Константин Ваншенкин (1925-2012)


 Из лирики

Константин Яковлевич Ваншенкин родился в 1925 году в Москве. Нигде никогда не служил (кроме четырёх лет армии, куда был призван из десятого класса). Первое стихотворение написал неожиданно для себя в конце войны, в Венгрии. Автор многих книг — стихов, прозы, воспоминаний, эссе. Некоторые стихотворения положены на музыку и стали известными песнями. Удостоен ряда литературных премий, в том числе государственных — СССР и РФ. Лауреат Горьковской литературной премии 2008 года. Умер в 2012 году.


ОЖИДАНИЕ СНЕГА
Жду снега, как включенья света —
По вечерам уже темно.
Предполагаемая смета
Не выполняется давно.

Но мы живём с участьем веры,
Порой почти уже моля,
Чтоб разом озарились скверы,
Пустые рощи и поля.

НА УЛИЦЕ
Стало муторно глазу
Безо всякой вины.
Я узнал её сразу —
На ходу, со спины.

Сердце стукнуло гулко,
Будто будет беда.
Боже, та же фигурка,
Как в былые года!

А её что толкнуло?
Безо всяких причин
Вдруг лицо повернула
С тонкой сеткой морщин.

* * *
Вот женщина — поблизости живёт,
Мы с нею абсолютно не знакомы,
Друг к другу совершенно не влекомы,
Но можем поздороваться вот-вот.

РЕНУАР
Майская Сена искрится, слепя,
Нежно воркует влюблённая пара,
Или задумчиво смотрят в себя
Сонные женщины Ренуара.

ЖЕНЩИНА
Нет, я не забыла
То, что с нами было
С самого начала.
Да, я обещала!
Даже поручилась?
Но — не получилось.
До свиданья, милый...
Господи, помилуй!


 ЗНАКОМСТВО
Мчит, как конница —
Познакомиться!
А фамилия?
Просто: милая.
Имя? Отчество?
Очень хочется.

УВОЛЬНИТЕЛЬНАЯ
Бывать в этой чаще
Заждавшихся жён и невест —
Чем чаще, тем слаще,
И вряд ли когда надоест.

НЕУДАЧА
Как отнестись к тому свиданью,
Когда обложенная данью,
Она осталась на бобах,
Лишь с поцелуем на губах?

КОНЕЦ СЕЗОНА
Вспомнить осень былую,
Как пиратский набег.
Только знак поцелуя
Остаётся навек.
Губы, вспухшие будто
От укуса шмеля.
Дышет сонная бухта,
Корабли шевеля.

ПОЦЕЛУИ
Но в ослепительном пылу их
Вдруг возникала иногда
Холодных чистых поцелуев
Артезианская вода.


ПЕРЕД ДОЖДЁМ
В дом забежать успели
Перед самым дождём
И безо всякой цели,
Кроме как: переждём.

Но так в окне стемнело,
Что не видать лица,
И застучали смело
Робкие их сердца.

Сброшенной блузки штапель,
Крыши домов во мгле.
Несколько первых капель
На оконном стекле.

КРАСКИ ОСЕНИ
Ещё с поры недавней летней
Река, такая же на вид,
Своей серебряною лентой
Глаза безжалостно слепит.

Но главное в картине общей,
Едва ты вышел из ворот —
Над золотой сентябрьской рощей
Сгущённый синий кислород.

БЛАГОПОЛУЧНАЯ БАЛЛАДА
Два выходца
Из Эстонии,
Чтоб выпутаться
Из истории,
Приехали в Узбекистан.

А два узбека —
Однополчанина,
Желая успеха
Им отчаянно,
Их приобщили к своим местам.

Чинара у входа
Других тенистее.
А через полгода
Была амнистия.
Но не вернулись эсты домой.

Те семьи чудны —
В них словно полосы:
Глаза черны,
Но жёлты волосы
И пахнут Балтикою самой.

 КОРАБЕЛЬНОЕ УТРО
Вышел один. А в каюте,
Смутных видений полна,
В том корабельном уюте
Спит молодая жена.

Вышел один. А снаружи
Ветер, чьи шалости злы,
Снова, всё туже и туже,
Вяжет морские узлы.

В этом клубящемся утре
Чётко однако видны
Белые гребни и кудри
Чуть ли не каждой волны.
Чаек небрежная ловкость.
Небо изодрано вдрызг.
И наклонённая плоскость
Палубы, мокрой от брызг.

ЮРМАЛА
— Акростих —
Играет бликами стекло.
Наверное, ещё не вечер.
Но и не день, хотя светло.
Естествен этот миг и вечен.

Густеет дымки полотно,
Однако виден контур корта.
Фасада первое окно
Фланелью тщательно протёрто.
1983

ЗИМНЯЯ НОЧЬ
Свеча горела на столе...
Б. Пастернак

Горела лампа на полу —
Конечно, к месту.
А дальше было всё в пылу
И всё по тексту.

Скрещенье рук, скрещенье ног,
Не жизнь в покое,
А озарённый потолок
И всё такое.

Гудел в ночи метельный шквал,
И длилось это.
Но только правильно стоял
Источник света.

ПРИВОРОТ
Всем прочим, кто шёл к её дому,
Бывал от ворот поворот.
А вот у меня по-другому:
Под самый попал приворот.

И как-то всё сладилось сразу,
Казалось почти волшебством...
И вроде бы не было сглазу,
А кончилось дело вдовством.

Но хочется думать о лучшем,
Чтоб вспомнить дарованный знак,
Который был прежде получен
И длится в сегодняшних снах.


 ПРОГУЛКА ПОД ДОЖДЁМ
В неожиданно пасмурном дне,
Норовя утереть себе лица,
Мы стоим в этой роще, на дне,
Ну а дождь нескончаемо длится.

До сих пор я никак не пойму,
Глядя в полупрозрачную плёнку,
Захотелось зачем и кому
Нас оставить на эту продлёнку.

* * *
И сквозь голубые глубины
Заснеженного января
Смотрю как на ветке рябины
Качаются два снегиря.

 домино
Страна играла в домино.
Конечно, пиво да вино
Приятней, но бывают реже,
А ощущенья в целом те же —
Сие проверено давно.

Постылые покинув норы,
Сходились хмурые партнёры
К тому дощатому столу,
Где начиналась тут же рубка,
А воздавая ей хвалу,
Вверху попыхивала трубка
Сквозь золотую полумглу.

Под это щелканье костяшек
Путь к коммунизму не был тяжек
В родном проверенном углу.

Однако благостность какая! —
И звон далёкого трамвая,
И вся прелестная мура
Замоскворецкого двора.


НА ВОРОТНИКОВСКОМ
Бессчётно фотографий по стенáм,
На полочках былые безделушки.
Годов застывших полный арсенал,
По нашим нервам бьющий, как из пушки.

За окнами присутствующий куст
Блаженствует в своём цветенье броском.
Когда-то Дом работников искусств
Сперва открылся на Воротниковском.
Займись хотя бы этими двумя,
Чтобы узнать, как в сдержанном азарте
Здесь Маяковский, «явою» дымя,
С Булгаковым сражался на бильярде.

Парад удачно выпавших мастей —
Писатели, актёры и актрисы...
Сейчас это похоже на музей,
На сцену, на гримёрку, на кулисы.

ПЕЙЗАЖ
Речное высохшее дно,
Совсем потрескалось оно,
Лишь странный слабый ручеёк
Течёт, как жиденький чаёк.

Течёт, взамен прозрачных вод.
Зато поблизости завод,
А рядом с ним универсам...

Как этот мир лукав!
И дико видеть небесам
Реки пустой рукав.