Научи меня смирению, березка....

Анна СОЛОДКАЯ



* * *
Справедливость – что это значит? 
Атавизм  или полный бред? 
Может, видел кто, может, знает, 
Где растет этот дивный цвет? 
Покажите мне эту дорогу. 
Я уверую и пойду.
Но скорее всего – это к Богу.
 Цвет надежды завял на ветру.


       
 
 * * *
Научи меня смирению, березка. Ты стоишь кудрява и нежна. 
Красота твоя печальна и неброска, поредела рыжая мошна.  
Ветры буйные колышут твою крону, вечер скоро, облетит листва, 
и кричат досужие вороны, ночь грядет без дремы и без сна. 
 
В роще приумолкнут птичьи трели и застынут соки под корой, 
марта будешь ждать или апреля, чтоб расколдовал тебя весной. 
И польются звонкие капели,  будто ноты в хрупкой тишине. 
В обновленье жизни надо верить, как в рассвет в родимой стороне. 
 
И к тебе, сбегаясь отовсюду, подойдут родные земляки. 
Сока твоего напьются люди,  в ствол вонзая острые клинки. 
А иссякнешь — ну и Бог с тобою! Раны все залечишь ты сама,
 ночка темная беду твою укроет да взойдет ущербная луна. 
 
Ну а ты — ни ропота, ни слова, лист зеленый почку прокусил.
Крона шелестеть опять готова, где берешь ты мужества и сил? 
 
 * * *
Не надо много слов, не надо мыслей вслух!
Ведь чаша до краёв наполнилась, мой друг. 
Не лучше ль помолчать, послушать тишину? 
и зря не рифмовать  заумную строфу? 
Измучены в стихах, в любовных завереньях  —  
одна и та же ложь, одно и то же пенье! 
Столетья и века муссируем сюжет, 
прекрасных слов река, а счастья все же нет. 
И обнажает суть такой елей и мед. 
Кто не согласен — пусть. Но кто-то и поймет. 
 
* * *
Ты помнишь, как резвились много, вино потягивая всласть? 
Не помышляя о Голгофе, жизнь праздная лилась, лилась... 
И как глаза, искрясь напротив, над нами обретали власть? 
И счастье тоже было, вроде? Была любовь, чтоб мне пропасть! 
Как много было гор и горок, и «кочек зрения» былых. 
То — юность, зрелость, капля горя, и жизни собственной триптих. 
 
 * * *
Мы живьем схоронили друг друга в пантеоне заоблачных снов. 
Не пробилась жемчужина духа сквозь пласты сатанинских миров.                        Жизнь, как будто бы сон на ресницах, растворилась в зените, паря.  
Голова лишь под солнцем томится  — смотрим в даль, но не будет дождя. 
Пустословие — хор эгоизма — мечет стрелы в заблудший ум, 
в океан из любви и трагизма,  но все это - космический шум. 
Сонмы призраков в серых одеждах пред глазами снуют без конца... 
Не ищи там любви и надежды, не ищи там родного лица. 
Не согрета ни словом, ни жестом, на излете трепещет душа. 
Одиночество в мире безбрежно,  как бы жизнь ни была хороша.