Геннадий Сусуев

Викинг
Когда идет он напролом,
Смолкают пение и ропот.
Как дерево под топором
Дрожит и молится Европа.

Париж и Англия горят.
Смерть настигает даже в храме.
Его бесхитростный наряд
Пропах солеными ветрами.

С улыбкой грабит алтари
И вытирает кровь об косы.
Слетают с трона короли
Как на дорогу абрикосы.

Над ним валькирии поют,
А дома – только снег и скалы.
Зато погибшего в бою
Ждут все сокровища Валгаллы.

Жар погребального костра.
Скальд песнь слагает про героя.
Валькирия, как медсестра,
Его уносит с поля боя.


Зима с трудом взошла на перевал,
Чуть отдышалась, собираясь с силой.
И в феврале, как кто наколдовал,
Мороз стоял как греки в Фермопилах.

Все поклонялись Солнцу и Огню,
Вдруг сделавшись язычниками снова.
И пили чай – по сорок раз на дню,
А по утрам таращились как совы.

Народ все ждал явления Тепла,
Но шли, смеясь, лишь наглые метели.
И по ночам, сквозь заросли стекла,
Еще по-волчьи призраки глядели.
Хоть чуть на юг, где синь и облака,
Уже цвели фруктовые деревья,
Мы, всё ворча, как грош из кошелька,
Вновь вынимали баночку варенья.

А птичий люд готовил чемодан –
Благая весть уже достигла Нила.
Проснулся Сфинкс – и долго великан
Глядел, – следил, как ласточка кружила.

Базар

Забудь, что ты читал про Вавилон.
Вот он! – Стоит и в двадцать первом веке.
К нему рекой, как в Мекку на поклон,
Течёт толпа. И вытекают реки.

Что породили небо и земля
Себе как дань забрали эти стены.
Так, опьянев при виде корабля,
Несли на борт дары аборигены.

Всё привезли из самых разных стран.
Сюда снесли, сложили аккуратно.
Вот с ананасом спорит баклажан,
И не унять ничем аристократов.

Лежат горой заморские плоды
И яблоки – украдены из рая.
Чуть не забыл про птичьи я ряды,
Где как рабы томятся попугаи.

Как продавцов пленителен загар!
Ты не грусти, что не был на Таити.
И приходи почаще на базар –
Здесь совершишь две тысячи открытий!

Художник Анри Руссо

Вот джунгли. Лев. А ночь так горяча!
Лежит пред ним как хвороста вязанка,
Закрыв глаза, не в силах закричать,
А может быть уснувшая цыганка.

Из камня мост над зеркалом воды,
Аэропланы – пойманные рыбы.
А в глубине свирепствуют сады
И здесь опять деревья встали дыбом.

Вот леопард – кошмарное пятно.
Здесь папоротник - словно изваянье.
Когда б твоё узрели полотно,
Тебя, Анри, забрали б марсиане.

Но не робей, Таможенник Руссо!
Рисуй. Пиши. Не обращай на слухи.
Вертись, Земля, как в парке колесо –
Пускай визжат и охают старухи.

Перед грозой
Уже зарниц сверкают вспышки.
На фоне цвета спелой ржи
Столбов вышагивают вышки
На огневые рубежи.

В груди не лёгкие, а жабры.
Одно спасение – вода.
Плывут по небу дирижабли
И задевают провода.

Как негативный фотоснимок,
Где сняты звёздные миры,
В глазах рябит невыносимо
От вездесущей мошкары.

А в стороне, где спозаранку
Летали ласточки, стрижи,
Как австралийцев бумеранги,
Вдруг засветились витражи.


От духоты и криков жабьих
Сжимает обручем виски.
Пьют тополя, хватая жадно,
Туч розоватые соски.



Ох, лето красное! Любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
А.С. Пушкин

Когда б не зной – край этот звался б раем.
Но как косой скосили огород.
Клубится пыль – вновь полчища Мамая
Вдруг, оживая, двинулись в поход.

Стоит жара с подсолнухом в обнимку.
Ручей в траве скрывается ужом.
А вдалеке, весь в мареве и дымке,
Лес, возникая, манит миражем.

Но даже он не уберёг прохлады –
Сам захмелел от запаха смолы.
И горячи, как после канонады,
Могучих сосен рыжие стволы.



Вновь город как загнанный дышит,
Устав от дневной суеты.
Темнеет. Летучие мыши
Шуршат, раскрывая зонты.

От лип так дурманяще сладко.
Уж звёзд проросли семена.
И круглая как азиатка
Глядит, улыбаясь, луна.

Свою самодельную скрипку
Никак не настроит сверчок.
А воздух навязчивый, липкий,
Так душно ещё. Горячо.

И ночь заявилась на запах,
На писк молодого птенца.
Пришла, потянулась на лапах
И улеглась у крыльца.


Улитка

Уж полчаса к незримой метке,
А для неё, возможно, год,
Улитка движется по ветке
Как допотопный пароход.

Хоть куст раскачивают ветры
Над полушариями клумб,
Вновь километро-миллиметры
Штурмует маленький Колумб.

Когда же, на исходе лета,
Всё отцветёт уже кругом,
Она, состарясь незаметно,
В родимый возвратится дом,

То соберётся вся деревня,
За камень прячась от жары,
И будет слушать с недоверьем
Рассказ про дальние миры.

Секрет поэзии
В. Спектору

Поэзия – секрет?
Ну что быть может проще!
Ведь это – тень и свет,
Дорога или роща,

Беспечный мотылёк,
Грусть на лице мадонны,
Тяжёлый молоток
И скульптора ладони,

Слепого старика
Старинная шарманка,
Предсмертная строка,
Бессонницы служанка.

