Александр Курапцев


 День первый

В универе прохладно, отопление уже отключили, идёт вторая пара по Истории Древнерусской литературы. Князь Игорь бьётся с лютым вражиной, на интерактивной доске меняются слайды-картинки, голос В. Соломина вещает стихами о делах давно минувших.
Вдруг постучали в дверь и преподавателя вызывали в коридор, через пару минут она возвращается и отпускает нас по домам, в связи с холодом в аудитории. Странная причина, если учесть то, что день выдался более-менее погожий, по сравнению со вчерашним. Затем, когда я уже стоял на остановке, мне позвонил Б и сказал, что в Славянске только что неизвестные без единого выстрела заняли горотдел и СБУ. Кто? Наши.
Звоню А, а он уже там и рассказал, как дело было. Мужики в камуфляже и масках с георгиевскими ленточками в петлицах при помощи троса и авто вырвали решётку окна, а потом через окно влезли в здание горотдела. Разоружили представителей закона и вежливо их «попросили». На козырьке перед входом повесили российский флаг и провозгласили Славянск частью Донецкой Народной Республики, представившись самообороной Донбасса.
Народу сразу же собралось много, мэр прискакала, ТВ. Кто стоял спокойно, кто начал вопить, что это Россия пришла. Прибежали сбушники и стали, размахивая ксивами, пугать статьёй и требовать, чтобы все разошлись, но их послали куда подальше. Не обошлось и без провокаций: сначала тихо, а затем всё громче в толпе зазвучал навязчивый шепоток, мол – это же правый сектор, давайте дружно кричать «ганьба, гань…» Товарища тут же успокоили усердные жители, самообороновцу даже пришлось выстрелить в воздух, чтобы охладить пыл рассерженной толпы. Затем привели местного промайдановского депутатика, поставили его на колени перед народом, но за него мэр заступилась и мужичка отпустили восвояси.
Я пришёл к горотделу со стороны площади вечером, уже после пяти. Несколько тысяч человек перед баррикадой из покрышек и мешков с песком, обнесённых колючей проволокой, скандировали Донбасс! Донбасс! Толпа была разношерстной, от молодых мамаш с детьми, (они в самом митинге не участвовали, а прогуливались неподалёку, чтобы быть в курсе всего, что происходит), до пенсионеров с палочками, приковылявших сюда на своих больных ногах по зову сердца. Впечатление было, будто попал на первомайскую демонстрацию из детства.
Всюду сновали иностранные журналисты, мелькали фотовспышки. Здание построено таким образом, что перекрыть проходы к нему не составило особого труда, между милицией и соседним жилым домом, расположенными параллельно, расстояние не более 10 метров. Около баррикадоы стояло авто с матюгальником, со всех сторон окружённое толпой, мужичок в годах чего-то вещал в микрофон. На стенах дома, на самой баррикаде висели плакаты с перечёркнутой свастикой и с лозунгами Фашизм не пройдёт! Нет Евросоюзу!Референдум! Во внутреннем дворе, как средневековые рыцари, стояли ребята со щитами, дубинками. Митингующие им скандировали и кричали спасибо. Справа от меня в толпе женщина ругала Японию, и спрашивала у Японского журналиста, в курсе ли он, кто Хиросиму разбомбил, и почему его страна поддержала санкции в отношении России, а слева хвалили Китай и хлопали по плечу китайца с видеокамерой. Журналистов пропускали за укрепления, проверив у них документы. Какой-то пьяный, до смешного похожий на Паниковского, лез на баррикаду и просил, дай автомат, дай автомат. Пацаны в камуфляже его тут же вывели с митинга и отправили домой. Потом позвонил Д и сказал, что они с Л тоже здесь и сейчас подойдут. Мы договорились встретиться возле магазина «Брусничка», расположенного неподалёку от горотдела. В «Брусничке» выстроились очереди, от покупателей не было отбоя.
