Поэт Николай Константинович Доризо родился 22 октября 1923 года в Краснодаре.
Его отец, уроженец Греции, работал адвокатом, мать, кубанская казачка, была музыкантом. В 1938 году отца арестовали и расстреляли.
Свои первые стихи Доризо опубликовал в 1938 году, когда ему было 15 лет. В 1941 окончил школу-десятилетку, а затем ушел на фронт, где продолжал писать стихи, а также работал литературным сотрудником в военном издательстве и в редакции окружной газеты "Слово бойца".
В 1942 году, будучи на фронте, написал стихотворение «Дочурка», которое сразу сделалось необычайно популярным и было положено в основу популярной песни.
В 1945 - 1948 годах учился на историко-филологическом факультете Ростовского государственного университета.
В 1948 году в Ростове-на-Дону вышел его первый сборник стихов «На родных берегах», некоторое время спустя Доризо вступил в Союз писателей.
Окончил при Союзе писателей Высшие литературные курсы. Был секретарем Правления Союза писателей РСФСР.
Николай Доризо - автор стихов песен, звучащих в таких всенародно любимых фильмах, как "Простая история", "Дело было в Пенькове", "Разные судьбы", всего в около сорока кинофильмов. Многие из этих песен до сих пор считаются народными.
Награждён орденом Трудового Красного Знамени, орденом "Знак почёта", является автором многих сборников стихов. За сборники стихов "Лик Победы", "Пока деревья есть на свете", "Я сочинил когда-то песню" поэту была присуждена Государственная премия РСФСР имени Горького.
Скончался 31 января 2011 года на 88-ом году жизни.
Прошу, как высшее из благ,
Прошу, как йода просит рана, -
Ты обмани меня, но так,
Чтоб не заметил я обмана.
Тайком ты в чай мне положи,
Чтоб мог хоть как-то я забыться,
Таблетку той снотворной лжи,
После которой легче спится.
Не суетой никчемных врак,
Не добродетельностью речи
Ты обмани меня, но так,
Чтоб наконец я стал доверчив.
Солги мне, как ноябрьский день,
Который вдруг таким бывает,
Что среди осени сирень
Наивно почки раскрывает.
С тобой так тяжко я умён,
Когда ж с тобою глупым стану?
Пусть нежность женщин всех времён
Поможет твоему обману,
Чтоб я тебе поверить мог,
Твоим глазам, всегда далёким.
Как страшно стать вдруг одиноким,
Хотя давно я одинок.
1970
ВОСТОЧНЫЕ МОТИЫ
Быть равнодушным к близким - грех.
И пить вино без меры - грех.
Неверность - грех.
И леность - грех.
Неоткровенность в дружбе - грех.
Но наибольший грех из всех
В том, что я день спокойно прожил,
Что ни один подобный грех
Меня сегодня не встревожил.
Степни гордского сада.
Все те , что тридцать ет назад.
По ним
я
вниз
сбежал
когда-то,
и стало мне за пятьдесят.
О каждодневный список дел!
Мой суетливый пыл.
Кому-то позвонить хотел,
А вот кому?
Забыл!
Не позвоню?
Ну что ж, пустяк.
Беда невелика.
А не могу заснуть никак
Без этого звонка.
Пустяк.
Но в приступе тоски
Не рад я свету дня.
Полжизни эти пустяки
Отняли у меня.
Сколько прожил на земле старик.
Пережил эпохи, поколенья.
А по сути жизнь его лишь миг -
Девяностолетнее мгновенье.
ЭКСКУРСИЯ
Туристский скоростной маршрут
В музейных залах Ватикана
Отвел нам двадцать пять минут
На Рубенса и Тициана.
На них рассеяно гляжу -
Слились в одно полотен лица.
За другом судорожно слежу,
Чтобы в толпе не заблудиться.
Тогда вопрос: а для чего
Мне все шедевры Ватикана,-
Затылком друга моего
Я здесь любуюсь, как ни странно.
"Мгновение, остановись!"-
шепчу я в грустной укоризне...
вот так и жизнь порой не жизнь,
а лишь экскурсия по жизни.
Эта мысль, к добру иль не к добру,
В полусне мелькнула на рассвете:
Если я когда-нибудь умру,
Жил ли я действительно на свете?..
Как нам смириться, что уходят даты,
Что время так стремительно идет.
Рука все пишет семьдесят девятый,
Хотя уже восьмидесятый год.
В твоей шеренге вековой
Не первый я и не последний...
