Валерий Жукин - член Союза писателей России

 Валерий Жукин родился 1 января 1953 году в посёлке Саракташ Саракташского района Оренбургской области. Кадровый военный. Выпускник 1973 года Краснодарского Высшего Военного училища имени генерала армии Штеменко. В 1992 году окончил военную академию имени Ф.Э. Дзержинского. Участник контртеррористической операции на территории Северного Кавказа в 1995 году. В настоящее время – полковник запаса. Проживает в г. Шатуре Московской области. Член Союза писателей России.
 Кавалер "Золотой Есенинской медали”, лауреат и дипломант многих литературных конкурсов. Автор трёх сборников стихов: «На стрежень», «Кипень», «Лепестки», и двух поэм: «Дануся», «Хохловы». Публиковался в совместных альманахах и сборниках стихов: «Чеченская тетрадь»-1995г.; «Поэзия № 2» -2007г.; «Цветы большого города № 1»- 2007г.; «Гроздья рябины»- 2007г.; «Я ещё не вернулся с войны», выпуск 5- 2008г. ; «Шатур. День поэзии», выпуск 7-2008г., «Мужи и музы»- 2009г.; «Искусство войны»№ 3 – 2009г.; «Золотая строфа», выпуск 1 – 2009г.; «Новые песни России»- 2010г.; «Сфера притяжения» №1-№6, 2007-2012г.г.; публиковался в местных средствах массовой информации: «Шатурский вестник», «Ленинская Шатура», «Рошальский вестник»; а также в «Московия литературная» № 10-1, 2006г.; «Литературная газета » № 12-13, 2007г.

На вокзале, искорёженном войной

На вокзале, искорёженном войной,
две усталых женщины сидели.
Застелив под хлеб платок цветной,
из одной кастрюли молча ели.

Поделив горбушку пополам,
разделив беду на половинки,
подносили бережно к губам
суп солдатский с хлебом по-старинке.

Уступала каждая черёд
зачерпнуть горячего погуще.
То одна слезу рукой смахнет,
то другая. Дома было б лучше…

Только нет пути-дорог назад.
Ищут сыновей на бойне страшной.
А сыны, смешав с молитвой мат,
под Аргуном были в рукопашной.

Два врага сплелись в один клубок.
Встретились они на тропке узкой.
Им обоим в грудь вошёл клинок.
Кровь чеченская смешалась с русской.

Выпало им рядышком лежать
полным злости и кровавой мести.
Долго будут сыновей искать
русская с чеченской мамой вместе.

Иконка

Это было в сорок… огненном году.
Уходил мой дед солдатом на войну,
Под бомбёжки и снарядов свист
Защищать страну.
Мой дед был коммунист.

Троеперстием жена его крестила
И украдкою иконку подложила,
Чтоб хранила мужа,
за собой вела,
Чтобы жизнь его от смерти берегла.

Дед отчаянно с боями шёл вперёд.
Верил -
Сталин их к победе приведёт!

Перед вражьей силой не сгибал колен,
Но беда случилась,
Угодил он в плен.
По утру,
Едва край неба заалел,
Вывели всех пленных на расстрел.

"Коммунисты!
Сделать шаг вперёд!
Смерть давно всех вас к себе зовёт!”
Пленные шагнули, как один.
Был советский дух непобедим!

"Прощевай, родимая сторонка…”

…А у деда выпала иконка…
Удивленно посмотрел фашист:
"Эй!
Иван!
Какой ты коммунист?

Разве коммунисты верят в Бога?
Шаг назад!
В рабы тебе дорога!”
…………………………………..
Многое в плену дед пережил,
Но иконкой свято дорожил.
Победителем солдат вернулся в дом
И всегда сидел с иконкой за столом.
За Победу, если пил с друзьями,
Целовал иконку со слезами.

Дед ушёл…,
(не вечны старики),
Мне шепнув:
”Иконку береги”.

Высота

Мне командир, ткнув в карту, приказал
Взять высоту, во что бы то ни стало.
"А не возьмешь – отдам под трибунал ”,-
Взглянув в мои глаза, сказал устало.

"Вся грудь в крестах, иль голова в кустах”.
Не раз уже такое мне случалось.
Но в командирских слышалось устах:
"Ступай, сынок, не много нас осталось”.

И мы пошли, открыто в полный рост.
Захлёбывались наши глотки кровью.
На клочья рвался неба грязный холст,
Чтоб завернуть в тряпицу долю вдовью.

Мы, скрежеща зубами, шли вперёд.
За каждый метр земли мой взвод цеплялся.
И знаю я, что тот конечно врёт,
Кто говорит, что смерти не боялся.

