человеку нужен кто-нибудь, кроме

самого себя и притом

даже корни в коме грезят о кроне,

пусть на вырост, впрок, на потом.

Человеку нужен внешний критик

и внутренний херувим.

Чтоб рука не отсохла и глаз не вытек,

чтоб не перевернулся Рим,

чтобы рифмы мир не перевернули,

человеку нужен упор.

Необходимо упорство. Прямых Бернулли

вырастанье наперекор

всему. Беспорядок внутренний

с перспективой найти покой.

Внутренний свет, рисунок утренний,

неважно чьей созданный рукой.

***

 И всё со мной, и всё при мне.

Сучок не слышал о бревне.

Бревно не хочет знать сучка.

Я молчаливее сверчка.

Я громогласнее органных взрывов.

«Тише, хулиган!»

Вы это мне?.. И все при мне.

Что? Правда? Истина в вине?

Нет, в наказании, в прощении,

в камнях, в праще,

в руке, способной не бросать,

в словах, умеющих спасать.

И всё при мне, со мной, за мной.

Ещё не знал ковчега Ной.

Давно построил Ной ковчег.

Мне срочно нужен саундчек.

И всё при мне. Оркестр тут.

Стихи и люди не умрут.

И всё со мной. И даже...

Нет. Затмила музыка ответ.

***

 Мой читатель, мечтатель, хранитель, хотя и не ангел,

ты в каком нынче звании, знании, ранге?

Я тебя не загадывал, не выбирал и не помнил,

а всего лишь огнем пресловутую чашу наполнил.

Мой читатель, ценитель, ревнитель и враг мой,

разговор наш не начатый да не окончится дракой.

И к тому же, молчание – тоже ответ, перепалка.

Ты в каком полушарии времени – реплику брось, коль не жалко.

Мой читатель, восторг, почитатель, ценитель, поклонник,

мы и братья, и сестры, седьмая вода и по крови,

и по плоти, хотя и не ангелы мы. Ты в каком нынче месте?

Верь фаготу и скрипке, кларнету, гармони, челесте.

Можно все инструменты, размеры назвать, книги все перечислить.

Мой редактор, мой циник и все же соратник речистый,

замолкающий в нужный момент и в ненужный кричащий,

мой радетель, родитель. Стихи – это подвиг кротчайший.