Поэзия Алексея Скипина

* * *
Меня август застал в расцвете лет,
Идущим своей дорогою.
Много было событий на той земле,
Уже испытавшей многое.
Кто-то войнами мира искал, кто жил
В озерной водице рыбою,
Кто-то, злых языков заточив ножи,
Мечтал победить на выборах.
Скольких мимо миров я прошёл… Но мир,
От пирога истории
Отломившийся мне, как бесценный миг
Был не хуже других, которых
Чтили участью лучшей… Его сжевал,
Вином запивая случая.
В нём изюминкой были – слова, слова
Метафорами тягучими…

* * *
От святейших до подлецов -
Как привыкли, так лицедействуем.
Человеческое лицо -
Словно пьеса в четыре действия.
Во вступлении ты свежа -
Заливаешь весенней свежестью,
И глаза твои - что ушат
С голубою водою нежности.
Чуть спущу повода - гляди! -
На целованном троне носика
Уже смуглый каприз сидит
Непременным "попробуй! брось-ка!..."
Языками когда пойдут
Сто завистников дни расчёсывать -
Шарик розовых губ надут,
А ресницы пестрят вопросами.
Сто завистников - сто морщин.
Да пока седина на выселках
Сохраняй на лице лучи
Солнца яркого, солнца близкого.
А на сцене его играй
Только юные пьесы радости,
Где грядущего через край
И у нас все с тобою ладится...

* * *
Живи один – задерни занавески,
Чтя полумрака недоочертанья.
Дай проглотить себя болоту кресла
И сновиденьям-лжевоспоминаньям.
Дай рассчитать себя секундной стрелке,
Приняв за жизнь окружность циферблата,
Взбираться вверх делениями, мелкий
Перебирая шаг, зайти когда-то
За шестьдесят (не лет – секунд, и все же),
За шестьдесят – не много ли везенья?
Живи один – дели пустое ложе
С несуществующей случайной тенью.
Чтобы в осенней тающей квартире,
Разбившись о ночные недомолвки,
Твоя хрустальная структура мира
Не зацепила никого осколком…

* * *
Состав наш длинный да и путь наш долгий –
Еще полстраны обогнуть –
И ты выглядываешь с верхней полки –
Наверное, просто взглянуть.
Скиталец редкий прошмыгнет вагоном,
Носки задевая бедром.
Громкоголосицей вокзала полон,
Казалось бы, полый перрон.
Лишь бабка с рыбою и пивом теплым,
Уже не надеясь продать
Ни то, ни оное, встречает ропотом
Черные поезда.
Они – великие титаны ночи –
Луну за собой волокут ;
Вагонов черных необхватна очередь,
Как очередь лет на веку…

* * *
Как ни странно, я знал Тебя до
первой эры, до первых прозрачных
капель неба, которые дождь
расплескал по земле наудачу,
знал до завязи листьев, до дня
наступления, что там – до ночи,
и предчувствовал прежде корням
довелось отвоевывать почву,
замечал до движенья руки,
плеч дрожанья, рождения мысли…
Это Ты населила стихи
рифмой, ритмикой - надо же! - смыслом,
и разбила тоску чередой
поцелуев – еще до Начала
ни Тебе ли летать над водой
в дни творения мира случалось
и гореть Вифлеемской звездой,
провожая вдали караваны?
Как ни странно, я знал Тебя до…
…осознав это только недавно…

* * *
Да мне и два дня без тебя – это долго,
а люди вокруг, что мне люди вокруг?
то умную речь заведут, то умолкнут,
как будто в молчанку затеяв игру.
Я, впрочем, люблю их за эти попытки
взглянуть вне скорлупки родного яйца,
и все же два дня без тебя – это пытка,
мгновение, длящееся без конца.
А если ссылаться на миф, безусловно
твой главный прообраз меж всеми людьми –
та самая Парка, в чьих белых ладонях
моя оказалась короткая нить…

* * *
В каждой рекламной вывеске
живёт стихотворный размер
и шествует словно на привязи
за мыслью поэта, сме-
нявшего сотни образов,
отринув находок сто –
схватившего вдруг на тонусе
случайности нужный тон.
Так вот какова поэзия!
Пролезет откуда не
ждёшь ничего полезного…
Ищите её в вине,
в отчаянной дури, в пошлости
(что пошло для пуритан),
ищите её в оплошностях,
которых хватает так…
И просто в деталях целого
порой незаметных, но
для слышащих за пределы
мелодии – ценных нот…

* * *
Из таявшего снега отливает
мороз сегодня странные фигуры,
мне кажется, что я заболеваю…
…Нет, я не мерил ни температуру,
ни уровень давления, тем паче,
не бегал в поликлинику на днях…
Заболеваю чем-то уходящим,
бесследно уходящим от меня…
Оно уходит с каждою минутой,
улыбкой каждой, каждою тревогой,
оно уходит от меня, как будто,
история болезни – суть дорога.
Так за окном автобуса деревья,
дома, проспекты целые с людьми
скрываются в прошедшем безвременье,
так нынешнее обращаться в миф
уже спешит… За полчаса простоя
в треклятой спешке всё бы заложил…
Хотя, конечно, эта мука стоит
быть пережитой, эта мука – жизнь…


Факел! Разогнать химер
Моего сознания.
 Диана Веллс
* * *
Имя чудесно, как сказка, как вымысел,
Росчерк изысканно ложный, но
То, что со дна ярлыка тщимся вынести –
Лишь в безымянное вложено.
Слову ли право давать доминировать –
Полному знаков, но полому?
Музыке слова, рождаемой лирою –
Ей только! Верно, не то ли мы
Выразить часто пытаемся строками,
Рамками замысла сжатыми.
Важно ли имя, как То, что за шторкою
Этого имени спрятано?

Сила червя

Чужое мне небо это –
не тем, что его впервые
я вижу – под небом этим
брожу двадцать пятый год,
но тем, что глаза я выпил,
рассудок и чувства выел
и чуждо как земляному
червю мотылька полёт.

Но все же в земле промокшей
копаясь, невольно взглянешь
откуда дождем спустился
июнь разгонять котов
и жмуришься – злой уродец –
на солнечный летний танец,
и в хлюпком червивом теле
такая вдруг сила, что...