Людмила Тихонова-Лэм
Случайно мир перевернется

Случайно мир перевернется
И заглянуть в себя заставит.
На дне глубокого колодца
Звезда печальная растает.

Я зачерпну из дали синей
Покоя истинно земного.
И превратятся слезы в иней.
И на лету застынет слово.

Но красота кристаллов ломких
Мерцанья звездного не спрячет.
И кто-то голос мой негромкий
В себе услышит и заплачет.

Так небо искренней печалью
Струится в душах век от века.
Перевернется мир случайно,
И видишь звезды в человеке.


Я болею стихами чужими

Посвящается Ирине Безруковой

Я болею стихами чужими,
Заражаюсь желаньем творить.
Вспоминая известное имя,
Разрешаю им быть иль не быть.

И в страданье зачав образ светлый
От таинственных пламенных струй,
Трепет слов ощущаю, как ветка
Ветерка озорной поцелуй.

Прорастают строка за строкою
Из глубин или с тайных высот.
Что же это за чудо такое?
Вроде музыка, только без нот.

Вроде живопись, только без кисти.
Вроде белых цветов аромат.
Нежен свет распустившихся истин.
Плодоносит поэзии сад.

Не размотан клубок бесконечности

Не размотан клубок бесконечности,
Хоть душа утомилась в скитаниях,
Но ветрами наполнилась встречными,
Что послал ей Господь в назидание.

«Стань мудрее, ты часть Совершенного,
Ты едина с Великим Непознанным.
Ты Галактика или Вселенная,
Что из хрупкого семени создана.»

И душа растворилась в Божественном.
В нём и радость, и свет гениальности.
Для неё это очень естественно.
(Без намёка на долю летальности.)


Как горестно, как искренне печально

Как горестно, как искренне печально
Звучат слова, когда любовь ушла.
И верится, что это лишь случайность,
Сезонное отсутствие тепла.

Ненужная пустому дому нежность.
Очаг, потухший в сумерках любви.
Слова снимают светлые одежды
И в дальний путь. Ты их благослови.


Рука моя, творя узоры строк

Рука моя, творя узоры строк
В ладу с сердечным ритмом и дыханьем,
Да не устанет в праведном старанье
Живописать пробившийся росток.

Глаза мои, что видят сквозь века,
Как бьётся дух- птенец в скорлупке плоти,
Да не ослепнут, различив в полёте
Жар- птицу, что пронзает облака.

Душа моя - цветок иных миров,
Корнями уходящий вглубь Вселенной,
Да не угаснет, как огарок тленный,
Храня любовь, как высший из даров.

90-е г.


Прикосновение миров

Прикосновение миров,
Чуть разделенных строчки кожей.
Так узнаваемо похожих
Вибраций сотканный покров.
И не понятно, где стихов
Лежит высокое начало.
Рожденье света из печали
Нам уготовил вечный зов.

Уединенье ли в себе,
Блужданье по высоким склонам,
Иль преклоненье пред законом,
Который выписан в судьбе,
Очарованье ль бытия,
Соблазном вторгшееся в душу
Строкой неверной не нарушу.
Весь мир – поэзия и я!


Телефонный разговор

Я капли голоса ловлю в ладони слуха
И ниткой разума пронизываю звуки.
Но телефон так инороден в мире Духа
И искажает всё по правилам науки.

Те звуки замерли. Угасло их мерцанье,
Оставив смысла разноцветное значенье.
Вопрос, ответ и возраженье с восклицаньем,
Но нежный лебедь покоряется теченью.

Я так боюсь его неправедного гнева.
Вдруг он сорвётся и исчезнет с водной глади.
Пустое зеркало, рисующее небо,
И град осколочный… Мне этого не надо.


Какое солнце! Залит мир восторгом

Какое солнце! Залит мир восторгом.
Он ошалел, как пес без поводка.
Из птичьих глоток клич весны исторгнут.
Она в пути! Она совсем близка!

Смущенно снег темнеет у обочин.
С дороги прочь! Твой вид весне не мил!
Дитя зимы, не огорчайся очень.
Ты чистоты своей не сохранил.

Но снег уйдет, от слез изнемогая.
Кого-то ждут, а он теперь ничей.
Издалека, как гостья дорогая,
Летит Земля в объятия лучей!

90-е г.


Жемчугами весенних дождей

Жемчугами весенних дождей
Осыпает нас снова и снова,
Но прозрачные пальцы ветвей
Дар небес удержать не готовы.

Эта темная вешняя грязь,
Чистоты поглощая не мало,
Высотою небес упилась
И пресытилась жемчугом талым.

Перламутровый отблеск храня,
Тонут капли в своем отраженье.
Светлый дождь, он идет для меня.
Эти слезы – его продолженье.

Гаснут звезды в ладонях земных.
Створки раковин небо закрыло.
Только жемчуг, как нежный мотив,
Всё летит, всё волнует бескрылых.


Светлейшей грустью выстланы поля

Светлейшей грустью выстланы поля,
И в снежные меха одеты ели.
Спала, легко раскинувшись, земля
Под небесами нежной акварели.

Но вот опять разбужен спящий лес
Вторжением крикливого народа,
Неверящего в таинство чудес
Соединенья с божеством природы.

И болью полоснуло по глазам.
И слезы покатились так по-детски.
И нечего неслышащим сказать,
Галдящим в задремавшем перелеске.

Лесной огонь неслышно расцветал
Подснежником среди берез и сосен.
И тонкий дым растерянно летал.
И из под снега выступала осень.

Травиночки зеленый стебелек
Пригрелся у горящего полена.
Был миг ее рожденья так далек,
И сном была летающая пена.

А после них осталась тишина,
Потрескивали угли, шлялся ветер.
Травинка, что была обнажена
Шептала: «Мы простим – они же дети!»

Светлейшей грустью выстланы поля,
И в снежные меха одеты ели.
Спала, легко раскинувшись, земля
Под небесами нежной акварели.

90-е г.