В этот день мы простояли около милиции до полуночи, моросил дождь, все замёрзли, промокли, чай с бутербродами, организованный для митингующих как-то слабо утешал.
Но нашлись люди, которые простояли до утра. Было видно, что организация несколько хромает, просто НАШ народ ещё не имеет ни опыта, ни финансовой, ни технической поддержки для отстаивания своих прав. Опыт приходит постепенно, сейчас мы вешаем навесы из полиэтилена, если начинается дождь, есть лавочки, пеньки, на которых можно посидеть отдохнуть. За первые сутки стояния очень устали ноги и спина. В металлических бочках разжигаем дрова и греемся возле бочек.
В первый вечер я побывал на одном из блокпостов, организованных местными жителями на окраине города. Мы приехали туда на такси, причём, денег с нас таксист не взял. Люди из соседних с дорогой домов приволокли ветки, доски, всякий хлам, перегородили этим хламом дорогу, оставили узкую полоску асфальта, по которой сможет проехать только одна машина, и положили на эту полоску дороги доски с торчащими вверх гвоздями. Ребята, вооружённые палками, останавливали и досматривали каждую машину и никто не возмущался, наоборот, некоторые водители предлагали свою помощь. Неподалёку от блокпоста стояли девушки, детвора, около самого блокпоста сидел на скамейке дед с клюкой, лет восьмидесяти, затем приковылял ещё один. Он спросил у пацанов, вы за кого? Они ответили, За Родину! Он опять спросил, за нашу, без фашистов? Тогда я с вами. И присел рядом с первым дедом.
Следующие две ночи мы с друзьями провели под горотделом до утра.
Вообще, последние события повлияли на людей по-разному и показали, кто есть кто. Некоторые живут и работают по соседству с центром города, а о новостях за окном узнают из украинских СМИ. И когда пан Аваков «семь раз брал штурмом укрепления восставших с морем консервированной крови и легионом прошлогодних трупов», они, наверное, всё таки выглядывали в окно и пожимали плечами, не доверяя своему зрению, а то и просто абстрагировались, дескать, меня это не касается, за мной не придут никогда. Но многие люди помогают движению сопротивления, кто и чем может: предлагают свой транспорт, рабочие руки, сбрасываются деньгами, привозят еду и питьё, медикаменты, покрышки, камни, созваниваются с друзьями из разных концов города, уточняя обстановку. Так было и когда во вражьих СМЯХ передали, что на Черенковке десант, оттуда сразу отзвонились, сообщив, что это устаревшая инфа и провокация. Нацики, видимо, не хотят понять, что развязывают войну с народом. Жители города сообщают об их перемещениях, помогают в постройке баррикад и блокпостов и поддерживают восставших, ночи напролёт проводя под стенами укреплений и сменяя друг друга.
За три ночи, проведённые под стенами баррикады, несколько раз была тревога – идут бэтээтры. Люди становились плечом к плечу плотной стеной перед укреплением, женщины лезли вперёд, расталкивая мужиков. В руках ничего не должно быть. Мы знали о том, что в фашистских СМИ муссировалась информация, будто здесь всем раздали оружие, этим украинская пресса фактически подписала смертный приговор мирным протестующим, которых оголтелые вояки могли теперь расстрелять со ссылкой на ТV. Я не ахти какой храбрец, было реально страшно. В голове стучала мысль, неужели это всё происходит на самом деле и нас сейчас придут убивать, убивать за то, что мы думаем иначе и хотим жить по-своему.
Среди вооружённых бойцов, на защиту которых мы встали живой стеной были и совсем зелёные пацаны. Один паренёк выступал со слезами на глазах, такой крик сердца, Люди, я родился и вырос в Славянске, мне двадцать один год, дома меня ждёт беременная жена, баррикада – это черта, которую я преступил ради вас, ваших прав, вы можете сейчас уйти, у вас есть дорога назад, у нас же её нет, нас всех здесь положат на хер, если мы будем одни, пожалуйста, будьте с нами…