Проклятую мы взяли высоту.
Быть по-другому не могло иначе.
Увидел я сквозь дыма черноту
Как наш железный ротный скупо плачет.

Отец

Каждой жизни даётся начало
от слиянья горячих сердец.
Слов хороших на свете немало,
и среди них святое -
Отец!

В нём и строгость,
и нежная ласка,
и поддержка, когда нелегко.
В нём и добрая детская сказка,
и тоска,
если сын далеко.

В нём до боли колючие щёки,
запах дыма простых папирос,
и суровые жизни уроки,
и следы детских пролитых слёз.

Знаю я, что безжалостны годы.
Не придумали вечных сердец.
Я надеюсь, не выйдет из моды
это слово святое –
Отец!

Я на струнах радуги

Я на струнах радуги
под окном сыграю,
для тебя в полголоса
песню запою.

Ты за штору, спрятавшись,
будешь слушать, знаю,
песню задушевную,
что тебе дарю.

Пусть слова обычные
в песне, как зарницы,
сполохом малиновым
душу озарят.

Подпоют мне весело
на деревьях птицы,
на четыре стороны
пусть потом летят!

Белоснежным облаком
загляну в окошко.
хоть одним глазочком
гляну на тебя.

Васильки с ромашками
соберу в лукошко,
Знай!
В твой день рождения
это от меня!
Старушка

"В каменной избушке”
ангелок летает.
Тихая старушка
век свой коротает.

Высохшей мадонной
у окна сидит,
а луна иконой
над окном висит.

Одиноко старой,
никого уж нет.
Льётся от лампады
мягко тусклый свет.

Ничего не видят
старые глаза,
и в морщинах стынет
горькая слеза.

Молится старушка:
"Боже! Прибери”.
а луна- подружка
ей в ответ: "Живи!”

Старик

Дед, старость свою проклиная,
на печку лез косточки греть:
"Старуха – коряга кривая
спокойно не даст помереть!

А были деньки золотые,
на славу бывало, гулял!
И груди, как мёд, налитые
в сенях не одной девке мял.

И сколько раз бит батогами,
резвился в кулачном бою…
Кружился, как сокол, кругами,
обхаживал кралю свою.

Но нетути в жизни знать счастья!
Лебёдушка стала змеёй.
Ломота в костях от ненастья,
знать скоро укроюсь землёй.

Что, старая, в руку смеёшься?
Как роза цветёшь, погляжу!
Нет, милая! Ты не дождёшься!
Я в гроб лечь пока погожу!”

Усталый день забрался в омут,
сбежав от местных петухов.
Печалью куст жасмина тронут
средь запылённых лопухов.

В избе распахнуты окошки.
Дрожит лампадки тусклый свет.
Там жизнь ведут две старых кошки
и с ними их ворчливый дед.

Дымит он свойским самосадом.
У ног хвостатая родня.
Вздохнёт, покроет старость матом,
так каждый раз, день ото дня.

Скребёт он памятью по ране…
Да всё никак в толк не возьмёт,
за что же сгинул внук в Афгане,
а он вот, старый пень, живёт?

Ноктюрн

В белом тумане покоится вишня.
Дразнит черёмуха кистью своей.
В ивовой куще душевно чуть слышно
грустную песню поёт соловей.

Пасмурно. Пахнет листвой молодою.
Солнца осколки желтеют в траве.
Дождь попугал и прошёл стороною,
капли оставив на пыльном окне.

Веет прохладой. Окно нараспашку.
Может, ещё разыграется день.
Лижет нахально оса мою чашку…
Скоро уже накалится сирень.

 Расплескалась калина

Расплескалась калина
красным цветом зари.
Память, как паутина,
ловит в сеть сентябри.

Жёлтый лист опадает
прямо под ноги мне.
Бабье лето сгорает,
отражаясь в окне.

Жжет тоска без причины,
весь я грустью пропах,
как от ягод калины,
горький вкус на губах.

А на небе высоко
голосят журавли.
Может быть, это годы
улетают мои.

* * *

"… А теперь я милой ничего не значу.
Под чужую песню и смеюсь и плачу.”
 /С.А. Есенин/

Выбелило холодом
Грустный лик травы.
Почернело золото
Высохшей листвы.

Стёкла луж прихвачены
Молодым ледком.
Мной сполна заплачено
За любовь тайком.

Выстужен протоптанный
На асфальте след.
Я судьбой лист сорванный
На закате лет.

На ветру полощется
Утро в полутьме.
То смеяться хочется,
То заплакать мне.