История, ты возраст мой,
Ты разум мой тысячелетний.
Увы, на свете вечных нет сердец.
Я в этом теле временный жилец.
С невольным страхом
Смерть моих друзей
Мы позабыть
Стараемся скорей,
И лишь одно
Оправдывает нас,
Что неизбежен
Наш смертельный час.
За то, что жизнь
Нам все еще дана,
Мы вроде
перед мертвым
виноваты.
И может,
эта горькая вина
и есть та боль,
святая боль утраты.
ДВЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ НА СТАРОСТЬ
ПЕРВАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ
Быть может,
Чтобы нам облегчить расставание
С тем чудом, которое жизнью зовем,
Сперва у людей умирают желанья,
А сам человек умирает потом.
ВТОРАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ
Пусть крошатся, как на пальцах мел, года,
И пусть не так уж много и осталось,
В нас что-то не стареет никогда,
И может. Потому страшна нам старость.
В ДЕРВНЕ КОПНИНО
И вдруг, внезапно стал я стариком,
Зачем-то валерьянку пью прилежно.
Каким-то хилым, в елочку, шажком
Я семеню по комнате неспешно.
Проснусь, лежу в дремотном забытьи,
Встаю лениво, говорю негромко,
Тягучи все движения мои,
Как бы идет
Замедленная съемка.
Да где же я -
Во сне ли,
Наяву?
Скорей из дома - к людям, к шумным липам!..
В избе у деда древнего живу
И заразился старостью и гриппом.
Дед по ночам кряхтит, и я кряхчу, -
Ровесники, подумать страшновато.
Уйду-ка я под утро на бахчу -
Там так задиристо поют девчата.
Мелькнет такое в проблесках зрачка
Или в морщинке, вычерченной тонко.
Что я в ребенке вижу старика,
А в старике - вчерашнего ребенка.
Никто не знает наперед,
Когда и как умрет.
Смерть тайну страшную свою
От смертных бережет,
Приходит без предупрежденья,
Чтобы о ней не думал ты.
И может, в этом проявленье
Ее бессмертной доброты.
Всю жизнь он прожил со своей подругой.
И хоть он с ней е мог душой стареть,
Любовь всегда кончается разлукой -
Ведь кто-то должен первым умереть.
И если смертным суждено расстаться, -
Уйти, быть может, легче, чем остаться.
Пусть будет смерть, как вдохновенье,
Пусть будет взлет души такой,
Чтобы в последнее мгновенье
Всю жизнь, весь мир забрать с собой!
В коротком жизненном походе
Я до сих пор понять не мог,
Что жизнь принадлежит природе,
А нам дана на краткий срок.
Жизнь
нам не смертью
страшна.
А, поверьте,
Жизнь
нам страшна
ожиданием смерти.
Да, это как дамоклов меч -
Что мне когда-нибудь с годами
Придется в землю, в землю лечь.
А я ее топчу ногами...
Я мудрость прокал бы, как зло.
Быть и пророрком не захочется,
Когда б прозрение пришло
Ценою одиночества.
От счастья не седеют ни потом, ни вскоре,
Счастье нам морщин не придает.
Счастье так не помнится,
Как мы помним горе.
Если бы было все наоборот!
Скрывай от всех свои печали,
На людях мрчаным не бывай.
От всех скрывай их.
Но вначале
От самого себя скрывай.
Все проходит , не иначе.
Во вам истина, как врач:
Временные неудачи
Лучше временных удач.
Не будь смешным, не лезь из кожи,
Не притворяйся бодрячком,
И не пытайся быть моложе,
Будь молод в возрасте своем.
СНЫ
Мне двадцать лет.
Гремит трехтонка.
Со мною в кузове девчонка.
Вокруг смертельная война.
Навстречу нам
Грохочут взрывы.
А я беспечный и счастливый...
И вдруг внезапно - тишина.
И пенье птицы почему-то,
И почему-то в окнах утро...
И сна засвеченная пленка.
Засвеченная пленка сна.
Себе я снился молодым.
Проснулся и не шелохнулся.
Себе я снился молодым
И все не верил, что проснулся.
А может, это был не сон?
А то, что я проснулся, снится?
Мне снится утро,
Тихий звон
Дождя.
Кто может поручиться,
Что пробуждение не сон?
О память, память!.. Как я ей не рад.
Когда б не помнил я любую малость
Того, что было тридцать лет назад,
Жизнь бы такой короткой не казалась.