То шум весёлых игр,
То лист, летящий мимо…
Как уссурийский тигр –
Почти неуловима.

Рождение стиха

В сплошной хаос и мрак черновика
Приходит слово – тонкий лучик света.
И вот уже рождается строка –
Как новая рождается планета.

От тверди отделяется вода –
Шар отливает синим и зелёным.
Встают леса. Шагают города.
И заселяют земли миллионы.

Гудят машины. Мчатся поезда…
Кому-то сладко напевают клёны.
И тихо с неба падает звезда –
Чтоб угодить влюблённым.

Душа

Пусть был ты неказист,
Пожалуй, – не герой,
И вовсе небеса
Не замечал подчас,
Кружа как жёлтый лист
Осеннею порой,
Но пробил на часах
Твой самый главный час.

Избавясь от цепей,
Стремительно летит
В заоблачную высь
Свободная душа…
Желаешь – так отпей
Из Млечного Пути,
А хочешь – дотянись
До Звёздного Ковша.


Осеннее настроение

Совсем дождей пообтрепался невод.
Стоит октябрь, распутывая снасть,
Под ненадежным обветшалым небом -
Сплошь проржавело – может и упасть.

Как в жидкой глине тонут сапоги,
Вновь увязает в спорах разговор.
Ну, почему мы – боже помоги –
Не научились ладить до сих пор?

Весь день, блуждая, рыжая листва
К нам забрела как нищенка во двор.
Что дать тебе, когда ни мастерства
Ни денег я не нажил до сих пор?

Всего одна написана глава,
Но многих слов уже не разобрать.
Повыгорали, выцвели слова …
И, пожелтев, рассыпалась тетрадь.

Ноябрь

Хотя, в руках сжимая копья.
Ушли жестокие дожди,
Взирает город исподлобья
Как на соратников вожди.

Стоят продрогшие деревья –
На холод вышли налегке –
И крестятся из суеверья,
Припрятав мелочь в кулаке.

А свод небесный тверд и низок –
Вернулись средние века.
Как псы из оловянных мисок
Из луж лакают облака.

Вновь душат инквизиций рейды –
Костров горящих страшен дым.
И, по ночам читая Фрейда,
Рисует Босх Иероним.



Никак с Зимой не сговорится Осень –
Не отыскать им, явно, компромисса.
То снег – воду, суетятся, носят,
И отбирают, ссорясь, коромысло.

То дождь – то снег. И мрак Средневековья.
Вновь по ночам выходят вурдалаки.
А из оград осиновые колья
Повыдирали – видимо для драки.

Идет туман – слоняется бездельник.
Грязь словно жаба залезает в сени.
Уже полгода длится понедельник.
И не наступит вовсе воскресенье.



Как рыбная, тускнея, чешуя
Лежит, с деревьев пала позолота.
Заполнив дол по самые края
Туман рекою хлынул за ворота.

Едва дрожат неверные огни.
Тоска и сырость лезут через щели.
И мы с тобой безвылазно все дни
Сидим, циклопом заперты в пещере.

И в трех шагах не разглядишь ни зги.
Как ни кричи – не вырваться из плена.
Лишь улицы таинственный изгиб
Пределом нашей сделался Вселенной.


Ах, это утро
Оле

Ах, как сверкают лужи на дороге –
Как на мундире пуговицы в ряд.
Ещё чуть – чуть, ещё совсем немного –
И навсегда замолкнет листопад.

Ах, как печальна роща под вуалью,
Хоть так ликует солнце в вышине.
А ты – вдали – за самой дальней далью,
И никогда не вспомнишь обо мне.

Ах, что за день! – Всем вопреки прогнозам,
Кровь горячит сильнее, чем вино.
И только сердце – старая заноза –
Всё утро ноет, ноет всё равно.



Нить серебра лежала на стерне
И в воздухе такая же летала.
Уж аромат был в молодом вине,
Но истины, пока, в нём было мало.

И тишина – как тонкий лист стекла –
По вечерам. И томная усталость.
Был аромат, и даже вкус тепла,
Хотя тепла почти уж не осталось.

Вновь, к холодам готовясь как к войне,
Ложились поздно, поднимались рано.
И рыжая – в доспехах, на коне –
Уже спешила Дева Орлеана.



Чуть отдохнули травы на покосе,
А от жнивья шёл запах папирос.
Ещё лишь краски смешивала осень
И говорила глупости всерьёз.

Но дни уж явно сделались короче.
Нередко дождь являлся во дворе.
И солнце чаще проставляло прочерк,
Когда считало дни в календаре.

А вечерами веяло прохладой.
И парк, уж злые чуя времена,
Как пленный зверь метался за оградой
И посылал на ветер семена.



Чуть приутихла жёлтая метель.
Стоят дома – сошлись как пилигримы,
Пьют помаленьку, медленно коктейль
Из недомолвок, сырости и дыма.

Уже накинул серое пальто,
Но в ожиданье телефона замер
Вечерний город. Злобные авто
Следят как псы горящими глазами.

Проходит Осень – медленно, вразвалку,
Вновь волосы распущены как грива.
Я по карманам шарю зажигалку
И вспоминаю сказку про огниво.

Оле

Пока ты всё дремала у плеча,
Я не будил – вчера уснули поздно.
На горизонте робкая свеча
Чуть загоралась, скрадывая звёзды.

Ещё с деревьев капала вода,
Из хрусталя был сделан воздух ранний,
Вдруг ярко в небе вспыхнула звезда
И я, увидев, загадал желанье.

Она упала рядом – за холмы,
А далеко – за южными горами
Уже готовят мудрые волхвы
В путь караван с богатыми дарами.