Людмила Буратынская

 «Философская лирика»

ВРЕМЯ ПТИЦ И ВЕТРОВ…


Время птиц и ветров, и кленовых серёжек, и счастья,
Лёгких платьиц и узких лодыжек, и тонких запястий.
Поцелуев, гитарных бренчаний и песен, и смеха,
Шепотка из ночных подворотен и гулкого эха.

Время свежей прохлады в цветущих душистых аллеях,
И оживших скворешен, и пахнущих краской скамеек.
Стариков и старушек, застывших подобием мумий,
И наивности юной, и мудрых, и горьких раздумий…

Отстучат каблучки в углублённом колодце двора.
Растворится луна в переплёте белеющих рам.
Вспыхнут солнечным золотом новых домов витражи.
И заплачет дитя - так по кругу вращается жизнь…


ДЛИННЕЕ УТРЕННИЕ ТЕНИ

Длиннее утренние тени,
Свежее воздух, и в саду
Уныния и запустенья
Незрим, но осязаем дух.

Уже не шепчется с тобою,
А сухо, горестно звенит
Сад помертвелою листвою
И прячет боль в глуби зениц.

И только ветер струйкой тонкой
В беседку воровски проник,
И весело листает томик

Стихов и девичий дневник.


ЧТО МНЕ, ОСЕНЬ…


Что мне, осень, до тихой щемящей печали твоей,
До себя возомнивших озерами стынущих луж,
До унылых обочин вчера еще ярких аллей…
Я сама - из заблудших в тебе неприкаянных душ.

Пусть фальшивое золото сыплется с тонких берез,
Все сметут инкассаторы-дворники, утром сожгут.
С раззолоченных улиц еще ни один не унес
И монетки на счастье, как, впрочем, и я - не смогу.

Так назойливо бьется о зонт надоедливый дождь,
Гонит в память, пропахшую солнцем и мятным теплом.
Но от цепких твоих повиликовых пут не уйдешь,
Даже если весна синей грудью расколет стекло.


ДЛЯ ТЕХ, КОМУ ЗА…

На приморском бульваре, средь пиний и веерных пальм,
Выдувает оркестрик старательно вальсы-фокстроты.
Проплывают по кругу в изящных изысканных "па"
Кавалеры и дамы, седые, как море напротив.


По субботам, в семнадцать, здесь танцы "для тех, кому за...",
Потому и приходят, улыбки надев, как одежды,
Те, кто тень одиночества в ищущих прячет глазах,
Кто, наверное, все потерял, кроме робкой надежды.

Так спокойно за этим широким надежным плечом,
Так приятно на миг ощутить себя юной и гибкой …
И, быть может, попросит партнер: «потанцуем еще!»
И, быть может, проводит до дома со светлой улыбкой…

От причала отчалит, волну, как усы, распушив,
Белоснежный кораблик, кого-то опять разлучая,
Но под медные звуки кружась, продолжается жизнь,
И для тех, кому за... по субботам оркестры играют.


АКТРИСА

Запавшие клавиши в старом рояле,
Потёртый паркет под качалкою-креслом…
Старушке-актрисе немного печально:
Отыграны роли и голос надтреснут.

От света слепящих софитов, от грима,
Пергамент лица пожелтевший в морщинах,
А, помнится, с яркой, блистательной примы
Восторженных глаз не сводили мужчины.

Всё в прошлом давно: бенефисы, банкеты,
В годах растворились известность и слава.
В задумчивым скрипе дощечек паркетных
Ей чудятся звуки - вопросы о главном…

Ах, сколько ролей было сыграно… Много...
Характеров, судеб – играла, как пела.
И только одну, что дарована Богом,
Свою, не сыграла - увы. Не успела.

Духи с подзабытым названьем «Быть может»,
Афиши, портьера подобьем кулисы…
Так немо, так тихо… Один только дождик
Стучится в окно одинокой актрисы.


"любовная лирика»

ЮЖНАЯ НОЧЬ

Плечами подпирая небосвод,
Склоняясь низко над холмом покатым,
Раскуривает вечер трубку от
Мерцающего фитиля заката.

И тянут пряной горечью дымы,
Той безысходной горечью осенней,
Что отвести с тобой не в силах мы -
Ни избежать, ни отыскать спасенья.

Но все же в синем таинстве глубин,
В спокойном их медлительном вращенье
Для всех, кто жил когда-то и любил
Сокрыты и прощанье, и прощенье...

Скатился вниз к реке «Чумацкий воз»,
Уткнулся в лозняки оглоблей... Молча
Стоим среди прогнувших небо звезд –
Заложники сентябрьской южной ночи.


ХОЛОДНО

Яркой звездою карминовый лист
Вплавлен в остывший суглинок дождями.
Вот и дождались мы их, дождались,
Ставших стеклянной стеной между нами.

Пара промокших набухших синиц
Прячется под воробьиною аркой,
Там где веселые стайки дрались,
Перья теряя в баталиях жарких.

В огненном тигле июльской жары
Знойно, счастливые, мы обгорали.
И обгорели до кромочек крыл,
Глупые, самоизгнались из рая.

Осень, стекает с деревьев и крыш,
Студит ладони, пронзительно дышит.
Что ты там сбивчиво мне говоришь…
Холодно. Я тебя больше не слышу.

ЕЖЕВИЧНАЯ НОЧЬ

Ежевичная ночь! Даже чуть ароматней и слаще...
Привкус дыма ментоловый, легкий сухой Шардоне…
Как у моря свежо! Не спасает тонюсенький плащик
На веранде с колоннами, напоминающей неф.

Полукружие бухты, луны запотевший фонарик,
До него, как и нам друг до друга, - рукою подать.
А прибой, хромоногий горбун, непоседливый карлик,
Сердолики горстями швыряет к горе Карадаг.

Ты читаешь стихи, и ветра умолкают над миром,
Звезды в море скользят сквозь ячеистый невод небес.
Ты читаешь стихи, мой пришелец с созвездия Лиры,
Каждой новой строкою меня пригвождая к себе.


 УКРЫВШИСЬ ПОД ОДНИМ ПЛАЩОМ

Укрывшись под одним плащом -
А дождик-то худой да редкий -
Сидят, притихшие, в плющом
Обвитой голубой беседке.
А рядом белогрудый голубь
Зерно набухшее клюет...
И дождик этот - просто повод,
Обнявшись, посидеть вдвоем.

ТАМ…

Сонный косогор, душистый донник...
Не палящий предвечерний свет
Кто-то из-под козырька ладони
Мне подслеповато смотрит вслед.

Ну а я, по щиколотки в травах,
Обгоняя собственную тень,
Тороплюсь к мосткам у переправы
Вдоль звенящих камышовых стен.

Там, в безлюдной разомлелой лени,
Где река и время медлят бег,
Можно сесть и, обхватив колени,
Сколько хочешь думать о тебе.

Тот пречистый, тот счастливый вечер
По минутам, как ракушек горсть,
Перебрать... Единственная встреча,
Где сбывалось все! И не сбылось..