Мария
МАХОВА
 

* * *

Дело вовсе не в силе –
здесь не важен удар.
Мы совсем заблудились.
Мы идём не туда.

А куда – неизвестно.
Над землёй сизый дым.
Вся земля стало местом
уязвимым, больным.

Мы несём наши камни,
мы боимся зеркал.
Бог разводит руками –
Он нас предупреждал.

Не укрыться от боли,
не испить из ручья…
Не Его это воля,
человече, – твоя.



* * *

Выбирай: или хлеб, или крест.
Выбирай.
Это край
и земли, и небес,
это край.
И ветра
гонят снова с насиженных мест…
Ты один.
Выбирай.
Или хлеб, или крест.

Никуда не уйти.
Лиц не видно почти.
Что там ноет в груди,
почему так стучит?
Потому что пора.
На горе или здесь –
ты один.
Выбирай.
Или хлеб.
Или крест.



* * *

Ощущение, что в вате я.
И мозги, и я сама.
Я смотрю, смотрю внимательно.
Ничего не понима.

О другом подумать хочется,
но не можно о другом.
Всё просрачено, просрочено,
не успею ни-че-го…

Про себя ругнувшись матерно,
напрягаюсь вся умом.
И опять смотрю внимательно.
Невозможно.
Невозмо…



* * *

Вот оно, гулкое, здешнее –
кто мы, откуда?
То ли на разум надеешься,
то ли на чудо.

Белые клетки закрашены –
чёрточка, крестик.
Чуда не будет, не спрашивай
и не надейся.

Вот тебе крестики-нолики,
рельсы-вагоны.
Чуда не будет! Мы в домике.
Кто-то в казённом.

Что там в итоге останется,
чем обернётся?
И всё сильнее сжимаются
чёрные кольца.



* * *

Всё к лучшему в этом лучшем из миров…
                                                         Вольтер

Нет, надежда, конечно, останется,
даже если приблизится край.
Находи себя в новой реальности,
принимай её и привыкай.

Ну и пусть солнце скрылось за тучею,
ну а явь не подвластна уму –
мы же знаем, что всё только к лучшему –
что б ни делалось – только к нему.

Распрощаться бы с мрачными думами,
и представить красивый сюжет,
и поверить во что-то разумное,
хоть в помине разумного нет…

И добавить мне к этому нечего –
нет покоя ни вне, ни внутри,
только это детали и мелочи –
делай раз, делай два – и замри.

И не надо глядеть так замучено –
будь отважным ты, как пионер,
ведь не зря же сказал, что всё к лучшему
нам хороший писатель Вольтер.



* * *

Ждёшь перемен, но снова – ничего,
и жизнь вокруг не делается легче.
Сезонный грипп сменился чем-то вечным,
почти не проходящим круглый год,

но если б только это… впереди
опять всё те же страхи, те же тени,
как будто мы застряли на пути,
но сохраняем видимость движенья.

И непонятно, где искать ответ,
и кто тебе его сейчас предложит,
грустить о прошлом – смысла в этом нет,
как и бояться будущего – тоже,

и тут хоть тупо бей сто раз в набат,
или ори, как психопат в берлоге –
слетела цепь иль сорвалась резьба,
или упёрлись в камень на дороге,

запутались в ночи, попали в плен,
как жить во мраке, вспыхнет ли зарница?..
…Но не наступит время перемен,
покуда сам не сможешь измениться.



* * *

Маленькие девочки живут на полевых цветах.
И утром тихонько ждут, когда мир проснётся.
Солнце застряло в соломенных их волосах.
Такое же маленькое, как и они, солнце.

Маленькие девочки не знают, который час.
Ведь каждый час – это жизнь, и она огромна.
Мальчики-кузнечики играют им на скрипке вальс.
Облака спускаются с неба туманом ровным.

У облаков нет углов, и у воздуха нет углов.
И у музыки нет углов, и у солнца тоже.
И у поля нет, и у неба, и у цветов.
И поэтому спрятать в углу ничего невозможно.

Потому что мир круглый, наверное, как и душа.
Никаких углов, никакого дна – только вздох и ветер.
Маленькие мальчики и девочки спешат, спешат
потрогать это облако,
увидеть эту музыку –
вот успеть бы.



* * *

Старики говорят о странных своих вещах,
о далёких, давно ушедших куда-то вне,
старики не глядят на время…
– Который час?..
– Поздний, милый… Почти последний, другого нет.

Старики вспоминают годы свои и век,
отпуская, что не успели и не смогли,
заметает дорогу белую белый снег,
уплывают всё дальше белые корабли.

Время-ветер, о чём поёшь ты, куда летишь?
И всё чудится сквозь туман и тоску в груди,
как бежит вдоль реки ребёнок, совсем малыш,
и не знает ещё, что ждёт его впереди.



* * *

На улице стужа и всё постепенно
становится скованным, белым – смотри же,
а где-то простуженный доктор Вселенной
в ночи беспробудной мелодию слышит.

Он болен и бледен, измотан, измучен,
всё – радость и мука, всё близко и остро,
и пишет, и пишет свои закорючки
на белых листочках, на чёрных полосках.

О чём ты там плачешь у белого края,
под белой метелью, что кажется вечной,
ты знаешь, ты знаешь, как это бывает?
А он это знает, а он это лечит...

И нет у него ничего, кроме звуков
и клавиш, и этой метели бескрайней…
Ты знаешь, о чём стонут ветер и вьюга?
А он этот стон переводит в дыханье,

за ним только ветры, над ним только звёзды,
и белое небо, и белое время,
и всё, что пронзает так больно и остро –
и нету защиты, и нету спасенья.



* * *

И ежедневные каноны, и соблюдение поста,
и песнопенья, и поклоны, и целование Креста,
и всё натёрто здесь до блеска – ступени, стены и паркет,
и крыша есть, и много места… Ну а Святого Духа – нет...

Здесь строго следуют и верят, твердят друг другу: «С нами Бог!»,
а Он стучался в эти двери, но был не пущен на порог…
«Ну где же Ты? Услышь, Всевышний!» – звучат призывы круглый год,
а Он не то чтоб их не слышит – они не слышат слов Его.

И всякий истину имеет свою – и раньше, и теперь…
И Он жалеет нас, жалеет, и всё стучится в эту дверь.

_____________________________________

Мария Махова родилась и живёт в Иванове.
 Стихи начала писать в третьем классе, песни – после того, как мама подарила гитару, в девятом.

Имеет высшее режиссёрское образование, работает педагогом в ДДЮТ (дворец детско-юношеского творчества), в подростковом центре «Тинэйджер».

Лауреат Всесоюзного Грушинского фестиваля авторской песни.
 За последний альбом "Вне времён" получила гран-при на международном фестивале "Петербургский аккорд-2010" в номинации "Лучший альбом 2009 года".

Автор сказок, которые идут на сцене Ивановского областного театра драмы и других театров страны.
 Часто выступает в составе дуэта со своим мужем – Михаилом Малыгиным.