Светлана Супрунова



***
Справа речка, а слева опушка,
А грибов-то – под каждым кустом,
Деревянная мокнет церквушка
Под холодным осенним дождём.
Скрипнет дверь, запоют половицы,
И ни певчих, ни благостных лиц,
На стенах из журнала страницы,
И святые глядят со страниц.
Я таких не видала окраин,
Позолота нигде не блеснёт,
И в поношенной рясе хозяин
В одиночестве службу ведёт.
Спозаранку молебен читает
За страну и за завтрашний день,
Уж не крестит, а всё отпевает
Поколенье глухих деревень.
Всё едино – дожди, завируха,
Эту древнюю дверь отопрёт,
Приблудится, бывает, старуха,
И свечу, как на память, зажжёт.
Столько света в приюте убогом,
Что, теряясь, почти не дыша,
Прослезится от близости с Богом
Непутёвая чья-то душа.

Ворона
Гулёна, чёрная гулёна
В окне с утра и дотемна,
Со сломанным крылом ворона
Опять гуляет близ окна.
Она бежит на свет в окошке,
Расправив крылья на бегу,
И радуется каждой крошке
На этом утреннем снегу.
Живёт себе с бедой такою,
С тоскою смотрит в синеву,
Окно морозное открою,
К себе ворону позову.
На сыр нисколько не польстится,
Уйдёт за куст, где потемней.
Ворона, глупая ты птица,
Чего боишься-то людей?

***
Закат сгорел, и звёзды смотрят вниз,
На нашу жизнь с тобой, как небылицу.
Мои друзья без паспортов и виз
В небесную сбегают заграницу.
Опять встаю и спать ложусь, скорбя
И пестуя не душу, а калеку.
«Нет, ты не нас жалеешь, а себя –
Не нужную ни времени, ни веку».
Так говорят они, являясь в снах,
И я киваю, словно соглашаюсь,
Но столько правды в этих их речах,
Что я в поту холодном просыпаюсь.
И в голове от мыслей горячо,
Я осмотрюсь – тоска не убывает,
Другое племя дышит мне в плечо
И, поровнявшись, тут же обгоняет.
Натоптано, дорог не разобрать,
И всё-то вбок, и всё-то мимо сада.
А так ли надо? – хочется понять. –
И если так, кому всё это надо?