В горах Кавказа жив еще старик,
Могучий гений - гений долголетья.
Не покидал он орный свой Лерик -
Подумать только! - полтора столетья.
При Пушкине уже был взрослым он.
Мог бы обнять его вот этими руками.
Все человечество далеких тех времен
Ушло с планеты. Он остался с нами.
...вхожу с почтеньем в тот спокойный дом,
в ту вековую тихую обитель...
и, как ни странно, думаю о том,
что, может быть, я больший долгожитель.
Хотя бы тем, что выжил на войне,
такой, что не бывало на планете.
И это по своей величине
Не менее, чем жить века на свете.
На Капри лето я встречал зимой ,
А в тундре зиму первого апреля.
На тыщи верст помножьте возраст мой,
Ведь расстоянье - это тоже время.
И потому я старше, чем старик,
Задумчивый ребенок долголетья,
Не оставлявший горный свой Лерик
Не год, не два, а полтора столетья.
Я старше на моря, на города,
На трудные и легкие маршруты.
Не на года -
Я старше на минуты,
Что, может, больше стоят,
Чем года.
Могу показаться я праздным бездельником,
Что никакою не занят работою,
Но если живу, значит, я думаю,
А если я думаю, значит, работаю.
Необходимо мне такое забытье.
Чтоб мысли отрешенные, вчерашние,
Вчерашнее молчание мое
Вдеть нынче утром в тапочки домашние.
Мое безделье - виноватость
Перед людьми, перед собой,
Чтоб обрести потом ту радость,
Когда ты отдаешь с лихвой.
Не торопись восславить миг.
Когда чего-то ты достиг.
Счастливец тот, кто достигает,
Не тот счастливец, кто достиг.
МУЗА
Ни на кого б ее не променял.
Я тщетно звал ее ночами, как светило,
Когда ж я ей с другими изменял,
Она ко мне влюбленно приходила.
Каким-то странным свойством обладаю.
Как хочешь это назови,-
Я не слабею, ощущая слабости свои,
А дьявольскую силу обретаю.
Куда-то ехал,
С кем-то пил,
Кого-то яростно любил.
И молод был,
И счастлив был
В той дружбе откровенной,
Общался с Музою самой...
Как это страшно, боже мой, -
Вся жизнь, что прожил до тебя,
Была тебе изменой.
Хотя бы в ту,
Мне незнакомую совсем,
Влюбиться так,
чтоб ось земли сломалась,
Неистово, волшебно...
А зачем?
Зачем -
Вот слово окаяней всех дилемм.
Зачем?
Что это - мудрость?
Или старость?
Если б мир был тождественен по сходству,
Было бы бесцветным бытие.
Красота обязана уродству
Тем, что замечаем мы ее.
Не знаю.
Сколько жить еще осталось,
Но заявляю вам,
Мои друзья, -
Работу
Можно отложить
На старость.
Любовь на старость отложить нельзя.
Опять
В щенка
смирил я
львенка.
С послушной нежностью
притих.
Твои глаза как два ребенка,
Никак нельзя обидеть их!
Мысль начинается не с мысли.
А с чего?
С неизъяснимости волнения первичной,
С обиды, с гнева, с нежности обычной.
У мысли с чувством кровное родство.
Холодный ум, он вовсе невелик,
Мысль чувственна, и тем она прекрасна,
Лишь в муках чувства вдруг, в какой-то миг
Рождается ребенок мысли ясной.
Поднимаются ночью,
Тайком от семьи,
И мостят
Свои строки тернисто.
И тайком от семьи
Тратят средства свои
Не на девушек -
На машинисток.
Шют свои бандероли
Опять
И опять,
И не спят,
И рискуют,
И смеют.
Как им нужен
Божественный дар -
Не писать,
Но они
Не писать
Не умеют!..
Как обидно и горько звучит:
Графоман -
Для поэта и для музыканта!
Графоман -
Это труженик,
Это титан,
Это гений,
Лишенный таланта.
Когда нет тебя рядом,
Болит пустота,
Так болит, как рука,
Что ножом отнята.
Знаешь, любовь моя,
Нету такой черты,
Где же кончаюсь я,
Где начинаешься ты.
К нам увлечения приходят вновь и вновь,
Тропинок много, но они не веха.
Страсть - только вспышка. А любовь,
Любовь, как мать, одна у человека.
Чтоб обрести спокойствие благое,
На свете нет обители такой.
Ты сам - источник своего покоя,
Лишь из тебя исходит твой покой.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.