Елена Морозова

Мой предосенний сад.

Мой предосенний сад, люблю твой запах
мелиссы, флоксов, астр! Люблю, когда,
как плод, заря в твоих зажата лапах,
привыкших к ощущению плода.

Люблю твои дорожки и просветы:
хожу по ним, цепляясь за шипы –
колючие крыжовника приветы.
Их мне опять даруешь щедро ты.

Мой предосенний сад, твоя ли горечь
целебная настояна во мне,
когда я в одиночестве, а город,
как птеродактиль, горбится во мгле

13.08.06

* * *

Л.С. Беринскому

Горечь мяты. Гортани ожог. Молчу.
Это – воздух: чир-льючи, чир-льюки.
Это – яблоня в пене среди майских чуд
колыбельку с птенцами баюкает.

Это – ветер разносит: черли-вью, терли...
и сирени пахучую пьяность.
Это вечность сквозная маячит в дали,
притворившись, что – вечер, полпятого.

23.05.09

Апрельский стишок

Смейся, смейся, друг мой нежный,
я апрель впущу на шаг:
в заскорузлых ветках – нежить,
в небе – облака душа.

А ветрам лущить сухие
тополя, за прядью прядь,
и ползти дурман-стихии
по земле, за пядью пядь.

03.04.10г.

* * *

Сухие звуки августа в природе.
Смородиновый куст уж так не ал.
На Спаса яблоки настояны на мёде
и даже те, которых ты не рвал.

Чуть-чуть охрипший, тембр сменивший ветер
лениво обдувает нежный сад,
где первый желтый лист с вишнёвой ветви
слетит, как шмель. Где зелен виноград

и чёрен жемчуг бузины у окон,
а издали покажется – грачи,
ты подбежишь взглянуть на них, но только
рассыплешь в руку c ягодок лучи...


13.08.06

* * *

И в каждой ветви – бунт, её тоска по звуку...
В молчании цветов сокрыта их печаль.
Закован каждый миг и погружён в разлуку, –
так в золотистый воск запаяна свеча.

Так погружён на дно всемирного потопа
мой самый тихий взгляд, беззвучное "прости",
но ангел, как дитя, по небосводу топал
и, как дитя, он знал, что нас придёт спасти.


09.02.04


* * *

Ты изучи шипящие мои...
Тебе знакомы птичьи переливы.
Язык мой проще, не такой счастливый,
но и на нём скажу я о любви.

Маши мне сад, в согласии кивай.
Слоист твой тонкий свет и лучезарен.
Кузнец невидимый у наковален
обрамит в киноварь далёкий край.

И вспышкой сотни красных молний бьют –
кустарник облепиховый за домом.
Всё тайнопись в тебе, всё незнакомо,
так, словно всё впервые вижу тут.


20.08.06

Это лето.

Это лето, и всё возможно...
Золотистой осиной дрожью
ореолится таз с вареньем,
вместе с осами виснет время...
Между грушей и солнцем воздух
переполнен неясным вздохом.
Полдень трижды три раза прожит -
летом всё для тебя возможно.
За бесценок зима, и очень
странно думать, что будет осень...
Как монетки минуты копим,
всё смеёмся да варим кофе.



* * *

Стихорастение тянется к лету
покуролесить по саду, по свету.
Соком акации вклеит листочки
там, где улягутся веточки-строчки.
На кашемировой спинке у пчёлки
стихоузорами буковки-чётки.
Как нотабене на чистой бумажке,
мир – синекура для каждой букашки,
каждой козявки и стихотравинки.
Яблоки спелые в тёплой корзинке.
Звёздочка в лунном шезлонге на небе,
рядышком белые стихомедведи.
Всё так счастливо у Бога на свете,
если живёшь ты на стихопланете.

27.08.06

Мне обещана новая жизнь

Облаками зима затоварена.
Словно в тесных портах корабли.
Забываю, как выглядит зарево...
Эти белые, беглые дни.

Стали дом мой и сад мой – заснежены.
От калитки глубок полукруг.
У забора укутаны бережно
две лозы винограда от вьюг.

Но зиме, как чужбине, я – беженка,
терпеливый в пути пассажир.
Полустанками дни, побережьями,
промелькнут, холодны и чужи.

Мне, зима, отпусти одиночество…
В жар и пряность кунжутную звёзд,
в буйство зелени, звон, её зодчество,
и охристость осенних берёз

отпусти. Отпусти меня сразу же,
как вспорхнут под застрехи стрижи…
На лозе почкой розовой, радужной,
мне обещана новая жизнь.

12.01.06

Миг красоты

Отсвет лимонных сполохов над рощей.
Облако село наощупь в овраг.
Миг красоты. И душа моя ропщет.
Так нестерпимо ей в этих краях.

Так ей отчаянно мало мгновенья.
Вечности промельк – и больно глазам...
Шлейфом белёсым река у селенья
в небо плывёт над собою сама.

27.12.05

Impressio

Голубые снежинки цикория...
Дальше – ржи золотой веера.
Мостик-радугу споро построят нам
невидимки-дожди. Мастера!

Электричка чихнёт вдруг малиною
на семейство весёлое коз…
У забора высокие лилии,
как сполохи… Завьюжит от ос.

А на вишне всё трели и трелюшки!..
Не безделица – дятел поёт!
День с полотен Ван Гога. Полтретьего.
На столе стынет чай "Бергамот".

10.07.05


Дачное

В веснушках укропа полсада в июле...
На фоне коряг – золотистые мошки.
Неструганый столик. На сломанном стуле
доверчиво дремлет соседская кошка.

Чесночный вопросик отбился от стаи.
Цветут ноготки: сорняки, но оставим.
На полочке томик зачитанный, старый...
На окнах ночные фанерные ставни.

Здесь мы городские забудем привычки,
оденемся проще и станем смиренней.
Щепу соберём для костра, чиркнем спичкой,
и вспять потечёт безграничное время...

30.06.05

* * *

А в саду, а в саду к зиме...
лист последний дрожит на ветке
да, подобно паучьей сетке,
тень ореха на белой стене.

А в саду, а в саду к зиме...
запах йода и яблок терпкий,
позабыт в деревянной беседке
детский красный совок на скамье.

А в саду, а в саду к зиме...
ни жужжанья, ни трели, ни свиста –
откружились горчичные листья
и спокойно лежат на земле.

2000 г.


Ave, Земля!

Топай, Земля-Корова!
С яблоком в натюрморте.
Топай, покуда слово
бьётся в твоей аорте.
Вымя твоё налито.
Сочны густые травы.
Огненные болиды
в ночь салютуют! Ave!
Блюдо луны из Гжели
с синими петухами.
Сыплется звёздный жемчуг
с неба Корове - Ave!
Топай, Земля-Корова!
Колокол твой глаголет.
Топай, покуда слово
бьётся аортой в Боге.

23.11.05

Март

И снова снег штрихует белым март,
темнеет мушкой на щеке рассвета,
но во дворе, в оркестре птичьем – гвалт,
заливистое соло с парапета.

Уже весна листает календарь.
Снег невесом, едва заметен, тонок.
Белесый тополь, словно пономарь,
скрипит, бухтит под ветром монотонно…

20.03.05

Охровая осень

Где охровая осень рощу топит,
где тропы – наобум, шурша листвой,
край водоёма – золотые топи...
От края шаг – ручей бежит живой.

Где тонок виноград декоративный,
уже рубинов лист его и ал,
и вспомнится другой – тот южный, винный,
всосавший солнце у прибрежных скал.

Залётный житель – жирный чёрный ворон,
для глаза крупен после летних птах,
ещё звенящих голосистым хором
в уже по-лисьи вспыхнувших кустах.

5.11.04

Берёзка

Берёзовый настой души молочной,
прозрачнее слезы, в мою ладонь искрит
её подкожный сок, её подстрочный,
язык её живой и древний, как санскрит.

А мой славянский, мой от азъ и буки,
как дикорос степной, язычеством грешит…
И звон стоит в ветвях: играет бубен
– во имя, на авось – спасения души.